Читать книгу "Косяк авторитета - Михаил Серегин"

– Ой, смотри какой! – услышал он восторженный возглас и переключился на то, что привлекло внимание его племянницы.

– Это не какой, а какая! – серьезно поправила Катю девочка лет десяти, державшая на руках свое чудо природы.

Чудо природы было абсолютно белого цвета, с неестественными для кошек голубыми глазами, которые в настоящий момент были блаженно прищурены.

– Возьмите! – жалобно попросил мальчуган чуть помладше девочки, стоящий рядом с ней.

– Дядя!

– Что – «дядя»! Кто с ней возиться будет?

– Я! Я буду!

– Сколько за это добро?

– Так берите!

– Ладно, вот вам на конфеты.

– Ой, спасибо!

– Погодь… как зовут?

– Не знаем!

– Ладно, сами разберемся.

Так в их чистенькой двухкомнатной квартире появилась кошка Мурка.

Кошуля оказалась еще тем фруктом, с очень своеобразным характером. Неизвестно, где нашли ее молодые продавцы, но чувствовалось, что в жизни ей досталось изрядно. Одиночество кошка переносить не умела совершенно, в первый же день по возвращении Крытый обнаружил в квартире такой кавардак, что готов был немедленно выставить виновницу за дверь, добавив для скорости пинка от избытка чувств. Только заступничество Катерины спасло Мурку от бродячей жизни. Но на семейном совете было решено твердо, что в отсутствие людей пребывать своевольнице в закрытой ванной комнате. Протесты Мурки ни к чему не привели, и кошуля вынуждена была взаперти ждать прихода хозяев. Ей оставляли свет, и Катерина ставила на стиральную машину купленную корзиночку с одеялом внутри.

* * *

Катерина прошла на кухню и насыпала в кормушку для своей любимицы «Вискас». Мурка потянула носом в сторону стола и принялась тереться о ноги девушки.

– Как же, держи карман шире, – усмехнулся Рублев, глядя на несколько обескураженную племяшку. – Эта стервь уже курятину учуяла!

– Дай я ей крылышко отломлю! – Катюша подула на кусочек и положила кошке. Затем сама села за стол.

– Так с кем же ты, мамзель, изволила сегодня прогуливаться? – в чуть насмешливой форме полюбопытствовал Григорий, возвращаясь к давешней теме.

Катя некоторое время не могла ответить. Прожевав, нехотя объяснила:

– Знакомый. На концерте познакомились в Питере месяц назад.

– Со знакомыми целуются?

Катя вновь покрылась румянцем.

– Дядя!

– Что «дядя»? Просто интересуюсь моральной нравственностью своей племянницы!

– «Моральной нравственностью» – так не говорят!

– Ты мне зубы не заговаривай, что за хлыщ?

– Почему хлыщ, дядя Гриша? – обиделась за своего избранника девушка. – Вполне приличный человек, юристом работает!

– Вот и расскажи, где этот почтенный человек работает, – не отставал от нее Рублев. – Насколько я успел заметить, он лет на двадцать тебя постарше?

– Не на двадцать, а на восемнадцать!

– А-а! – В восклицании Крытого содержалось такое количество иронии, что Катерина стушевалась. Действительно, аргумент убойный, ничего не скажешь!

– Ладно, я лучше тебе другое скажу. Решился наконец вопрос о моем участии в концерте Яна Сибелиуса. В Хельсинки поедем, документы уже в оргкомитете, – заметила скрипачка, надеясь таким образом сменить тему разговора.

– И приятель твой придет? – смотрящего не так просто было сбить с толку.

– Ну, может быть… А что, нельзя?!

– Меня смущает разница в возрасте.

– Ну и что? Мы же ничего с ним такого…

– Этого еще не хватало! И все же познакомь меня с ним. Хочу лично пообщаться.

– Хорошо, – просто пообещала девушка, не придав просьбе большого значения. В конце концов Антон – взрослый, достойный мужчина, не шпана какая-нибудь! Не стыдно и познакомить. Согласилась она еще и по той причине, что ей надоел этот разговор. Но Григорий почему-то не желал оставлять эту тему – видимо, его природное чутье подсказывало, что тут не все гладко.

– Так где же он работает?

– Антон говорил мне, но я забыла, – ответила Катя. Она попыталась припомнить, но так и не смогла.

– Ладно, а про меня он спрашивал что-нибудь?

– Сегодня спрашивал, когда… когда ты… короче, когда ты в парке нас увидел.

– Что ты ему сказала?

– Сказала, что ты тоже юрист!

Григорий не удержался и хмыкнул, настолько неожиданно прозвучал ответ племяшки. Он посмотрел на свои руки, фаланги пальцев которых были украшены синими перстнями.

«Да уж, юрист, ничего не скажешь! Пять „академий“ и одна – по малолетке!» – Крытый встал и приоткрыл окно. Девушка занялась посудой.

«Взрослеет! – подумал он с небольшой толикой грусти. – Женихи скоро табуном ходить будут! „Скоро“! Уже вот увязался один!»

Крытый прекрасно все понимал, он хорошо помнил себя в молодости. Паранджу на свою любимицу Григорий надевать не собирался, что сделаешь – жизнь! Но увиденный сегодня кавалер Крытому не понравился. Поскольку Рублев обладал обостренным чутьем, он с первого взгляда, просвечивая не хуже рентгена, видел сущность любого человека.

Так вот, хотя он с молодчиком еще ни разу не разговаривал, у него сразу почему-то возникло негативное отношение к нему. Он видел, как тот по-хозяйски обнял Катерину у подъезда и на глазах у всех бабок облизал ей ушко.

«Опытный кобель, – решил смотрящий, – к девчонке сопливой клеится!»

Катю он решил пока не расстраивать.

«Потихоньку объясню этому „кавалеру“ при случае, что да как, – решил про себя Григорий, дымя сигаретой в открытое окошко, – думаю, не дурак. Поймет. Да-а! Невеста! – окинул Рублев внимательным взглядом ладную фигурку Катюшки. – Отдам замуж, одному куковать придется! Да и не беда – привычка есть. И так всю жизнь, почитай, один, без семьи! Век возле себя все одно не удержишь – у нее своя судьба, своя дорога в жизни! Нужен ты ей больно, урка старый!»

Катя закончила с посудой и взяла на руки кошку. Та довольно заурчала.

– Так что там с твоим загранконцертом? – вернулся к прежней теме Рублев.

– Нормально. Говорю же, что после Питера – сразу в Хельсинки.

– Я тоже с тобой поеду. А то, как я погляжу, тебя без присмотра уже оставлять нельзя.

– Дядя!..

– Ладно, шучу, шучу! Вот посмотри, – вспомнив про сегодняшнюю покупку, Григорий достал пакетик с украшениями. – Как раз к твоим концертам!

– Ой, дядя Гриша! – обомлела девочка, когда увидела гарнитур. Цепочку с кулоном она тут же повесила поверх платья и, чмокнув благодарно довольного Григория в щеку, побежала вертеться перед зеркалом.