Читать книгу "Шутка - Наталья Андреева"

Конечно, папа Сальников пригласил на похороны дочери и влиятельных людей, и прессу. А синеглазая акула сделала все, чтобы те в положительную сторону повлияли на рейтинг мужа. Начинается предвыборная гонка, а скорбящий отец — это же так человечно! Люди должны почувствовать, что он свой, родной, такой же, как и все они, уязвимый. Что человек, стоящий возле свежей могилы дочери, не способен думать о том, как набить за счет государственной казны свои собственные карманы. Он страдает, он плачет. И его молодая жена тоже в черном и держит кружевной платочек у скорбных синих глаз.

Но сама Люся видела в этих глазах скрытое торжество. Конечно! Теперь все ей, акуле! Со старой семьей покончено. И как удачно все получилось! Накануне выборов такой подарок! Кто посмеет кинуть камень в скорбящего отца? В то время как оркестр надрывался траурным маршем, мачеха повернулась к мужу со словами:

— Ну, слава богу, избавились!

Люся подошла в этот момент совсем близко и внимательно прислушивалась к тому, что ответит папа Сальников. От его слов зависело все. Но он молчал. А синеглазая акула не унималась:

— Она бы так и тянула с тебя деньги. На фирму, работу которой сама же и разваливала, на дорогие тряпки. Или ославила бы на всю страну. Взбалмошная, глупая, никчемная девчонка!

И только одно слово тихо сорвалось с уст скорбящего родителя:

— Вар-вар-вар-варра!

Похоже, ему было все равно. Жена молода, ей еще рожать и рожать. Есть долгожданный сын, возможно, будет и другой. Продолжатели фамилии и славных родительских дел. А дочка и впрямь получилась неудачная. Требовала только подарки и деньги на сытую, обеспеченную жизнь. Эгоистка.

— Эгоистка, — услышала она уже совсем с другой стороны.

Группа сослуживцев окружала Тимура. И только новенькая, Марина, плакала. Но как же ненавидела Люся эту девушку! Еще смеет ее оплакивать! Тварь! Остальные же просто отбывают свой номер. Потом, за воротами кладбища, они откровенно радовались. Люся шла следом, чувствуя, как промокают ноги, а кто-то из сотрудников ее фирмы, не стесняясь, говорил:

— Наконец-то сможем нормально работать.

— Тише ты! — дергали его за рукав. — Помолчи!

— Неудобно!

— А что? Если откровенно, то ее шуточки давно меня достали.

И вдруг та, которая говорила не раз в лицо, что без начальницы все они погибнут, высказалась еще откровеннее:

— Как здорово все-таки, что она умерла! Ой!

— А чего стесняться? — поддержали ее остальные. — Самое лучшее, что могут сделать некоторые люди, это вовремя уйти. Они же не хотят понять, что ничего из себя не представляют, и только путаются у всех под ногами. Ей все покупал папа…

…Люся осталась стоять на автобусной остановке. Одна. Все разъехались на машинах, а ее никто не позвал. Подумали, что пришла какая-то неизвестная институтская подруга покойной и нечего ей делать на поминках среди незнакомых людей.

Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как хлюпает вода в ботинках, и думала о том, что не нашлось ни одного человека, который искренне поплакал бы о Людочке. И мир не перевернулся. С чего бы? У Тимки любовница, у папы Сальникова молодая жена и маленький сын, у сотрудников интересная работа, которой никто теперь не будет мешать.

«А у кого-то на даче павлина съели», — горько подумала она, залезая вслед за старушкой в черном платке в грязный рейсовый автобус.

Впервые пришлось задуматься над тем, что такси — это очень дорого и придется все-таки потихоньку обживать тот неизвестный материк, открытый случайно в поезде дальнего следования бывшей Людочкой Сальниковой. Потому что от маленького острова уже совсем ничего не осталось. И воздух там вдруг разом взял да и закончился.

3

Сначала она задала себе вопрос: «Неужели же все так безнадежно плохо?» Выходит, что да. Плохо. Ведь если сложить в единое целое мнение о Людочке Сальниковой-Муратовой всех этих людей на кладбище, то получается нечто совсем ужасное. Отец последнее время был к ней почти равнодушен, муж ненавидел, сотрудники ругали за глаза. Но почему же человек так слеп?! Или слеп только тот, кто безразличен к людям? Значит, зрячие — это добрые? Но где же тогда набраться этой доброты?

Не обучили. Ни родители, ни бизнес-колледж. Но она, Людочка, ведь никогда не испытывала к людям ненависти, просто их не замечала. В дорогих магазинах, где она покупала продукты и вещи, небезразличными были только продавцы, которые за это получали большие деньги. Улыбались, говорили комплименты и всякие приятные слова, были вежливыми и почтительными. Все это положено делать, чтобы богатые люди оставались по-прежнему слепыми и думали только о том, как им везде рады.

Этот заговор молчания преследовал их всю жизнь. Людочка лично придумала неудачное приключение на свою голову. Значит, сама виновата. И, попав в другой мир, поняла, что вернуться назад невозможно. Куда, к кому? А главное — зачем? Надо во что бы то ни стало доказать, что она, Людмила Сальникова, в замужестве Муратова, и сама что-то представляет. Получить все во второй раз, но уже не по рождению, а по заслугам. Пусть все они поймут, как были не правы. Она не эгоистка и не тунеядка. И уж, конечно, не дурочка. Ха-ха! У нее есть диплом об образовании и опыт руководства туристической фирмой. И вообще, она умница и красавица, пре… Хватит! Только не это!

Опыт, полученный Людмилой Сальниковой в жизни, гласил одно: все Золушки рано или поздно становятся принцессами. Надо только взять в руки метлу, махнуть ею пару раз, а дальше остается ждать добрую фею. Следовательно, ей, Люсе, надо только самостоятельно выйти в большой мир и найти себе работу. А дальше уж все пойдет как по маслу: блестящая карьера, большая зарплата, бесчисленные поощрения начальства и, как итог — собственная фирма. Не купленная на папины деньги, а заработанная честным трудом. Прекрасный принц тоже будет весьма кстати. Красивый, богатый, умный, владелец дорогой машины и собственной квартиры. Пусть Тимка не думает, что он — нечто особенное. Вон их сколько ходит по улице, этих мужчин! Половина всего населения планеты.

Мужчины по улицам действительно ходили. И были среди них владельцы дорогих машин и фирм и хороших квартир. Но Люся видела с удивлением, что они ее не замечают. Их взгляды были обращены куда-то внутрь себя, а в толпу людей они смотрели, словно в зеркало. И видели опять-таки только себя, свои бесчисленные достоинства. Людские взгляды с откровенной завистью отражали их успех, то, как они подчеркнуто небрежно садились в дорогие машины, разговаривали по сотовым телефонам, доставали из карманов крупные купюры, расплачиваясь с продавцами и, не глядя, совали туда сдачу. Все, что было там, за зеркалом, этих мужчин совершенно не интересовало. В целом же смотреть на них было противно. Они напоминали золотых рыбок в аквариуме, заботливо лелеемых хозяином до тех пор, пока ему не надоест каждый день кормить их и менять воду.

Люся заглядывала этим мужчинам в лица с удивлением и надеждой: вот она я, вы разве не видите?! Ее всегда называли хорошенькой, и она надеялась, что хоть это правда. Но нет, никому она не нужна. Без папы Сальникова, без денег, без своей туристической фирмы — не нужна. Тощая, загнанная кляча. От отчаяния Люся почти ничего не ела и в итоге похудела еще на несколько килограммов. Теперь и она сама себя не узнавала, глядя по утрам в зеркало. А время до приезда однокурсницы стремительно убегало. Надо было или срочно искать себе жилье и работу, или признаваться той во всем. Но как признаться? Предстать в таком виде перед девушкой, только что вернувшейся из Европы?! Чтобы услышать: «Ах ты, бедненькая!»