Читать книгу "История запрещенных книг на Западе. Итальянское духовенство в одну из средневековых эпох - Алексей Петрович Лебедев"

на совиновных, может рассчитывать, что имя его будет сохранено в тайне и что он получит одну четвертую штрафных денег. Этот эдикт должен быть прибит на трех церквах в Милане и на главных церквах в других городах». — В одном из этих индексов в число запрещенных авторов внесены следующие лица: Адам Ризер — арифметик, Генрих Фогтерр — живописец, не знавший латинского языка, Иоанн Саккс — писавший немецкие вирши, Матфей Грейтер — музыкант, Иаков Даксер, несколько недель сидевший в тюрьме в качестве лютеранина, а потом выпущенный отсюда, ничего не писавший, и т. д.

Первый по повелению папы обнародованный индекс, первый индекс в собственном смысле, появился в 1559 г. Виновником его был Павел IV. Во главе индекса Павла находится декрет инквизиции (которая, собственно, и изготовила индекс); этот индекс должен был быть прибит к дверям церкви Петра в Риме, дворца инквизиции и in acie campi florae. Он гласил: «Всем верующим христианам, какого бы они звания и состояния ни были и где бы ни обитали, мы повелеваем, под угрозой подозрения в ереси, лишения всех достоинств, должностей и бенефиций, какими они обладают, и под угрозой всегдашней неправоспособности приобретать эти и другие должности и бенефиции (кстати заметить, что в одном индексе герцогства Луккского прибавлено, что такая угроза простирается на детей и внуков. — А. Л.), а также под угрозой вечного позора и иных наказаний: чтобы впредь никто не осмеливался писать, издавать, печатать или позволять печатание, продавать или под каким-нибудь предлогом явно или тайно давать, принимать, или как-либо сберегать или допускать сбережение — хоть какой-либо одной из книг или сочинений, которые помечены в этом индексе священного суда (Heil. Officium), или какие-либо другие сочинения, о которых известно, что они составлены еретиком или запятнаны каким-либо лжеучением. Кто не послушается этого приглашения или какие-либо книги и сочинения, кои он имеет и кои относятся к запрещенным, не представит» кому следует, тому угрожалось отлучением и т. д. Рассматриваемый индекс запрещенных авторов и таких же книг изложен в алфавитном порядке и разделен на три класса: к первому отнесены такие авторы, все сочинения которых запрещены; ко второму — такие, у которых лишь некоторые сочинения запрещены; к третьему классу отнесены анонимные сочинения, содержащие вредные лжеучения. Относительно писателей первого класса в индексе помечено: запрещены все их книги, переводы, комментарии, истории, письма, диалоги, апологии, — какие теперь ими сочинены или в будущем они напишут, хотя бы о вере и религии в их произведениях совсем не было речи.

В индексе папы Павла IV между прочими запрещены: все Библии, т. е. издания Нового Завета, на народном языке — немецком, французском, итальянском, английском, фландрском и т. д.; их не должно печатать, читать и иметь без письменного разрешения римской инквизиции. В этом индексе к запрещенным сочинениям отнесены труды таких авторов, которые ничего или почти ничего не писали по богословским вопросам: труды филолога Иоахима Камерария, юристов Иеронима Шурффа, Мельхиора Клинга и т. д. Некто Гаспар Гельделин внесен в этот индекс за то, что он перевел сочинения Плутарха и Лукиана. В индексе очутился Конрад Дасиподий, изобретатель часов, писавший лишь математические сочинения. К первому классу запрещенных авторов, т. е. к числу самых опасных, наравне с Лютером, в рассматриваемом индексе отнесены три греческих богослова Средних веков, которые давно умерли: Марк Эфесский, Николай Кавасила и Нил Кавасила. В индексе оказались запрещенными некоторые весьма важные и весьма древние апокрифы, имеющие по преимуществу научное значение: так называемые «Климентины» и «Евангелие Никодима». Индекс не оставил без должного внимания и типографов, в заведениях которых «напечатаны были различные еретические книги»; таких типографов индекс насчитывает 61. Перечислив их, индекс в заключение замечает: «Все книги, трактаты и труды какого бы то ни было автора, какого бы то ни было содержания и на каком бы то ни было языке, если они будут напечатаны у вышеуказанных типографов, позволивших себе прежде печатать еретические сочинения, — все эти книги и трактаты до́лжно считать запрещенными». Все эти книги и трактаты, замечает еще индекс, должны считаться подозрительными, их не следует ни продавать, ни покупать, ни читать, так как они напечатаны у типографов, занимавшихся доныне печатанием еретических книг.

Какое впечатление произвел индекс Павла на римско-католических ученых, об этом свидетельствует письмо, которое некто Латинус Латиниус в 1559 г., вскоре после публикации индекса, писал Андрею Мазию: «Что тебе пришло в голову приготовлять к печати новые сочинения в такое время, как наше, когда все доныне явившиеся в свет книги изъяты из употребления? Я думаю, что из нас многие годы никто ничего не будет писать, кроме писем. Только что появился индекс книг, которых мы под угрозой отлучения обязываемся не иметь. Запрещено так много книг, что нам оставлены лишь немногие, в особенности из тех, которые напечатаны в Германии. Почему я советую тебе бросить перевод Демосфена и варианты Библии. Ферн уже несколько дней занят очисткой своей библиотеки, а я займусь этим завтра, чтобы у меня не нашлось ничего такого, что иметь не позволено. Как назвать это, кораблекрушением книги или книжным пожаром?» Инквизиция после издания папского индекса, насколько могли достигать ее руки, отобрала, конфисковала или пережгла, без сомнения, множество книг. Но все-таки Рейш считает риторическим преувеличением, если Наталис Комес рассказывает: «Везде сожжена такая масса книг, что если бы они были сожжены в одном месте, то вышел бы почти пожар Трои. Нет ни одной частной и общественной библиотеки, которая была бы пощажена и которая бы почти совсем не запустела. Во многих городах Италии были сожжены книги не без многочисленных жалоб народа относительно потери». По мнению Рейша, папский декрет не был нигде приведен в исполнение во всей строгости, не исключая Рима. Avviso di Roma от 14 января 1559 г. извещает: одно духовное лицо, принадлежащее к духовному ордену, обратило внимание председателя инквизиции на то, что в Испании не очень строго относятся к книгам, и рекомендовало смягчить строгости и в Риме, ввиду того, чтобы не причинить слишком больших убытков книгопродавцам и ученым через истребление книг. Председатель, однако же, отвечал: Рим дает законы Испании и всему миру, а не Испания римлянам; но другие члены инквизиции находили целесообразным предложение патера и выражали надежду, что на практике декрет будет смягчен и не все запрещенные книги будут преданы огню. Относительно Болоньи Avviso от 11 февраля 1559 г. извещает: индекс здесь приведен в исполнение. Ничего другого не позволено, кроме thesaurus linguae latinae и комментариев Долета; из сочинений Эразма ничего не позволено удержать, кроме некоторых переводов св. отцев, да и то имя переводчика