Читать книгу "Прошедшее время несовершенного вида… и не только - Гриша Брускин"

сразу после окончания института.

К 1975 году у меня скопилось достаточное количество картин, чтобы сделать выставку.

Выставку организовали на один вечер в рамках Клуба живописцев в Доме художника на Кузнецком мосту. Инициатором мероприятия был член совета Клуба, мой друг – немолодой художник Жора Сатель.

Экспозиция предназначалась для профессиональных работников искусства. Вход был по пригласительным билетам, которые рассылались по специальному списку, утвержденному советом Клуба.

Ответственной назначили пожилую художницу-коммунистку Любовь Семеновну Рабинович.

Я написал фамилии людей, которых хотел бы видеть в зале.

Накануне вечера Рабинович, одетая по моде военного времени 20-х годов, с полевой сумкой на ремне, вручила мне утвержденный список гостей.

К своему изумлению, я увидел, что все еврейские фамилии аккуратно вычеркнуты из состава приглашенных Любиной рукой.

Пытаясь понять, что это означает, я обратился к ней за разъяснениями.

Любовь Семеновна, приблизившись, посмотрела мне прямо в глаза, как бы заглядывая в недалекое светлое будущее, и громким шепотом, призывая меня в сообщники, сказала:

– Нам с Вами, Гриша, об этом также следует подумать.

За… твою мать

Выставка должна была быть утверждена партийными органами.

Органы в течение дня несколько раз ее запрещали и разрешали. Наконец, в четыре часа под натиском Жоры Сателя партийцы сдались и разрешили.

Жора мне потом рассказывал, что, придя домой, чтобы поесть и переодеться перед вернисажем, он прежде всего налил себе рюмку водки.

Будучи в приподнятых чувствах и находясь один в комнате, он захотел произнести тост. Неожиданно для себя он сказал:

– За меня. За Гришу. За… твою мать!

Мастер – золотые руки

В 70-х в помещении Московского отделения Союза художников на Беговой я встретил художника Виталия Комара с картиной под мышкой.

– Хочу вступить в Союз художников, – сообщил Виталий – Специально для этого по-ехал на завод «Серп и Молот» написать портрет старого рабочего Иванова. Картину назвал «Мастер – золотые руки». Но почему-то меня только что завернули. Не понимаю, в чем дело. Может, посмотришь?

Комар показал тщательно, реалистически выписанный портрет отмеченного честной трудовой жизнью человека.

Руки рабочего были аккуратно покрашены густой золотой краской.

Жены приходят и уходят

У меня был друг – Михаил Семенович Мацковский, крупный специалист по браку и семье в московском Институте социологии.

Личная жизнь специалиста категорически не удавалась: одни нерадивые жены сменяли других.

Изучив ситуацию, социолог пришел к научному выводу: жены приходят и уходят, а друзья остаются.

Браку – нет! Жизни степного волка – да!

Мацковский отмечал день рождения.

Я как раз развелся со своей первой женой и пребывал в связи с этим в состоянии небесной эйфории, наслаждаясь холостяцкой жизнью.

Сказав браку – «нет» и жизни степного волка – «да», я явился к другу.

Мне сразу бросилась в глаза стройная, красивая девушка – моя будущая жена Алеся.

На языке Стендаля

Не первый месяц празднуя желанную свободу, я здорово нализался.

Узнав от очередной хозяйки дома, что интересующая меня незнакомка знает французский язык, я решил нагло поухаживать за ней на языке Стендаля.

Имея отца художника-пьяницу, Алеся, в свою очередь, не испытывала никакого желания заводить знакомства как среди художников, так и среди пьяниц. В конце вечера тем не менее я заполучил заветный номер телефона.

Михаил Семенович попросил после его смерти выгравировать на могильном камне эпитафию:

«Здесь покоится человек, познакомивший Гришу с Алесей».

Удивительное сочетание красного с золотым

Алесин отец, Юрий Георгиевич, иллюстрировал книги.

Будучи учеником Исаака Бродского, художник работал в реалистической манере.

Всех положительных героев он изображал блондинами с голубыми глазами, отрицательных – брюнетами с тоненькими усиками в клетчатых пиджаках.

Свое время Алесин отец делил между работой и выпивкой.

Однажды спьяну Юрий Георгиевич сел в автобус и укатил в Калининскую область.

Оттуда моя теща получила телеграмму:

«Дорогая Сафочка! Здесь удивительное сочетание красного с золотым. Иллюстрирую Стругагацких (именно так в оригинале). Срочно вышли три-пять рублей».

Неправдоподобная история

Тестя вызвали в партийные органы.

Референт сообщил, что партия приняла мудрое решение выпустить краткий курс истории Ком-мунистической партии для юношества, и предложил художнику проиллюстрировать издание.

Юрий Георгиевич люто ненавидел советскую власть.

Подыскивая благовидный предлог для отказа, он сказал:

– Я всю жизнь иллюстрирую научную фантастику – Казанцева, братьев Стругацких…

– Вам и карты в руки, – живо подхватил референт.

Кофе и чай

От моей тещи Сафо Владимировны я узнал, что с приятельницами пьют кофе, а с подругами – чай.

Ася Федоровна и ее неограниченные возможности

Юрий Георгиевич дружил с эстрадным конферансье по имени Глебочка.

Приходя в дом, конферансье по привычке приветствовал всех:

– Добрый вечер, здрасьте!

Жена Глебочки, Ася Федоровна, была большим человеком – режиссером в Росконцерте. Знаменитости советской эстрады приходили к ней на поклон.

Глебочка говорил:

– Ася Федоровна и ее окружности. Ася Федоровна и ее окрестности. Ася Федоровна и ее неограниченные возможности.

«Ее неограниченные возможности», формируя эстрадные концерты, в дни зарплаты посылала Глебочку в дальние уголки необъятной родины, боясь, что сильно поддающий муж пропьет семейные деньги.

Чиполлино – старая больная женщина

Подхалтуривая на детских новогодних елках, Глебочка, переодевшись стариком Хоттабычем, взял пятилетнюю Алесю на спектакль.

В антракте Хоттабыч повел девочку за кулисы.

Разинув рот, в восторге Алеся взирала на раскрывшиеся перед ее взором театральные тайны.

Когда прозвенел звонок к началу второго действия, помощник режиссера прокричал:

– Буратино, на сцену!

На что Буратино – молоденькая актриса – сказала:

– Вечно мной затыкают все дырки. Сейчас выход Чиполлино.

Режиссер укорил Буратино:

– Как тебе не стыдно! Чиполлино – старая больная женщина. Ей только что сделали укол.

Женщина должна оставаться тайной

Увидев, что Алеся куда-то собирается, Ася Федоровна спросила:

– Деточка, ты куда?

– Еду с одноклассниками на пляж.

– А что, мальчики тоже будут?

– Да, будут.

– Деточка, это невозможно, – воскликнула Ася Федоровна. – Ведь на пляже раздеваются! А женщина должна оставаться тайной.

Сама Ася Федоровна, желая оставаться тайной для своего мужа Глебочки, переодевалась в общем коридоре коммуналки.

Проклятье

Первой женой Глебочки была провинциальная певица Люба.

В расцвете сил Люба заболела и скоропостижно скончалась.

Перед смертью, в состоянии тяжелой депрессии умирающая совершила ужасный поступок: прокляла мужа и десятилетнюю дочь Юлю.

Дальнейшие события