Читать книгу "Маэстро - Наталья Венгерова"

когда сможешь, – угадал он без слов.

– Спасибо, синьор Антонио.

Барецци улыбнулся.

– Разрешение цензуры на премьеру уже получил? – спросил он.

– Три дня бесполезных разговоров, в которых все притворяются, будто получают от процесса удовольствие, а австрийцы милостиво согласились, что моя опера политкорректна.

Дверь приоткрылась и в гостиную заглянула Маргарита:

– Ужин подан, синьоры, – игриво объявила она и снова исчезла.

– Что может быть неполиткорректным в опере? – усмехнулся Барецци.

Верди лишь молча развел руки.

– Риторический вопрос, – покачал головой синьор Антонио. – Давай-ка поедим, а?

Ужин прошел в беседах о репетициях, надеждах и музыке. Все трое давно так хорошо не проводили время.

Через несколько дней в загородном поместье синьора Мерелли давали большой прием. Повод не сообщался, да и никого не интересовал. Представители высшего общества Милана в полном составе наслаждались изысканными деликатесами и свежим воздухом, упражнялись в красноречии и искусстве комплиментов, соревновались в знании сплетен и завидовали нарядам друг друга. Приглашена была и чета Верди. По такому случаю синьор Антонио приобрел для дочери новое платье, сшитое, как ему казалось, на изысканнейший манер. На проверку весь образ был пропитан писком провинциальной моды, но Маргарита, похоже, этого не видела, а Верди, если уже и мог отличить тонкий вкус от мещанской роскоши, виду не подал. В прекрасном настроении Джузеппе и Маргарита Верди отправились на свой первый миланский выход в свет.

День выдался на редкость чудесным. Яркое солнце ласкало успевшую слегка покраснеть листву, наполняя поляну, сад и парк поместья тем самым осенним волшебством, которое веками вдохновляет художников и поэтов. Поляна была настолько просторной, что в ее центре помещался искусственный пруд идеально круглой формы в обрамлении белого мрамора. В центре пруда располагалась небольшая сцена, к которой вела пара узких мраморных мостиков. Скрипичный квинтет дарил оттуда гостям ноктюрн Моцарта. Углы поляны украшали беседки из того же мрамора, а по периметру были расставлены белоснежные шатры, предлагавшие наизысканнейший фуршет.

Не успел Джузеппе представить Маргариту своему импресарио, как тот предложил ему прогулку по парку, чтобы обсудить дела. Верди ничего не оставалось, кроме как принять это предложение, оставив жену в надежных руках Темистокле. Мерелли показывал Джузеппе диковинные уголки своего сада, оформленные лучшими садоводами Милана, рассказывал о редких растениях и деревьях, которые он собрал в своем парке, и, к великому удивлению Верди, о делах не говорил вообще. Проведя в праздной беседе уже более сорока минут, они медленно спускались по дорожке, обрамленной многоцветием петуний к поляне, на которой и собрались гости. Вид открывался замечательный.

– Скудный опыт участия в подобных мероприятиях, возможно, не дает мне права на комплимент, но я не удержусь. Прием просто восхитителен! – искренне и немного по-детски проговорил Верди.

Мерелли усмехнулся:

– Моя супруга наделена несколькими большими талантами, сильнейший из которых, похоже, организация вечеринок. Был ли у вас шанс подумать о квартете в конце второго акта, который я предложил?

Верди кивнул.

– Солера отредактирует либретто в соответствии с изменениями, которые я должен внести. К концу недели мы все уладим, – ответил он.

– Теми – одаренный либреттист и поэт, способный рифмовать что угодно с первого взгляда. Вы – композитор от Бога. Пары дней вам вполне должно хватить, – проговорил Мерелли.

– Значит, хватит пары дней, – не моргнув глазом, согласился Верди.

– Мне видится ваше будущее в Ла Скала весьма успешным, синьор Верди, а я редко ошибаюсь в прогнозах, – улыбнулся Мерелли.

– Я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваши ожидания, синьор Мерелли, – отчеканил Джузеппе и запнулся. Ему опять показалось, что он звучит нелепо.

Мерелли никак не отреагировал. Остаток пути до поляны они прошли молча. Темистокле же в это время развлекал Маргариту дружеской беседой и отменным розовым вином.

– Чем заняты твои дни в предпремьерном вихре, моя дорогая? – с хитрым прищуром спросил Солера.

– В основном, мирным одиночеством. Каждый раз, когда в расписании моего мужа находится время для семьи, он обычно спит.

Солера добродушно захохотал. Метрах в двадцати от них на противоположной стороне поляны Джузеппина Стреппони, блистая в великолепном наряде, принимала комплименты от боровшихся за ее внимание мужчин. Маргарита смотрела на Джузеппину с искренним восхищением.

– Талантливая, успешная, красивая… Синьорина Стреппони просто сияет счастьем, – произнесла она.

– Счастья у нее не больше, чем у коровы, – отрезал Солера.

– Теми! – опешила Маргарита.

Солера наклонился ближе к Маргарите, принял заговорщический вид и проговорил почти шепотом:

– Она родила как минимум двух внебрачных детей, неужели ты не знала?

– Мерелли? – выдохнула Маргарита и сильно смутилась своей бестактности.

Темистокле лукаво усмехнулся и продолжил:

– Только слухи, конечно. И все же, правила игры, в которую она позволила себя впутать, имеют единственно возможный и совсем невеселый конец.

– Не ты ли всячески давал мне понять, что она чуть ли не так же могущественна, как австрийская герцогиня? – все еще не веря своим ушам, спросила Маргарита.

– Любимая игрушка влиятельного человека способна обрести огромную силу, но как долго это продлится? Она достаточно сообразительна, чтобы делать правильные прогнозы.

Маргарита вновь взглянула на Джузеппину, но восхищения в ее глазах уже не было. Теперь она смотрела на сияющую роскошью красавицу с искренним сочувствием. Маргарите вдруг захотелось приблизиться к ней, почувствовать ее, понять, какая цена заставила ее согласиться на путь, что заведомо вел к пропасти.

Кричаще одетый щеголь в пурпурном костюме, придвинувшись к Джузеппине явно ближе положенного, с плотоядным видом делал ей какие-то предложения. Маргарита видела, как лицо Джузеппины приняло сначала снисходительный вид, потом она рассмеялась с таким добродушием, которое унизило бы самого наглого кавалера, попросила ее извинить и удалилась без тени смущения или оскорбленности. Джузеппина направилась к одной из беседок на краю поляны и явно не искала компании, но любопытство Маргариты победило тактичность, и она решила все-таки подойти.

– Синьорина Стреппони, – проговорила она и приветственно кивнула.

– Синьора Верди, – приветствовала в ответ Джузеппина.

– Мне казалось, мы не были представлены… – удивилась Маргарита.

– Я видела вас с маэстро, – улыбнулась Джузеппина.

– Джузеппе очень льстит, что вы считаете его достойным этого титула.

– Осталось не так много времени до момента, когда весь Милан будет титуловать его именно так, уверяю вас.

– Вы очень добры. Отец так долго был единственным, кто не высмеивал его навязчивую идею стать лучшим миланским композитором, а теперь…

– Ваш отец и вы, как я полагаю.

Маргарита улыбнулась. Она смотрела на Джузеппину, пытаясь уловить хотя бы малейший знак неблагополучия, и не находила его. Спокойствие и гармония, уверенность и обаяние в каждом жесте, в каждом слове, в каждой интонации.

– Позвольте выразить вам признательность, синьорина. Супругу очень повезло работать с импресарио Мерелли.

Джузеппина посмотрела в сторону фонтана,