Читать книгу "Однажды и навсегда - Светлана Головьева"

Как только я дохожу до конца подиума, меня накрывают громкие аплодисменты. Все собравшиеся хлопают, улыбаются и перешёптываются друг с другом, ободряюще кивая, глядя на моих моделей.

Я это сделала. Чёрт! Я смогла и не провалилась. С моих губ не сходит улыбка, хочется смеяться, кричать и прыгать от счастья. Это невероятное чувство, гордости за саму себя, переполняет меня. Хочется, чтобы все мои противники увидели моё восхождение на модный олимп. Скоро все знаменитости захотят платье от Маккензи Джонс.

После показа я возвращаюсь к гостям, принимая поздравления и обмениваясь телефонами с новыми клиентами. Вокруг царит непринуждённая атмосфера, шампанское льётся рекой, музыка играет на полную катушку, и я невероятно счастлива.

— Это было невероятно, — слышу я голос Джилл и замечаю её в компании Кэмерона. На Джилл надето синее платье с завышенной талией, что помогает скрыть округлившийся животик от посторонних глаз. На Кэмероне надет классический костюм, с такой же синей рубашкой, что и платье Джилл. Эти двое выглядят шикарно и очень счастливо. Трудно поверить, что они смогли прожить вдали друг от друга семь лет. Но я рада, что эти двое, наконец, поняли, что не могут жить друг без друга. Конечно, после стольких лет они не стали тратиться на свадьбу. Как сказал Кэмерон, то они поженились уже слишком давно, поэтому они просто расписались и провели целый месяц, путешествуя по Европе.

— Спасибо, я рада, что вы смогли прийти, — обнимаю сначала подругу, потом Кэма.

— Мы не могли не прийти, тем более я тебе должна, — Джилл улыбается, поглядывая на Кэмерона.

— Долго вы ещё собираетесь мне это припоминать? — насмешливо спрашивает Кэм, обнимая жену за талию.

— Больше ни слова, — усмехаясь, отвечаю я.

— А где твой отец и Дэниэль? И как дела у Элизабет?

— Как я и говорила, папа с Дэни ушли в поход на неделю. Не знаю, как можно прожить неделю в лесу без удобств, — она прерывается, услышав смешок Кэма, и смотрит на него, манерно изогнув бровь, — ты знаешь, что я не люблю такие путешествия. В общем, он всё ещё бродят по лесам. А Лиз со своим парнем уехала в Бостон на соревнования по кикбоксингу. Я до сих пор не могу поверить, что она решила профессионально этим заниматься. У этой девчонки всегда в голове происходило что-то неведомое мне. Но раз она счастлива, то и я тоже рада за неё.

— Пусть девочка развлекается, как хочет, пока не стала такой же огромной, как её сестра, — подшучиваю я над подругой, на что получаю кривую усмешку.

— Я и без тебя знаю, что стала просто гигантской, наверно у меня там растёт слонёнок. Мне рожать только через три месяца, а я скоро даже ботинки зашнуровать не смогу. Я даже ноги не вижу из-за этого живота.

Подруга тяжело вздыхает, но от меня не ускользает то, с какой нежностью она гладит свой живот, и какой счастливый блеск таится в её глазах. У этого ребёнка будет лучшая мама на свете. Никто не любит детей, сильней, чем Джилл. И пусть сейчас она устала, но эта усталость со смесью любви и счастья.

— Малышка, ты же знаешь, что для меня ты всегда выглядишь прекрасной. И если захочешь, я буду тебя одевать и раздевать, — понижая голос, произносит он, с обожанием глядя на Джилл.

— Ладно, друзья, давайте вы поговорите о своей интимной жизни в другом месте, — отвечаю я, взяв бокал шампанского с подноса официанта. В толпе женщин в вычурных нарядах, замечаю Маркуса и машу ему рукой.

— Пойду, поговорю с Маркусом, ещё увидимся, голубки, — целую подругу в щёку и ухожу. Скорей всего они сейчас же испарятся с вечеринки, мечтая воплотить в жизнь свои пошлые фантазии. Несмотря ни на что эта парочка, кажется, постоянно занимается сексом. Не то чтобы я завидовала, просто всегда считала свою подругу скромницей, пока не нашла в её спальне пару костюмчиков из секс-шопа. После этого я всегда стучусь, прежде чем войти к ним в дом или любую из комнат. Не хочется в следующий раз застать их в компрометирующей позе.

— А вот и моя талантливая ученица! — восклицает он, поднимая свой бокал с шампанским вверх. Женщины вокруг него расступаются, обращая все свои взгляды на меня. Каждая из них надела наверняка самые дорогие и вычурные украшения, какие только нашли. Такие мероприятия многие воспринимают за шанс похвастаться своим богатством, парнем или карьерой. Эти видимо относятся к первой категории.

— Маркус, вижу, ты нашёл себе новых друзей, — не без тени сарказма заявляю я, на что женщины улыбаются ещё шире. Боюсь, что ещё немного и их рты порвутся от такой натяжки.

— Я всегда нахожу себе друзей, дорогая. Но сейчас не об этом. А о том, что я вырастил из тебя настоящее сокровище. То, что я увидел сегодня, просто снесло мне крышу. Я в большом и приятном шоке. Ты потрясла сегодня многих влиятельных людей. Так что приготовься собирать урожай. И это всё благодаря мне, — женщины вокруг него энергично кивают головами, словно китайские болванчики. Жуть какая-то. А вот Маркусу уже пора заканчивать пить. Когда он начинает восхвалять себя любимого это начало конца. В Париже я становилась неоднократным свидетелем его бурных пьянок и не хочу, чтобы это повторилось тут.

— Маркус, дорогой мой, пойдём, прогуляемся, — беру его под руку, фальшиво улыбаясь его новым подружкам. Каждая из них смотрит на меня убийственным взглядом. Конечно, некоторые из них уже мечтали выйти за него замуж, а тут являюсь я и порчу всю малину. Вхожу в азарт и прижимаюсь к Маркусу ближе, после чего подмигиваю этим фальшивым куклам и увожу от них этого золотого мужчину. Только на улице я даю волю своим эмоциям и начинаю хохотать.

— Ох, Маркус ты никогда не умел разбираться в женщинах, — качаю головой и усаживаю его на скамейку у магазина. А сама иду к обочине, пытаясь поймать такси. Свежий ночной воздух, холодит кожу, но я не обращаю внимания. Вдыхаю весенний запах, наслаждаясь спокойствием и тишиной. Наконец, жёлтое такси останавливается, и я помогаю Маркусу сесть в машину.

— Маккензи Джонс — моя золотая девочка, — бормочет он, забираясь на заднее сиденье машины, — прости меня, дурака.

— Ничего страшного, — улыбаюсь ему и захлопываю дверь.

— Отвезите его в отель и помогите добраться до номера, — говорю я водителю и даю ему две сотни.

— Будет сделано, — отвечает он, и машина отъезжает от тротуара.

— Кто бы знал, что Маккензи Джонс такая добрая душа, — слышу я глубокий мужской голос с лёгкой насмешкой. По рукам тут же бегут мурашки, но я говорю себе, что это от холода, а не от голоса Джека Хастлера.

— А я не знала, что ты интересуешься модой, — парирую я, поворачиваясь к нему лицом. Чёрт! Лучше бы я этого не делала. Безбашенный парень в татуировках и кожаной куртке куда-то пропал и теперь передо мной стоит мужчина в чёрном смокинге, белой рубашке и галстуке-бабочке. Чёрные волосы идеально уложены, а в левом ухе блестит еле заметная серёжка. Он наваливается на стену позади себя и складывает руки в карманы отглаженных брюк. Его взгляд свободно ощупывает меня с ног до головы, после чего он удовлетворённо хмыкает. Я стою, на месте, решая остаться здесь или зайти внутрь. И хоть правильней было бы уйти, я не двигаюсь с места ни на шаг. Складываю руки на груди, чтобы казаться сильной и независимой и смотрю на него самым безразличным взглядом. Нельзя просто так сдаваться. Он этого не заслужил.