Читать книгу "Бригадир - Владимир Колычев"

Но Гобой не стал ждать, когда эти семеро вооружатся – он двинул на них толпу, и снова над рынком встревоженными птицами заметались крики, стоны, проклятия. Что-то громко хрустнуло – то ли палка, то ли чья-то сломанная кость. Звонко упал на асфальт выбитый из руки обрезок стальной трубы, чья-то цепь со свистом взбила воздух над головами и утонула в бурлящей массе.

Пока били одних качков, от побоев оклемались другие. Двое из них уже кинулись в драку, собираясь атаковать знаменских со спины, когда вдруг послышался вопль, предупреждающий о появлении ментов.

Гобой с удивлением смотрел, как в кровь избитые качки бросаются врассыпную. Впрочем, понять их можно. Поняли, что хана им, а тут такой повод выйти из драки с потрепанной, но все же уцелевшей честью. Потому и ломанулись они к выходу, хватая под руки тех, кто сам уже не мог держаться на ногах.

Тревога не была ложной – к толпе знаменских действительно бежали менты, человек пять, в куртках с накладными погонами, с пистолетами в кобурах, у двоих в руках мелькали резиновые дубинки. Но пацаны и не думали разбегаться. В Знаменке на ментов давно уже не реагируют. Если тем вдруг взбредет в голову разогнать «демонстрацию», то их самих могут отоварить под завязку. Такое не раз уже случалось. Более того, появление ментов, как правило, становилось поводом для временного перемирия. Прямо на поле боя знаменские объединялись с княжевскими и дружно наваливались на стражей порядка.

Знаменским сейчас не с кем было объединяться, но их в разы больше, чем ментов. И плевать на стволы, на дубинки.

– Я не понял, чо за дела? – хлюпнув расквашенным носом, заорал Бес.

– Менты – козлы! – гаркнул Бабай.

И толпа дружно двинулась на ошалевших от такой наглости ментов. Один из них достал пистолет, другой схватил его за руку, заставляя вернуть ствол на место.

– Вы что, уроды, ухи поели?! – заорал на толпу кучерявый, с тонкими усиками, капитан.

– Кто уроды?

Пацаны ускорили шаг, и ментам ничего не оставалось, как ретироваться. Бежали они картинно, с достоинством, неторопливо, с манерной отмашкой рук, чинно прижимая к бокам болтающиеся при движении кобуры. И все-таки это было бегство.

Гобой осмотрелся по сторонам. Рынок опустел: и братва московская разбежалась, и менты, и народ.

– Ну, и что дальше? – спросил он.

Действительно, что делать им дальше? Остаться на рынке? Так ОМОН появиться может. Москва рядом, омоновцев там пруд пруди.

– С ментами нехорошо вышло, – Мартын ощупал пальцами красное распухшее ухо. – Как бы они нас не прессанули… Отмазка нужна. Хотя с этим просто. Мы здесь работали, кафе строили, никого не трогали, а братва наехала, нас самих строить начала. Ну, мы их и отоварили, как просили…

– А ментов зачем погнали?

– Так думали, что это купленные менты. Ну, с пылу с жару и наехали. Типа сгоряча…

– А что, правильно говорит, – кивнул Угрюм. – Мы свою работу защищали. И себя. А как быть, если менты нас не защищают?

– Так, может, в ментовку пойдем? – спросил Бабай. – На хрен там все разнесем! Ну, если не защищают!.. Ежели так, зачем они такие нужны? А если не нужны, то гасить их всех!

– Иди, – как на безнадежного, посмотрел на него Мартын. – Только сам. И скажи, что мы тебя не знаем…

– Как это вы меня не знаете! – возмутился Бабай.

Но Мартын и Гобой дружно махнули на него. Пацан, как обычно, в ударе, несет чушь на дырявом подносе, и не стоит обращать на него внимания.

– Домой надо ехать, – сказал Угрюм. – Отмаз у нас, может, и есть, но если ОМОН появится, сначала бить будут, а потом спрашивать…

– Тебе бы все на печку к своей бабе, – поморщился Мартын.

– Может, Угрюма под юбку и тянет, но он дело говорит. Нам здесь оставаться нельзя, – покачал головой Гобой. – Домой надо ехать. Ты, Угрюм, пацанов отвезешь, а мы к Спартаку…

– Э-э, погоди домой! – вскинулся Бес. – А как насчет бабок?

– Вот об этом со Спартаком и поговорим, – скривился Мартын.

Гобою тоже не нравился этот разговор о деньгах – ясно же, что ситуация свернула налево, в потемки, где ничего не ясно. Не за деньги они сегодня дрались, а за Спартака. Но чморить Беса не стоит. Ему обещали навар, и он его ждет. Возможно, сам поймет, что фишка легла на ребро. Если нет, надо будет ему объяснить. Но не сейчас…

Глава вторая

1

Окно извивалось, как отражение в кривом зеркале, но вот линии стали выпрямляться, появились прямые углы. В ушах шумело, тошнота под горлом, в голове каша. Лицо распухшее, на носу гипс, во рту проволочная шина, на ребрах тугая фиксирующая повязка. Больно, очень больно. Но Спартак умел терпеть…

Сильно ему досталось. Просто растоптали его московские «быки», всем стадом прошлись по его костям. Никогда его еще так не загружали, чтобы и ушиб мозга, и нос всмятку, и челюсть набок, да еще по ребрам жестко настучали. Ну, и три зуба долой. И состояние такое, как будто только что из-под танка выбрался. А он-то думал, что кости у него сверхпрочные…

Сначала открылась дверь, а потом послышался голос медсестры:

– Девушка, нельзя к нему! Состояние очень тяжелое!

Но Юля все равно зашла в палату, и тут же вслед за ней, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу, порог переступила грузная женщина в белом халате. Спартак четко видел ее, его взгляд не расплывался и, наверное, со стороны казался вполне осмысленным. Он улыбнулся медсестре и весело подмигнул Юле.

– Смотри, оклемался! – удивленно протянула женщина. И, махнув на Юлю рукой, вышла из палаты. – Только недолго! – закрывая за собой дверь, добавила она.

Палата, конечно, была не фонтан. Паутина трещин на стекле, потолок облупленный, стены грязные, в каких-то бурых разводах, тараканы по тумбочкам бегают. Зато в ней, кроме Спартака, никого не было. Палата не одиночная, еще две койки слева-справа, но никого сюда не положили. Может, врачи понимали, что Спартак стал жертвой бандитской разборки, может, не хотели неприятностей для других пациентов. Мало ли, вдруг бандиты ворвутся, чтобы его добить, наломают дров…

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Юля, поставив на тумбочку пакет с продуктами.

Спартак благодарно улыбнулся ей. Может, она и не красавица, но видеть ее здесь было приятно.

Юля могла бы сесть на соседнюю кровать, но она не торопилась этого делать. Ничуть не смущаясь, она вынула из-под кровати «утку», вопросительно посмотрела на него.

Он кивнул. Хотелось бы самому сходить к «пруду», в котором плавают такие «утки», но ему нельзя подниматься. Да и упадет он, если встанет… Или нет?

Не стесняясь, Юля подняла одеяла, стянула со Спартака трусы, подставила «утку»… Да, с такой девчонкой не пропадешь.

– Ты не можешь говорить?