Читать книгу "Византийский узел - Александр Забусов"

– Он это! – воскликнул сидевший на лавке Славка. – Точно описал византийца.

– Ну-ну! Что еще скажешь? – спросил сотник Горбыль Хлуда.

Этот разговор происходил в светлице терема Гордеева городища. Среди собравшихся присутствовали: боярыня, восседавшая в монзыревском кресле, Горбыль, Мстислав, в одночасье ставший крепостным воеводой, Славка и с утра пришедший в городок вместе с семейством Хлуд.

– В тот же вечер два стражника боярина Военега, Трут и Умысл, хвастали перед старым Ротаном тем, что византиец им по пять монет золотом отвалил, за выполнение какого-то дела на ваших землях. В ночь и ушли.

– Какого дела? – насторожился Горбыль, словно гончая, учуявшая запах дичи.

– Об этом не ведаю.

– А что за люди эти, Трут с Умыслом?

– Жадные, своей выгоды никогда не упустят, но воины отменные.

– Значит, говоришь, золотом расплатился?

– Да.

– Ну, ладно. Сам-то ты у нас остаешься или виды какие иные имеешь? – задал очередной вопрос Горбыль.

– Останусь, коли в дружину возьмете.

– Из терема выйдешь, у охранника на воротах спросишь, чтоб десятника Судислава указал. Его десяток нынче в состав караула входит, – напутствовал Хлуда боярич Мстислав. – С сего дня у него в десятке служить будешь.

– Благодарствую, воевода.

– Постой, – остановила готового покинуть светлицуХлуда боярыня. – Ты ведь жену с детьми привел?

– Да, боярыня, это так.

– А где остановились?

– Да пока нигде. Определимся к кому-нибудь на постой, чай, мир не без добрых людей. Теперь вот служба есть, прокормимся.

Галина громко хлопнула в ладоши. На ее призыв из маленькой двери появилась славница.

– Звала, матушка? – с поклоном, приятным грудным голосом вопросила боярыню.

– Проводишь добра молодца. Там у ворот теремного подворья женщина с детьми ожидают. Так вот, прогуляешься с ней к Лесавне, скажешь ей, что я велела отдать избу на окраине восточной стены в пользование этому семейству; да, выдать корову, определить земельный надел, помочь с посудой и домашней утварью. Пусть сена для коровы завезут. Семенами для посадки чтоб наделить не позабыла. Поняла ли?

– Все поняла, матушка. Все сделаю и передам.

Потерявший дар речи Хлуд смотрел во все глаза на боярыню, от волнения позабыв слова благодарности. Такого просто не могло быть.

– Что-то еще, Хлуд? – обратилась к нему боярыня.

– Благодарствую, матушка! – только и смог произнести воин, поклонившись боярыне в пояс.

– Приятно, Галка, почувствовать себя Санта-Клаусом? – хитро улыбнулся Горбыль.

– Ты, Саша, заканчивай шутки шутить. Делом займись. Два отморозка вот уже который день нашу землю топчут, а мы об этом ни сном, ни духом. Что думаешь делать? – спросила боярыня.

Сразу посерьезнев, Сашка ответил:

– Да делать-то ясно что. Ты вот, Мстиша, – обратился он к Мстиславу, – усиль-ка наряды, особое внимание обрати на иногородних. По лесу-то эти кадры ходить не будут, в лесу им делать нечего, разве что ночевать только. Я же весь свой вороп на пятерки разобью. Кого в засаду посажу, кого по деревням отправлю. Сам к бабке Павле поскачу с пятеркой бойцов, может, она что знает, если нет, может, у лесной нежити что спросит. Короче, никуда эти сволочи от нас не денутся. Справимся.

– Вот и займись этим, – кивнула Горбылю Галина.

– Слышь, хозяйка, чую пригляд за избой нашей. Глазом недобрым смотрят, подлость зробить хочут, – маленький человечек в расшитой рубахе, подпоясанной бечевой, с ухоженной бородой на лице, стоя у печи, невероятно сочным баском поделился с ведуньей своими выводами. – Трава еще не везде проклюнулась, а так бы у лугового спросили, хто энто за нами погляд ведет. И ведь чую, недалече вражье око.

Из-за печи появилась Востуха – водимая домового.

– Никак, хозяйка, нас тати снова грабить пожаловали? – забеспокоилась мелкая берегиня домашнего очага и хозяйства.

– Сейчас поймем, откуда ветер дует! – успокаивающе произнесла бабка. – Ты, Олена, сиди в избе, не вздумай выходить, чтобы ни случилось. Поняла?

Ленка, сидящая за столом за разбором сухих прошлогодних трав, не сразу и въехала в разговор домашней нежити с бабкой, увлекшись работой.

– А что такое, бабуля?

– Я говорю, сиди за столом, работай, из избы не выходи.

– Хорошо.

Остановившись перед дверью, ведунья на миг призадумалась. В это время хвостатый черношкурый бандит, кот Игрун, соскочив с Ленкиных коленей на пол, подбежал к бабкиным ногам, заурчав, стал тереть загривок о них. Не обращая никакого внимания на животину, Павла зашептала заговор:

Выйду из избы не дверьми,

Из двора не воротами —

Мышиной норой, барсучьей тропой, окладным бревном;

Выйду через густой лес, на широко поле,

Поднимусь на высоку гору,

Ты, Ярило, положи тень мне под ноги,

Звезды ясные, поднимите ее на небо,

Ты, луна, призрачным светом, дай ее мне в руку.

Ленка с интересом наблюдала, как вокруг бабкиной фигуры образовалась энергия, обволакивая ее, словно в кокон. После заключительных слов наговора кокон распался, и оболочка его втянулась в левую руку ведуньи. Оттолкнув от себя входную дверь, бабка Павла шагнула на улицу, и тут же невидимая сила отбросила ее тело назад в избу. Бабка из последних сил выбросила в открытую дверь накопленный сгусток энергии, и он, расправившись в дверном проеме на сформированный Павлой фантом, метнулся прочь от раскрытой настежь избы. Дубль черного кота и ведуньи споро мчались через поляну к лесным зарослям. Со стороны луга, ближе к противоположным от избы деревьям, послышалась ругань:

– Трут! Увалень косорукий, ты промазал! Стреляй же, стреляй! Уйдет.

Послышался шелест пущенных стрел. Ленка, стоя у открытой двери, видела поднявшегося с земли воина, громко ругавшего напарника, видела тень бегущей бабки Павлы, через которую насквозь пролетали стрелы второго, невидимого ею человека.

– Дочка, закрывай скорее дверь на щеколду, – проскрипел из-за спины голос ведуньи. – Эти тати нас не грабить, а убивать пришли.

Ленка на автомате потянула на себя дверь, закрыла ее, поставила деревянную щеколду на стопор.

«Долго ли выдержит? Если два здоровенных лба возьмутся ее ломать…» – подумала девушка.

Обернувшись к бабке, ужаснулась. Та лежала на полу, привалившись плечами к стене печи. В правой стороне груди торчала черная стрела, оперенная перьями серого цвета.

– Бабушка, – склонилась она над ведуньей. – Бабушка, что мне делать? Ты только не умирай, – запричитала над раненой. Все навыки, заложенные в нее знахаркой, сразу куда-то выветрились. Рядом с Ленкой застыли столбами представители маленького народца, домашняя нежить, уставились на бледное лицо хозяйки.