Читать книгу "Византийский узел - Александр Забусов"

Многие столетия Византийская империя, словно столп, поражающий окружающий мир ослепительным блеском сказочного богатства, притягивала к себе взоры соседних государств. Манила призрачным счастьем наемных воинов и купцов, ученых и богачей, каждый видел в этом государстве пример для подражания радости бытия. Только знающие люди, занимающиеся политикой на профессиональном уровне, понимали, сколь хрупким государством может быть столь огромная территория, собранная по крупицам, отрываемым столетиями у других государств, многие из которых совсем перестали существовать, ложась под пяту захватчика. Часто в самой империи вспыхивали мятежи бунтовщиков, призывающих сместить засидевшегося на троне императора и заменить своим ставленником, и тогда по всей огромной территории щедро лилась кровь граждан, чаще всего невинных, не участвовавших ни в каких заговорах, звенели оковами колонны новых каторжников, направленных в имперские каменоломни, ветер раскачивал тела повешенных на пеньковых веревках и выставленных на всеобщее обозрение неудачников. И снова годы затишья внутри страны, и снова внешняя политика империи коренным образом переправляет судьбы малых народов, земли которых граничили с Византией.

Твердыни крепостей, возводимых вдоль границ, повергали в трепет врагов и союзников империи. Непомерно раздутая армия, состоящая из коренного населения и наемников, действующая слаженно и бездушно, с применением стенобитных машин и греческого огня, имеющая в управлении опытных полководцев, обладающих тайной искусства войны, наводила страх на царьков еще непокоренных государств и людей, живущих в них.

Но не только военная мощь армии способствовала расширению границ империи. В руках императоров имелось оружие, гораздо острее клинка гоплита, оно было коварней и изощренней, и это оружие называлось византийская дипломатия. От этого оружия пострадало уже не одно племя, не один народ, не одно государство.

Если интересы императора и Византии требовали нарушения взятых на себя обязательств перед кем-то или обрушения добрососедских отношений, хитрость и интриги шли в ход, нарушались любые обещания. Старое римское правило «Разделяй и властвуй!» главенствовало в действиях имперцев.

Десятый век империя встретила с ослабевшей армией, в коей службу несло уже не коренное население империи, а наемники и варвары. Земли, которые еще два-три поколения назад не входили в состав Византийской империи. Исходя из этого, дипломатия вынуждена была стать еще изощреннее и изворотливей. Искусство лжи наполнилось ядом дружественного участия в судьбе государств и народов, тех государств, которые попали в зону интересов империи. Радушные объятия, предложенные имперцами, вдруг становились смертельным захватом удава, один рывок и мгновенное удушение.

Соседствующие с империей племена в большинстве своем вели кочевой образ жизни, поклонялись своим богам, подчинялись своему родовому закону. Все это послужило тому, что граждане империи называли их «варварами». Подчинить их было сложно, поэтому главной задачей дипломатии было заставить варваров служить нуждам империи, не допустить набегов на ее границы. Варваров подкупали не только деньгами, их вождям раздавали титулы, золотые диадемы, мантии и жезлы. Девушек из знатных патрицианских семей выдавали замуж за вождей племен.

Сотни опытных дипломатов плели паутину интриг вокруг варварских вождей, не давая усилиться соседям, подчинить одно племя другому, разжигая войны между своими союзниками. Все это происходило при непосредственном заверении вождей в благосклонности императора. Сотни купцов и миссионеров следили за развитием событий в той или иной стране, искали любые возможности влияния на правящую верхушку, вся информация шпионского характера стекалась к первому министру – великому логофету.

В случае если сильного правителя невозможно было купить или одолеть чужим оружием, не удавалось отравить или уничтожить как-либо посредством наемного убийцы, страна его подвергалась экономической и политической блокаде, лишалась торговых контактов, а вдоль границ сжималось кольцо кочевников, готовых в любой момент совершить набег на непокорного.

На момент нашего повествования попытки византийской дипломатии подчинить Русь окончились неудачей. Сама русская держава превратилась в большое государство, раскинувшееся от Варяжcкого моря до устья Днепра, разорвала экономическую блокаду победоносными морскими походами киевских князей. Посланный на Русь священник Григорий, искусный политик и дипломат, не смог распространить христианскую веру среди недоверчивых славян, тем самым не смог открыть дорогу на Русь священнослужителям и миссионерам – шпионам Византии.

Единственно, к чему удалось склонить князя Киевского, так это к войне с болгарским царем Петром, но и здесь произошло простое совпадение интересов.

События, произошедшие в самом Константинополе, повергли империю в краткосрочный ступор. На пятьдесят седьмом году жизни принял смерть от руки Иоанна Цимисхия император Никифор Фока, процарствовав шесть лет и четыре месяца.

Анципофеодор поднял за волосы отрубленную голову Никифора Фоки и громко прокричал:

– Да, здравствует император Иоанн Цимисхий!

Патриции и охрана императора, собравшиеся в Золотой палате, послушно повторили, опустившись на колени:

– Да, здравствует император Иоанн Цимисхий!

Произошел очередной виток истории, доказывающий аксиому, касаемую самой Византии: «Императоры приходят и уходят, но империя вечна».

Солнечным, ясным весенним утром из боковой башни южных ворот, в фарватере реки караульные узрели ладью, замедлившую ход, направленную кормчим к пристаням Гордеева городка. О приплывших по реке тут же был оповещен дежурный начальник караула. И уже через короткий промежуток времени два десятка вооруженных, закованных в броню русичей вышли к берегу. Отряд бодро подошел к деревянным вынесенным в реку мосткам, наблюдая, как корабельщики закрепляют канаты, брошенные с кормы и носа судна, к столбам. Старший из прибывших воев с двумя страхующими его копьеносцами приблизился к срезу борта. Им навстречу шагнул уже немолодой, добротно одетый в русское платье бородатый славянин, на поясе которого висел короткий меч, оружие ближнего боя, пользующееся любовью купцов, перевозящих товары по речным дорогам.

– Здравы будьте, витязи! – улыбаясь доброжелательно, показав ряд крепких белых зубов, поприветствовал прибывший, отвесив при этом соразмерный своему положению в обществе поклон.

– И тебе здоровья. Что-то не видели тебя ранее у берега нашего. Что привело тебя к нам? Кто сам будешь? Из каких краев? – набросал после приветствия вопросов десятник городковской стражи.

– Купец я, из Турова, из земель княжества Киевского. Сейчас из Олешья домой ворочаюсь. Слава богам, хорошо расторговался у моря Греческого.

Краем глаза десятник Свирыня заметил вышедшего из небольшой каюты на палубу высокого, худого, словно жердь, человека, одетого в черную длиннополую одежду с символом Белого Бога на груди, висевшим на серебряной цепи. Длинные с проседью черные волосы, окладистая борода и цепкий, умный взгляд, мельком зацепившийся за происходящее на пристани, дополняли портрет грека. А то, что это был именно грек, Свирыня не сомневался, насмотрелся на них в Чернигове прошлым летом, куда ездил с сотником Андреем и Боривоем.