Читать книгу "Остановившиеся часы - Андрей Зайцев"

— Какой шарик выбираете? — с мефистофелевской улыбкой спрашивает врач.

— Черный…

— Замечательно, — кивает врач. — По утрам что обычно пьете?

— Когда — как…

— Цветные сны видите?..

— Иногда.

— Прекрасно, прекрасно… А кто из великих прошлого вам ближе — Аттила или Людовик Пятнадцатый?

— Скорее — Людовик Пятнадцатый.

— Это просто фантастика… — доктор записывает что-то в историю болезни и настоятельно рекомендует больному покой. — Поменьше волнений, уважаемый, жизнь так непредсказуема.

Башилов посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, вероятно, вспоминая, не упустил ли он что-нибудь? — Если что вспомните — позвоните мне… — он протянул мне листок бумаги, на котором был записан номер телефона, поднялся, направляясь к двери.

— Вспомню — что?

Он оглянулся, бросив с легким скепсисом:

— Что-нибудь существенное.

5

В кафе «Изольда» после залитых осенним холодным солнцем городских улиц было сумрачно. Я бегло осмотрел посетителей, выискивая знакомых. Один из сидевших в компании за столиком возле окна мужчин кивнул мне. Я ответил тем же. Это был сокурсник, с которым мы иногда пересекались в кафешках и барах города. Одно время он имел собственный небольшой бизнес, но дело не пошло. Тем не менее он устроился в солидную фирму и получал хорошие деньги, позволявшие ему частенько мотаться на отдых в Европу, в Турцию, на Кипр и в Египет.

Бармен, увидев меня, многозначительно склонил голову, и я расценил это как знак. Подойдя к стойке, поздоровался с ним.

— О тебе спрашивали…

— Кто?

— Люди с удостоверениями.

— Чего хотели?

— Выясняли, был ли ты тут в прошлый вторник… И если был — то когда ушел?

— И что ты им сказал?

— Как было… — пожал плечами бармен, грузноватый молодой мужчина с покатыми плечами и неподвижными водянистыми глазами неопределенного цвета. Его истинный характер был для меня загадкой. Мне почему-то казалось, что он по каким-то причинам вынужден заниматься всем этим, но его привязанность в чем-то другом. Хотя нельзя сказать (по крайней мере, внешне), что ремесло человека за стойкой его тяготило.

— Что будешь пить? — спросил он, смешивая на моих глазах коктейль для задумчивой брюнетки, стоявшей неподалеку с отстраненным видом.

— Водки, пожалуй…

— Эта история тебя доконает, — заметил он, рассчитываясь с девушкой.

Он уже знал о смерти Кости, который не раз забегал сюда со мной или без меня. Я не решился спросить, о чем еще говорил с ним сотрудник милиции, чтобы не вызывать лишнее подозрение. В конце концов, бармен ничем мне не был обязан. Я был для него одним из постоянных клиентов, людей, приходящих сюда из своего мира, где многое скрыто от посторонних глаз.

— Саша! — окликнули меня сзади. Я обернулся, увидел подходящего к стойке Калямина. — Здравствуй.

Мы поздоровались за руки, посмотрев друг другу в глаза. Он был одет как обычно с иголочки, хороший костюм, рубашка, кожаные туфли. Темный волос аккуратно расчесан, и возникло впечатление, что он недавно принял душ. От него исходило ощущение успеха, и возможно, именно это меня не устраивало. Калямин почувствовал мое настроение и смутился. В ту минуту я пожалел, что мне не хватило маскировки. Люди продолжали жить своей обычной жизнью. Смерть одного не ощущается в толпе. И носить это, вывернутое наружу, мне долго не удастся. Всему есть предел.

Мы сели за свободный столик, перебрасываясь незначительными фразами. Калямин вел себя предупредительно, тем не менее я не решился первым заговорить о работе. После опрокинутой стопки он сам напомнил об этом. — Кстати, Саша, я понимаю, тебе сейчас не до этого и все же. Разговор о работе остается в силе.

— И много платят? — спросил я почему-то о деньгах, оставив в стороне вопрос о характере работы.

— Прилично, — ответил Калямин, разглядывая посетителей кафе. — Вот только человека этого нет сейчас на месте. Он уехал в Москву. Будет где-то через неделю. Тогда можно и поговорить с ним.

Девицы, сидевшие неподалеку от нас, делали нам недвусмысленные знаки. Одна из них была, насколько мне было известно, элитной проституткой, и появление Калямина привлекло ее внимание к нашему столику. Я отвернулся, Калямин сделал вид, что ничего не заметил, и спросил:

— Ну, как там идет следствие? Что-нибудь прояснилось?

— Пока мало чего… Следак приходил по мою душу… Копал аккуратно — что, кто, почему?

— А ты?

— А что я? — усмехнулся я, раздумывая, не взять ли еще водки. — Для них мы все едины… Друзья, приятели, знакомые… Он сидит передо мной и делает вид, что верит мне. Но я-то знаю, что верит только наполовину, а может, и того меньше.

— Ну ты не переживай. Найдут… Только парня не вернешь… — он посмотрел на свои ручные часы с кожаным ремешком и заторопился. — Мне надо бежать, Саша… Не пропадай. Увидимся…

Он ушел, и я почти сразу забыл о нем. Взяв водки, сидел в одиночестве за столиком, прислушиваясь к голосам окружавших меня людей. Я слышал голоса, но в смысл не вникал, все растворялось в воздухе, это была завеса, окутавшая меня так плотно, что трудно себе даже представить. Прошлое маячило где-то тут, совсем рядом, невидимое, притягивающее, загадочное… След человеческой жизни, как след падающей кометы — полоска, оставшаяся в чьей-то памяти. Я мысленно возвращался назад, перебирая какие-то обрывки, что-то без всякой связи с происходящим… Надо было к чему-то прибиться, поймать фокус восприятия, тогда было бы немного легче, проще. Но это еще никому не удавалось — собрать осколки времени… Оно течет над нами, течет сквозь нас, течет помимо нас. Когда-то Костя сказал такую странную фразу: «Мне нравится, когда ты молчишь…» Тогда я не понял его, но сейчас думаю иначе. Вот только какой в этом смысл? Посетители кафе, сидевшие вокруг меня, казались пленниками иллюзии, и это было очевидней любой другой реальности. Я знал, что меняюсь внутри, но не мог уловить приметы изменений. В многоактной пьесе каждый последний акт — знак из будущего. Я видел лица, но не узнавал их, за стеклом окна неуловимо стирались краски уходящего дня. Красное солнце как будто заходило в далеком, чужом мире, где все иначе и все — не так…

Утром я проснулся поздно. Голова болела, к горлу подступала мучительная тошнота. Я вспомнил, что у меня в холодильнике оставалась бутылка пива «Старый мельник». Отбросив одеяло, пошел босиком на кухню, достал из холодильника бутылку, открыл и налил в стакан, выпив одним глотком. Сел на стул, посмотрев в окно. Пиво прояснило мозг, и я вспомнил о любопытной идее, посетившей меня вчера. Может, не зря Башилов толковал о фирмах, с которыми сотрудничал Костя? Что-то в этом было, без сомнения. Я только не знал пока, как к этому подступиться. Когда бутылка была опорожнена, я вспомнил о старике Хирше. Это был знакомый Кости, о котором я частенько слышал от него в последнее время… Старик Хирш говорит… Надо будет показать старику Хиршу… Старик Хирш считает, что интернет-паутина — это тонкое порождение дьявола… искушение информацией… виртуальный лабиринт заблуждений… И все в этом духе. Я никогда не встречался с этим Хиршем, а Костя никогда не рассказывал о нем как о человеке. Старик Хирш — это был своего рода феномен наших с Костей отношений. Иногда мне казалось, что никакого старика Хирша не существует. Это просто вымысел Кости. Он уходил к нему, когда чувствовал потребность поговорить о специфических вещах, к которым я не имел никакого отношения и более того — не желал продвигаться в этом. Сейчас, пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что старика Хирша все же следует поискать. Если это не феномен, а реальный человек — он может мне помочь.