Читать книгу "Карта нашей любви - Изабель Брум"

Много чего.

Опустив глаза, она увидела большой цветочный горшок, стоящий в тени под крыльцом. Должно быть, это горшок из письма – тот, под которым ключ от двери.

Неуверенно ступая вперед, Холли поборола приступ волнения и отодвинула горшок. Ключ лежал там, ярко блестя на каменной плитке.

Что, если дом весь в грязи и кишит тараканами?

Что, если одежда тети до сих пор пахнет ею?

Что, если сейчас откроется дверь в прошлое, которое она не готова увидеть?

Ее рука дрожала, когда она протянула ключ к замку. С тихим щелчком дверь открылась, и Холли оказалась в доме.

Когда она включила свет, первым пришло чувство облегчения от того, что она ощутила запах дезинфекции, а не гнили. Ушел и страх попасть в рай барахольщика, потому что пространство, насколько она успела рассмотреть, оказалось достаточно свободным от вещей.

Положив сумку рядом, Холли глубоко вдохнула и прошла дальше. Она чувствовала себя взломщиком. Мозг повторял, что теперь это ее дом и здесь можно себя чувствовать как дома, но сердце продолжало усиленно пробивать себе дорогу через ребра. Это был чей-то дом, человека, который знал ее, но оставался для нее абсолютным чужаком. Сейчас, когда она уже вошла сюда, это казалось абсолютно невероятным. Слишком много и сразу нужно было осознать, и Холли почувствовала, как в глазах поплыли черные круги.

Отчаянно оглянувшись в поисках чего-нибудь, чтобы опереться, она увидела открытое пространство, в котором стоял стол со стульями, диван, покрытый желтым пледом, низкий кофейный столик и большая ваза с розовыми цветами.

Что, черт побери, здесь делает ваза с цветами?

Кто-то должен быть в доме. Кто-то поставил здесь цветы.

Холли пошатнулась и ухватилась за спинку дивана. Ее дыхание сбилось, а холодный пот заструился по спине, ладони вспотели. Она пыталась сконцентрироваться в окружившем ее тумане и снова взглянула на букет. Цветы были очень красивыми, и, глядя на них, она пришла в себя. Ощущение, что она вторглась в чужое жилище, жгло кожу, как волдыри от ожога, она собралась с силами и выбежала через заднюю стеклянную дверь, прикрытую тонкой красной занавеской.

Площадка на заднем дворе была вымощена большими, квадратными бежевыми и белыми камнями. Несколько терракотовых камней создавали небольшую стенку с правой стороны. В конце каменной площадки виднелась небольшая стенка, похожая на ту, что она видела на дороге, а за ней начинался крутой обрыв, скрытый густой зеленью деревьев. Холли видела верхушки деревьев, которые, очевидно, пустили корни вниз по склону. Пройдя через площадку, наслаждаясь свободой, она поднялась на стенку, и у нее перехватило дыхание – прямо под ней, как бесконечная голубая ткань, простиралось море. Это выглядело потрясающе.

Холли стояла на верху стены бесконечно долго, впитывая успокаивающую энергию моря и вслушиваясь в мягкое жужжание насекомых на деревьях.

Она знала, что нужно вернуться в дом. Встретить то, что ее ждет в шкафах и под кроватями, столкнуться лицом к лицу с непроходящим чувством дежавю, которое не покидало ее с момента прилета.

Бывала ли она здесь раньше? Она об этом не задумывалась, но, вероятно, бывала. Она отчетливо ощущала нечто незнакомое, что было невозможно игнорировать, – настойчивые шепоты из самых глубоких и самых забытых уголков ее памяти.

«Я видела тебя каждый день, пока тебе не исполнилось пять», – написала Сандра в своем письме. Холли подумала, что тетя пишет о времени, проведенном в Англии, но, похоже, все было не так просто. Если мама хранила макет этого дома столько лет, скорее всего, она приезжала сюда – может быть, даже жила здесь. Вероятно, и Холли здесь жила.

Неохотно спускаясь со своей смотровой площадки, вдыхая полной грудью теплый вечерний воздух, Холли мужественно вернулась в дом и поднялась по каменным ступенькам.

На втором этаже она обнаружила две спальни, одна из которых, очевидно, принадлежала тетке. Здесь в отличие от всего дома безделушки и одежда покрывали все даже самые небольшие поверхности, а постель тщательно застелили. Другая комната, напротив, выглядела абсолютно пустой, из мебели в ней стояли лишь небольшой шкаф и кровать. Она напомнила Холли ее собственную комнату, которую она снимала в Лондоне. Та тоже была абсолютно безликой и очень скудно украшенной. Из обеих комнат шли выходы на широкий балкон, и там, сквозь пыльное стекло, Холли увидела стол со стульями.

Она почувствовала себя ужасно неуютно в комнате тети. Сквозь сильный запах дезинфекции, проникающий сюда с первого этажа, она почувствовала едва уловимый аромат лаванды, и от этого комната погрузилась в тягостную грусть. Никому не нужные кучи украшений, разбросанные по туалетному столику, были покрыты слоем пыли, шелковые шарфы, привязанные к зеркалу, вызывали ощущение печали и одиночества.

Холли подумала, что следовало бы осмотреться тщательнее, но тревога взяла верх, и она выскочила из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. К тому времени, как она вернулась на лестницу, беспокойство выросло настолько, что она не чувствовала ничего, кроме желания сбежать. Схватив сумку с пола и нашарив ключ в кармане, она захлопнула за собой входную дверь и практически побежала по дорожке. Ее пересохший рот требовал воды, а может быть, чего-нибудь покрепче.

– Калиспера [1], – радостно приветствовал Холли мужчина за кассой супермаркета, когда она поднялась в магазин по каменным ступеням. Всего лишь отойдя на безопасное расстояние от дома, Холли почувствовала себя гораздо лучше, поэтому смогла выдавить из себя улыбку и пробормотать «привет». Она нашла на полках воду, хлеб, сыр, молоко и туалетную бумагу, бросила в корзину несколько йогуртов. Завтрак был давным-давно, и желудок недовольно урчал.

– Ти канис? [2] Как дела? – Грек улыбнулся еще раз, складывая продукты в пакет. Ему было лет пятьдесят, густая черная борода уже покрылась сединой, а большой живот упирался в край прилавка.

Понимая, что у нее начался урок греческого, Холли неуверенно повторила:

– Ти канис…

Он рассмеялся.

– Меня зовут Костас, – сказал он, протягивая руку для пожатия.

– Я – Холли, – улыбнулась она.

– Первый раз на Закинфе?

Видимо, это был обычный вопрос.

– Да.

– А, вы подруга Эйдана, – сказал он.

Видимо, на лице Холли отразилось замешательство, потому что Костас посмотрел на нее несколько секунд и снова рассмеялся.

– Вы остановились там? – он указал пальцем за ее плечо, в сторону дорожки, наверное, видел, как она шла. Холли не знала, что ответить. Как объяснить греку, которого ты первый раз видишь, что ты получила в наследство дом от женщины, с которой не была знакома, в стране, в которой никогда не была раньше? Она ограничилась кивком и расплатилась.