Читать книгу "Корбо. Чёрная птица. Книга 1 - Татьяна Милях"

Затем юнге следовало научиться "иностранному языку" и «воздушной гимнастике». Если лазить по тросам, натянутым точно струна, бесшабашному мальчонке не доставляло особого труда, то над заучиванием названий частей и деталей оснастки Тэо пришлось несколько попотеть. Но юнга упорно осваивал морские термины, желая безошибочно исполнять приказы. Чтобы привести парусник в движение и заставить его изящно выполнять манёвры, морякам приходилось тянуть, двигать, поднимать, выбирать слабину, карабкаться вверх и натягивать снасти. Знание назубок названий и расположение всех элементов парусов, такелажа и рангоута и умение четко различать их являлось обязательным для каждого матроса, иначе, перепутав всё на свете, в лучшем случае не сдвинешься с места, а в худшем – погубишь и корабль, и себя. Даже в ясный солнечный день ориентирование во всем этом парусно-такелажном переплетении было чрезвычайно сложным занятием и само по себе вызывало уважение, но умение ночью или в штормовом натиске обезумевшего моря не заблудиться среди брасов14, горделей15, гитовов16, шкотов17 и прочих многочисленных снастей и вовсе граничило с героическим подвигом. А если учесть, что установка парусов выполнялась не только на палубе раскачивающегося корабля, но и на высоте, где моряки, пристраивались на реях, словно птицы на жёрдочках, то стоит искренне восхититься силе и сноровке отважных парней, посвятивших свою жизнь морю.

Но самыми проворными и храбрыми членами экипажа считались марсовые. Эти отчаянные акробаты, исполняющие головокружительные трюки на открытых всем ветрам верхушках мачт, обладали особой смекалкой и принадлежали к матросской элите. Именно из них нередко выходила достойная молодая смена судовому командованию, и Морис, зная это, удовлетворённо хмыкал, когда Тэо устраивал рискованные выходки на высоте, хотя и страшно ругался на мальчишку:

– Мне нужен живой сын, а не распластанная на палубе медуза! – орал он, заметив сорванца, перебегающего с одной реи на другую, лишь держась за натянутую снасть. – Спускайся и проваливай в трюм откачивать воду! – сердито хмурился капитан, пряча довольную улыбку в бороду.

Подчиняясь приказанию капитана, Тэо понуро брёл в тёмное нутро корабля. Насколько тщательно ни конопатили корпуса судов, но вода все равно проникала внутрь, и каждое утро начиналось с откачивания воды из трюмов с помощью помпы. Выполнять самый неблагодарный и нелюбимый труд в зловонный душный отсек чаще всего отправляли за какие-либо провинности или новичков. Безропотно выполнив неприятную работу, мальчишка на следующий день вновь карабкался как можно выше и бесстрашно лазил по реям.

Похоже, морская братва вообще отличалась храбростью. Страх охватывал моряков, только когда небо внезапно темнело, и налетевший ураган безнадёжно путал снасти, разрывал паруса и ломал рангоут. Услышав страшный хруст стеньги20 или реи, сердце замирало даже у самых отважных мужчин, и марсовые отчаянно бежали на высоте по выбленкам, торопливо рубя снасти. Всего один неверный шаг или слишком поздно выполненный маневр мог решить участь корабля, и команда, слыша истошный крик, стиснув зубы, вцеплялась в трос. "Тяните, парни, тяните! Вы тянете во имя своей жизни!" – орал Морис. Позже с окровавленными ладонями, на трясущихся ногах, оборванные, уставшие и небритые парни плелись по мокрой палубе, но о заслуженном отдыхе, однако, приходилось только мечтать: сначала им предстояло восстановить потрепанный бурей корабль.

Тэо узнал, что для ремонта судна используют шпиль, обычно предназначенный для отдачи и подъема тяжелого якоря. Однако этот ручной ворот применяли и для замены поломанной мачты, и для установки стеньги или реи, и других тяжёлых работ. И вот, схватившись обеими руками за прочные деревянные шесты, выступающие из оси огромного колеса, мужчины, словно рабы, налегая грудью на лопасти шпиля, тяжело топали по палубе, вращая ворот. Только когда корабль приобретал сносный вид и, повеселев, начинал гордо раздуваться парусами, моряк мог подумать о себе.

На паруснике трудились посменно круглые сутки, и весь рабочий день делился на вахты через каждые четыре часа. Почти все члены экипажа были расписаны и сменялись поочередно. Один из вахтовых в буквальном смысле стоял на страже. Устроившись, на самой высокой мачте, в "вороньем гнезде», матрос через определенные промежутки времени докладывал обстановку. Если наблюдатель кричал "Все в порядке!", значит, ничего не заслуживало внимания, и вахтенные спокойно продолжали следить за состоянием парусов, работали с помпами, теребили паклю, смолили тросы, красили, конопатили – выполняли множество дел, всего и не перечесть.

Много сил и времени у моряков занимала и обязательная уборка палубы. Тео, сцепив зубы, таскал взад-вперёд по смоченной водой и натертой мылом палубе закреплённый на тросе плоский утяжеленный сверху кусок пемзы. После доски настила окатывали из вёдер морской водой, и грязь так и бежала по шпигатам. Затем наступал черед сухой приборки. Инструментами для этого служили отнюдь не половые тряпки, а своеобразные беззубые грабли. Вода, пропитавшая палубные доски, выжималась этими швабрами и отгонялась к шпигатам18. Правда, Тэо не любил драить палубу, эта работа казалась мальчишке неинтересной, а вот шнырять по кораблю и в свободное время приставать к морякам с вопросами было его излюбленным занятием. На корабле не оставалось человека, с которым он не поговорил и не поинтересовался его обязанностями. Так сорванец познакомился с главным канониром.

Всем, что имело отношение к пушкам, пороховым бочкам, картечи и снарядам, заведовал Лорент.

Моряк и именем, и внешностью напоминал Тэо его давнего соседа, своего первого учителя. Канонир с благосклонностью относился к любопытному мальчику, но внимательно следил за тем, чтобы тот чего не набедокурил. Юнга часто крутился возле мужчины, выведывая всё о пушках и искусстве стрельбы. Лорент отличался особым ответственным характером; человеку легкомысленному, способному позабыть о долге, на этом ответственейшем посту делать было нечего. Моряк рассказывал о случаях, когда корабли взлетали на воздух лишь потому, что канонир заходил в крюйт-камеру19, не сняв подбитых железными гвоздями сапог. Гвозди чиркали по какой-нибудь металлической детали, высеченная искра попадала на порох – и всё! «Взрыв – и ты уже на небесах встречаешься с создателем», – хихикнув, предупреждал главный канонир.