Читать книгу "Инквизитор - Себастьян Фитцек"

По пути к ресепшен ноги Каспара увязли в толстом ковре, который тянулся по всему холлу. Ковровое покрытие производило на вновь прибывших приятное впечатление, не то что антисептический линолеум, привычный для клиник. То же самое касалось и комнаты консьержа. Дирк Бахман обожал Рождество. Хотя его брак был пока бездетным, он отмечал этот семейный праздник с полной самоотдачей и одержимостью деталями, словно надеялся получить какой-то приз. Частично застекленное помещение рядом с главным входом было забито таким количеством Санта-Клаусов, золотых ангелов, гирлянд, рождественских фигурок и пряничных домиков, что за ними можно было не заметить засыпанную серебряным дождем елку, которая была втиснута между металлическим столом и шкафчиком для хранения ключей.

– Господин профессор?.. – тихо позвал Каспар, чтобы не испугать руководителя клиники. Но главврач все равно вздрогнул от неожиданности.

– Опять вы? – Во взгляде Расфельда мелькнуло чувство вины, но тут же исчезло. – Я думал, что ясно выразился. Вам необходимо в постель.

«Как и вам», – подумал Каспар, стараясь не пялиться на темные круги под глазами руководителя клиники.

– Другие тоже очень взволнованы, – солгал Каспар. На самом деле, кроме него, Греты и Линуса, других пациентов не было. И если пожилая дама смотрела на полной громкости восстановленную телевизионную программу, то музыкант, похоже, уже потерял интерес к последним событиям. Во всяком случае, здесь, внизу, его не было. – Что там случилось?

Расфельд помедлил, затем неохотно помотал головой и кивнул на монитор. Видимо, он надеялся побыстрее избавиться от Каспара, ответив хотя бы на один его вопрос.

– Какая-то машина скорой помощи съехала с дороги перед нашим въездом, врезалась в телефонную будку и опрокинулась.

Каспар бросил взгляд на мерцающий экран. Значит, вот эти огни вспыхивали между деревьями. Голубая мигалка кареты скорой помощи все еще вращалась на крыше.

«Если за подъездной дорогой ведется видеонаблюдение, значит, должна быть и запись того, как я сюда поднялся?» – подумал он, но решил, что сейчас неподходящий момент, чтобы спрашивать об этом Расфельда.

– Я могу как-нибудь помочь? – вместо этого спросил он.

Сегодня вечером персонала было мало. Так как в клинике находилось всего три пациента, все врачи, кроме Софии, взяли выходной. Наплыв людей с праздничной депрессией ожидался только завтра во второй половине дня. В последнюю секунду. Когда мысль о том, что сочельник снова придется провести в одиночестве, становилась невыносимой неизбежностью.

– Нет, спасибо. Пока не нужно. – Расфельд улыбнулся. – Мы сами справимся. Фрау доктор Дорн и господин Бахман поехали вниз на снегоходе.

Словно в доказательство его слов камеры видеонаблюдения показали Софию и консьержа клиники.

– Иначе по такому льду вниз не съехать, и уж тем более не подняться.

Рация на зарядной станции рядом с монитором щелкнула, и послышался голос Бахмана:

– Думаю, здесь только один.

Расфельд снял мигающую трубку с зарядки.

– Он ранен?

– Сложно сказать, – ответила на этот раз София. – Мне кажется, водитель в шоковом состоянии. Мужчина сидит рядом с разбитой телефонной будкой. Момент.

Каспар не мог больше ничего разглядеть на экране, потому что спина Расфельда все загораживала.

– Черт, здесь еще кто-то, – щелкнула рация. – Машина перевозила пациента.

Каспар встал на цыпочки.

Боковое матовое стекло машины было разбито, и если он не ошибался, то изнутри беспомощно торчала окровавленная рука.

– Доставьте обоих наверх, – приказал он по рации.

– Хм, я не знаю. Может, лучше…

– Что? – накинулся он на Софию. – Запросить вертолет? Вызвать спасателей? Вы не хуже меня знаете, что машина въехала в таксофон и сломала его.

«А на территории клиники нет сотовой связи». Во рту у Каспара пересохло, и он закашлялся, словно подавился от этой мысли. Данная местность была одним из последних белых пятен на картах операторов сотовой связи. В глазах Расфельда – преимущество территории, так как важная часть психологического лечения состояла в том, чтобы оградить пациентов от негативного внешнего влияния.

Рация снова начала мигать.

– Дирк взломал двери, и я сейчас с пациентом, и я, о нет… боже мой!..

– Что? Что там? – Расфельд уставился на монитор, пытаясь что-нибудь разглядеть.

– Простите, у пациента в горле торчит нож.

– Он мертв?

– Нет, ему перфорировали трахею, однако он в сознании и равномерно дышит, но…

– Но что? – спросил вконец раздраженный Расфельд и рукой подал Каспару знак исчезнуть.

– Вы не поверите, кто это.

18:56

Ясмин вернулась и после резкого указания Расфельда отвела Каспара в палату, где на письменном столе его уже ждал поднос с ужином. Как обычно, повариха Сибилла Патцвалк больше усердствовала с украшением, чем с самими блюдами. Тяжелые серебряные приборы лежали на льняной салфетке, искусно сложенной в виде лебедя, суповая тарелка была декорирована петрушкой, а рядом со стаканом воды красовалась белая орхидея. Каспар снял полотенце с корзинки для хлеба, и голод проснулся в нем, как сторожевая собака, которая почуяла непогоду. Он не ел уже несколько часов.

Только он поднес первый кусочек ко рту, как снаружи раздался звук, похожий на треск газонокосилки, – такой громкий, что заглушал урчание у Каспара в желудке. Он отложил багет и подошел к мансардному окну. Мокрый снег повалил хлопьями, которые оседали на нижнем выступе рамы. Скоро он ничего не увидит через стекло. Уже сейчас ему с трудом удалось разглядеть снегоход, на котором София и Бахман привезли пострадавшего в клинику.

Каспар приоткрыл окно. Ударивший в лицо холод был таким интенсивным, что Каспару показалось, в глазах замерзает слезная жидкость. «Что я здесь делаю?» – спросил он себя. Дыхание поднималось у него изо рта, как табачное облако, и напомнило о дыме, запах которого он почувствовал, когда в палате Греты вдруг вспомнил больную девочку.

«Ты ведь скоро вернешься?»

Он закрыл окно, дошел до середины комнаты, крутанулся на пятке вокруг своей оси и почувствовал, как его внутреннее спокойствие пересекло критическую отметку. Таким образом он выяснил о себе нечто, что было чуть ли не важнее любых ясных воспоминаний: безучастно ждать не в его характере. Это осознание было значимее, чем множество мелких особенностей, которые он открыл в себе за последние дни – например, что носит часы на правой руке, сильно солит пищу, прежде чем приступить к еде, или что с трудом читает собственный почерк.

Тот факт, что все в нем требовало немедленно покинуть эту клинику, говорил также о том, что его легко ввести в заблуждение. Он предпочел дожидаться чуда от лечения, вместо того чтобы взять ситуацию в свои руки. На самом деле он просто спрятался – и не в клинике, а в таком месте, где его никому не найти: в самом себе.