Читать книгу "Хроники странствующего кота - Хиро Арикава"

– Они погибли в автомобильной катастрофе. Ехали на машине и резко повернули, чтобы не сбить мотоциклиста, который выскочил буквально у них перед носом. Мотоциклист остался жив, а вот они… Сегодня прощание, нам нужно пойти.

Мама принесла чистый костюм, и Коскэ переоделся, после чего они втроем вышли на улицу. Но когда дошли до подножия холма, Коскэ вспомнил, что забыл взять одну вещь.

– Что, нельзя потом?!

Отец был в ярости, но Коскэ твердо стоял на своем. Пусть идут без него, он догонит. Ему все же удалось выпросить у отца ключи. И он помчался обратно, на бегу услышав, как отец в сердцах пробормотал:

– Что за балбес, вечно у него какие-то фантазии.

Прощание проходило не в доме Сатору, а в районном зале для собраний.

Две женщины, одетые в черное, суетливо сновали между пришедшими. Два гроба стояли на алтаре, рядом сидел одетый в черное Сатору.

– Сатору! – окликнул его Коскэ.

Сатору кивнул в ответ с отсутствующим видом. Казалось, что мысли его витают где-то очень далеко.

– Вот! – Коскэ достал из кармана пакетик с матирующей бумагой. Это за ним он бегал домой, из-за него получил обидное замечание от отца. – Тут бумага, которую хотела твоя мама. Марка называется «Ёдзия».

И тогда Сатору вдруг заплакал навзрыд. Только потом, повзрослев, Коскэ узнал слово «стенания» и понял, что оно означает.

К ним подошла женщина в черном. Очень молодая. Моложе, чем мама Сатору. Она что-то сказала Сатору, погладила его по спине. По ее жестам было понятно, что она близкий Сатору человек.

– Ты друг Сатору? – спросила она у Коскэ.

Коскэ выпрямился во весь рост и кивнул.

– Ты можешь отвести Сатору домой? Ему нужно передохнуть. Он сейчас первый раз заплакал за все это время.

«Это он из-за меня заплакал», – подумал Коскэ. Но он же не хотел так сильно расстраивать Сатору!

Однако женщина в черном улыбнулась ему опухшими от слез глазами.

– Спасибо тебе!

Коскэ за руку отвел Сатору домой. По дороге Сатору несколько раз вырвало. И он безостановочно бормотал что-то невнятное:

– Запоздал амулет для папы… У этой манэки-нэко надпись «Безопасность на дорогах», только не помогло… а для мамы не было подарка, так что спасибо, что купил…

Только Коскэ мог разобрать эти слова. Человеку со стороны причитания Сатору показались бы бессвязными завываниями.

Дома в прихожей их встретил Хати. Он нисколько не испугался воющего, словно звереныш, Сатору и пошел в гостиную, словно приглашая мальчиков за собой. В гостиной Сатору обессиленно сел на татами[15], и Хати тут же забрался к нему на колени и стал лизать ему руки. Это давно, когда они только подобрали Хати, он был маленьким беспомощным котенком, теперь же он был гораздо взрослее Сатору.

На похоронах Коскэ все время находился рядом с той молодой женщиной в черном. Остальные были родственники семьи Сатору, однако, похоже, не столь близкие.

Одноклассники Сатору тоже пришли, чтобы воскурить свечи и помолиться об усопших. Все девочки плакали, но Сатору приветствовал их с каменным лицом, не проронив ни слезинки.

Коскэ был восхищен выдержкой Сатору. Но он чувствовал, что Сатору не здесь, он где-то далеко-далеко.

Случись подобное у Коскэ – одновременно умерли бы и мама, и папа (пусть даже отец называет Коскэ балбесом), – Коскэ не сумел бы так хладнокровно держаться.

После похорон Сатору так и не вернулся в школу. Каждый день Коскэ приходил к нему домой, чтобы сообщить ему домашние задания, и потом они молча играли с Хати. Затем Коскэ шел к себе домой.

Та молодая женщина все это время находилась в доме Сатору, оказалось, что она – его тетя, младшая сестра мамы Сатору.

«Интересно, теперь Сатору будет жить с ней?» – гадал Коскэ. Он заглядывал к Сатору даже в те дни, когда не было домашних заданий. Тетя Сатору помнила, как его зовут, и встречала всегда приветливо, однако была гораздо сдержанней оживленной, общительной мамы Сатору, и Коскэ всякий раз казалось, что он попал в незнакомый дом.

– Мы переезжаем, – проронил однажды Сатору. Тетя решила забрать его к себе, но она живет далеко, в другом городе.

Коскэ смутно предчувствовал такой поворот событий с той поры, как Сатору перестал ходить в школу, однако, когда это произошло, его сердце чуть не разорвалось от боли.

Он понимал, что бесполезно что-то говорить и что это ничего не изменит. Он молча погладил Хати, лежавшего на коленях Сатору, и Хати принялся нежно облизывать его руки.

– Вы ведь возьмете Хати с собой?

(Если они возьмут с собой Хати, Сатору не будет так плохо. Он будет не один на новом месте.)

Но Сатору покачал головой:

– Я не могу взять Хати. Тетя все время переезжает, у нее работа связана с поездками.

У Сатору было такое выражение лица, будто он тоже понимал, что ныть и жаловаться бесполезно.

«Ну-у, это уже как-то слишком», – подумал Коскэ.

– А что будет с Хати?

– Дальние родственники возьмут его к себе, они согласились.

– А ты хорошо их знаешь?

Сатору снова покачал головой.

Горячая волна негодования вскипела в груди у Коскэ: «Как можно отдавать Хати в чужие руки? Хати, который так ласково лижет руки Сатору?»

– Я… я спрошу у родителей, может, они позволят забрать Хати к нам.

(Ведь Коскэ не меньше Сатору заботился о Хати все это время! И если теперь Хати будет жить у него, то Сатору сможет приезжать к Коскэ повидаться с Хати. Отец последнее время стал мягче относиться к Хати. Не то что тогда, когда Коскэ впервые принес котенка домой.)

Как оказалось, позиция отца Коскэ нисколько не переменилась.

– Я же сказал, никаких котов!

– Но ведь у Сатору умерли папа с мамой! Ты только представь – каково ему отдавать Хати чужим людям!

– Это не чужие люди. Они его родственники.

– Но Сатору говорит, что совсем их не знает…

(Дальние родственники, которых Сатору вряд ли когда-то увидит, все равно что чужие! Неужели взрослым это не понятно? И что друзья всегда ближе!)

– Во всяком случае, я запрещаю. Кошки иногда живут по десять – двадцать лет. Ты что, хочешь взвалить на себя такую ответственность?

– Да!

– Как может человек, не заработавший еще ни гроша, делать такие заявления! Не смей мне дерзить!

Тут уже мама решила, что все это перебор, и встала на сторону Коскэ, однако отец был неумолим.