Читать книгу "Назови меня полным именем - Галина Гордиенко"

Таисия невольно поежилась. Ей всегда становилось не по себе, когда она вспоминала неспешные, тягучие речи нянюшки, — собственное несовершенство смущало и тяготило.

Таисия сердилась и на себя, и на бабу Полю с ее сложными, несовременными взглядами на все на свете, но забыть наставлений няни не могла.

Баба Поля не хотела существовать легко и бездумно, как принято в наши дни. Наивная, она не сомневалась: задача человеческая — всю жизнь работать над собой и этим хоть немного приблизиться к Создателю, оправдав Его чаяния.

Она считала: ровный сильный огонь негасим. Всевышний с надеждой ждет возмужавших детей Своих в следующей ипостаси, ставит перед ними все более сложные задачи и не лишает свободы воли — собственного дара. И горько сетует на неразумных чад, теряющих с плотской смертью ВСЕ, ибо крохотная искорка, так и не ставшая пламенем, либо гаснет, либо вновь дарится кому‑то при новом рождении.

Таисия не знала, верит ли предложенной бабой Полей модели мира. Порой ей казалась симпатичной мысль о том, что смерть списывает все, а значит, живи как живется, бери все, что берется, до чего дотягиваются руки.

Баба Поля сказала бы — «потные ручонки».

В знак презрения.

Таисия не хотела бы услышать о себе из уст нянюшки, останься она живой, — «тело». Обычное тело, и точка.

Так баба Поля именовала людей без… огня. Простейших. Как амебы. Не умеющих мыслить, живущих от зарплаты к зарплате или от покупки яхты до покупки особняка. Равнодушных к ближнему. Пустых людей с пустыми глазами. Людей, души которых придавлены смрадными желаниями.

Баба Поля пыталась достучаться и до таких. Как умела. И не было счастливее человека, если удавалось.

Таисия так не могла. И не хотела, если честно. Ей комфортнее жилось в мире книг, там почти нет ТЕЛ, зато настоящих героев хватает.

Элька Эмих чем‑то походила на книжных див. Жизнь в ней била ключом, про Эльку и баба Поля не сказала бы — «тело».

Таисия обязательно познакомит Федора Федоровича с Элькой.

Только нужно решить — как именно. Если Федор Федорович догадается о «сводничестве»…

О‑о‑о, нет!!!

* * *

Элька с насмешливым ожиданием смотрела на дверь: вот уже полчаса за ней кто‑то топтался, не решаясь войти. Приоткрывал ее осторожно и тут же испуганно захлопывал. И шарахался в сторону, когда к приемной подходил посторонний.

Мысль о поклонниках Элька отмела сразу же — слишком легким был топоток неизвестного, сбегающего от очередного посетителя.

Ребенок за дверью тоже исключался, его в офис не пропустила бы охрана, тут не место детям, люди работают.

Итак, женщина. Или мужичок весом с перо. Правда, таких среди сотрудников фирмы, кажется, не было.

Конечно, проще выйти и посмотреть на неизвестного, но… так неинтересно. А вот самой угадать, кто это и, главное, к кому и зачем пожаловал…

Вариант первый и самый вероятный — к шефу. Он мог дать кому‑то поручение, оно бездарно провалено, и несчастный сотрудник — сотрудница! — теперь не в силах об этом доложить.

Минус этой версии — шеф на ее памяти САМ поручений сотрудникам не раздавал, только через менеджеров среднего звена. А их‑то Элька отлично знала всех, поголовно, робких среди них нет, робкий менеджер… ха!

С другой стороны, все когда‑нибудь случается впервые. Начальника отдела могло не оказаться на месте, и шеф лично… почему нет?

Вариант второй — тоже к шефу. Только не по работе, а… влюбленная! Наивная простушка, решившая наконец объясниться. Теперь она набирается за дверью смелости — вот сейчас, сейчас…

Тяжелая входная дверь в очередной раз захлопнулась, Элька раздраженно сдвинула брови: сколько можно?! Ведь никакого терпения не хватит, так и хочется втащить трусишку в приемную — пусть за шиворот! — и потребовать объяснений.

Она тяжело вздохнула и продолжила изыскания: допустим, эта робкая особь — дамочка или мужичок с ноготок — лично к ней. Допустим, по работе…

Глупости! Если по работе, давно бы зашли, она, Элька, не монстр, у нее со всеми в фирме прекрасные отношения. Она еще никому не отказывала в помощи. Даже подсказывала, как правильно написать заявление на внеочередной отпуск по семейным обстоятельствам или на ссуду.

Если по личным…

Ерунда получается! Какие личные отношения могут связывать Эльку с неизвестным за дверью?!

Выходит, к шефу.

Ну и прекрасно.

Сейчас она выяснит, кто это так изобретательно мотает ей нервы с утра пораньше, никакая работа в голову не лезет.

Элька осторожно заглянула в кабинет к шефу и удовлетворенно хмыкнула: Вячеслав Юрьевич ее небольшим разборкам в приемной не помешает. Сидит за компьютером и, насколько Элька поняла, прилежно отвечает на запрос своего партнера из Финляндии, это надолго.

Тяжелые створки — кстати, прекрасная звукоизоляция! — надежно отрезали Эльку от шефа.

Надо сказать, Эльвира Эмих решения всегда принимала быстро и следовала им незамедлительно, не в ее привычках комплексовать или мучительно размышлять — а стоит ли…

Она стояла у входа как кошка, поджидающая у норы мышь, терпеливо и неподвижно. Едва полотно двери дрогнуло, Элька распахнула ее настежь и втянула в приемную ошеломленного посетителя. Вернее, посетительницу.

Потом мгновенно закрыла дверь на ключ. Привычно нажала на кнопку пульта, включая табло «не беспокоить». И возмущенно прошипела:

— Н‑ну‑с, слушаю вас!

Элька только сейчас рассмотрела, кого так бесцеремонно заволокла в приемную, и фыркнула от досады: вот не повезло, ничего интересного. Всего‑навсего сопливая девчонка, только‑только из университета. Кажется, она сидит среди экономистов. Не видно ее, не слышно, вечно глаза прячет, а уж шляпы на этой чудачке…

Наверняка вариант номер два — несчастная любовь. Сто процентов — несчастная, ведь шеф на такое чучелко никакого внимания не обратит, тут к гадалке ходить незачем. Он и на нее‑то, на Эльку, посматривал с сочувственной усмешкой, а уж как она старалась понравиться, узнав, что Вячеслав Юрьевич не женат…

Уже не женат.

Он развелся года два назад, застал любимую жену в постели со своим шофером, ситуация прямо из дурного анекдота. Элька раньше думала — подобное лишь в фильмах случается, ведь только круглая идиотка могла загулять от ТАКОГО мужа.

Выходит, не только в фильмах.

Неужели эта кнопка всерьез надеется захомутать шефа?!

Это смешно!

Или грустно?

Элька легонько встряхнула пленницу и ядовито поинтересовалась:

— Несчастная любовь, детка?

Девчонка перестала дрожать. Подняла голову — Элька удивленно отметила акварельную прозрачность треугольного личика, огромные глаза показались ей слишком светлыми, необычными, какими‑то искристо‑льдистыми — и изумленно шепнула: