Читать книгу "Авиатор - Йон Колфер"

Конор Брокхарт был рожден, чтобы летать, точнее говоря, рожден в полете. Хотя судьба Брокхарта пестрит фантастическими событиями, труднее всего поверить в рассказ о его первом полете летом 1878 года. Но тому были тысячи свидетелей. Сообщение о появлении Брокхарта на свет в корзине воздушного шара можно прочесть — за весьма умеренную плату — в архивах французской газеты «Ле пти журналь», доступных для любого любопытствующего в Национальной библиотеке.

В газетной статье помещена черно-белая фотография, удивительно четкая для своего времени; ее сделал репортер, по счастливой случайности оказавшийся в тот момент в садах Трокадеро.[1]

На этой фотографии легко узнаваемы капитан Деклан Брокхарт и его жена Кэтрин. Он, спокойный и статный, в малиновой с золотом форме снайпера Соленых островов;[2]она, потрясенная, но довольная — улыбающаяся. И здесь же, на руках у Брокхарта-старшего, — малыш Конор, со светлыми волосами отца и большим, умным лбом матери. От роду ему не больше десяти минут, однако благодаря игре света и тени кажется, будто его взгляд сфокусирован. Подобное вряд ли возможно. Но представьте на мгновение, что так оно и было: в таком случае первое, что увидел малыш Конор, — это летящее над ним безоблачное небо Франции. Стоит ли удивляться, что он стал тем, кем стал?

Париж, лето 1878 года

Всемирная выставка была самой впечатляющей за все годы своего существования — свыше тысячи участников со всех концов света.

По настоянию короля капитан Деклан Брокхарт отправился с Соленых островов во Францию. Кэтрин по собственному желанию сопровождала мужа. Она была женщиной-ученым и желала собственными глазами увидеть шумно разрекламированную Галерею машин, где, как было заявлено, представлены изобретения, которые в будущем существенно улучшат жизнь.

Король Николас послал чету Брокхарт в Париж с целью выяснить, можно ли создать подразделение воздушных шаров для укрепления боеспособности Соленых островов.

На третий день путешествия супруги в легком экипаже ехали по Авеню-дель-Опера[3]в сады Трокадеро, где намечался показ эскадрильи воздухоплавательных шаров.

— Чувствуешь? — Кэтрин приложила ладонь мужа к своему животу. — Наш сын рвется на свободу. Жаждет сам стать свидетелем всех этих чудес.

Деклан рассмеялся.

— Ему — или ей — придется немного подождать. Через шесть недель мир останется на своем месте.

Прибыв в сады Трокадеро, Брокхарты нашли эскадрилью воздушных шаров в тени статуи Свободы или, точнее, ее головы. Всю статую по завершении выставки планировалось подарить Соединенным Штатам, но на данный момент экспонировалась лишь одна голова Леди Либерти, как ее часто называли.[4]Рядом с ней остальные предметы выглядели карликами, и это поражало воображение. Насколько же огромна будет вся статуя, когда в конце концов встанет на страже в гавани Нью-Йорка!

На лужайке, вежливо отгородившись от любопытных с помощью бархатного шнура, члены воздухоплавательной эскадрильи накачивали газом управляемый аэростат. Деклан Брокхарт подошел к часовому и вручил ему рекомендательное письмо французского посла с Соленых островов. Спустя несколько минут к ним вышел капитан эскадрильи Виктор Вигни.

Вигни был гибкий, смуглый мужчина, с крючковатым носом и абсолютно черными волосами, стоящими на голове торчком, словно щетка.

— Bonjour,[5]капитан Брокхарт. — Он снял белую перчатку и тепло пожал руку офицера Соленых островов. — Мы ждали вас — Француз отвесил глубокий поклон. — А это, надо полагать, мадам Брокхарт. — Вигни с видом притворного смущения пробежал взглядом по тексту письма. — Однако, madame, тут нигде не сказано, насколько вы хороши собой.

Француз сопровождал эти слова такой очаровательной улыбкой, что Брокхарты при всем желании не смогли бы обидеться.

— Вот, капитан. — Вигни сделал эффектный жест в направлении аэростата. — Предоставлю вам Le Soleil, «Солнце». Что вы о нем думаете?

Аэростат был, без сомнения, великолепен: удлиненный золотистый баллон, мягко покачивающийся над обтянутой кожей корзиной. Деклана Брокхарта, однако, интересовала не столько внешняя, сколько техническая сторона дела.

— Этот более остроконечный, чем те, которые мне приходилось видеть, — сказал он.

— Обтекаемый, — поправил его Вигни. — Скользит по небу, словно его тезка.

Кэтрин отпустила руку мужа.

— Смесь хлопка и шелка. — Она, откинув голову и сощурив глаза, разглядывала аэростат. — Сдвоенные пропеллеры на корзине. Искусная работа. Как быстро он летит?

Вигни быстро заморгал, услышав технические комментарии от женщины, но постарался скрыть удивление.

— Шестнадцать километров в час. С божьей помощью и попутным ветром.

Кэтрин отогнула уголок кожи, так что стала видна плетеная корзина.

— Ивовые прутья, — сказала она. — Создают упругую подушку.

Вигни был очарован.

— Да. Absolument.[6]Эта корзина выдержит пятьсот часов в небе. Французские корзины лучшие в мире.

— Très bien,[7]— сказала Кэтрин.

Она приподняла край юбки и по приставной деревянной лестнице поднялась к корзине, демонстрируя поразительную резвость для женщины на восьмом месяце беременности. Мужчины рванулись вперед, чтобы остановить ее, но она не дала им и слова вымолвить.

— Осмелюсь заметить, что знаю о науке воздухоплавания больше вас обоих. Я пересекла Кельтское море[8]не для того, чтобы стоять на каком-то хваленом поле и смотреть, как мой муж проводит испытания одного из чудес света.