Читать книгу "Новое платье Леони - Катрин Панколь"

* * *

Посвящается Октавии и Шаше, двум моим таким внимательным читательницам, а также Надин, Доминик, Саре, Коринне, Софи, Глории, Паскаль, Беатрисе, Мелиссе, Натали, Сильви, Марине, Виржини, Кароль, Магде, Лило, Лизе, Мари, двум chicas с альтами! Muchas gracias, muchachas!

Так человек в ночи идет навстречу свету.

Виктор Гюго

Она едет по дороге на красном «Рено Кангу», а за окном проплывают холмы, мосты, бургундские деревушки. Она уже видела эту ферму, озеро, белая лента ограждения так же билась по ветру. Полосатая кошечка, свернувшись клубком, спала на крыльце предприятия «Море».

Она могла бы вести машину с закрытыми глазами. Дорогу знала практически наизусть. Ей теперь часто приходится ездить в Лион. Она попросила Жоржа одолжить ей машину. Взяла у Жюли несколько выходных и никому ничего не стала объяснять.

– Вычтешь это время из моего отпуска.

Жюли ответила: «Не волнуйся». Жорж просто протянул ей ключи. Они оба как-то поняли, что ей действительно необходимо уладить важное дело.

Она смотрела, как в окне проплывают пейзажи, и спрашивала себя, что же ей делать с этим Люсьеном Плиссонье. Произносила вслух: «Люсьен Плиссонье. Мой отец. Люсьен Плиссонье.

Должна существовать некая мадам Плиссонье, вдова Люсьена. Жива ли она еще? Знала ли она, что муж ей изменял?

А вдруг Адриан тоже изменял мне?

Не хочется об этом думать».

Она не знала ни где он живет, ни чем занимается. Вроде бы где-то работает. Приносит пачки денег, которые прячет в ванной комнате в мыльнице под раковиной. Сумма каждый раз разная. Он утверждает, что лучше пусть она не знает, из какого источника эти деньги. И повторяет, что в один прекрасный день они воссоединятся. А Леони вот тоже думала, что она в один прекрасный день воссоединится с Люсьеном.

Стелла остановилась перед знаком «Стоп». Новая мания у властей, везде тыкают эти «Стопы». Люди не обращают на них внимания, весело едут вперед, и происходят автокатастрофы. И люди гибнут.

Она пропустила мотоцикл, вновь тронулась с места. А забавно стать членом семьи, где не знаешь ни одного человека. Она посмотрела на себя в зеркало. Спутанные белокурые волосы воинственно топорщились, словно перья на голове индейца племени сиу. Воительница, спустившаяся с небес. Адриан утверждает, что она похожа на эту актрису, Тильду Суинтон. Он показывал ей фотографию в журнале. А Жозефина совсем не похожа на Тильду Суинтон. У нее неуловимое, нежное, парижское очарование, которое обволакивает тебя, как вата игрушку. А замужем ли она? Кольца, по крайней мере, не носит.

Стелла посигналила, чтобы трактор, который тащился перед ней, перестроился и уступил ей дорогу. Она спешит домой, Том уже ждет ее. После смерти Медка он стал раздражительным, целыми днями в одиночку бродил по лесу, дома молча ел и уходил с губной гармошкой в свою комнату.

Надин, директриса школы, предупредила ее, что Том снова начал драться.

– Твой сын взрывается по пустякам, что-то его тревожит, ты не знаешь, Стелла, что с ним?

– Кто-то убил его собаку.

– Тебе нужно отправить его к психологу.

– Как будто он откроет рот в присутствии психолога! Ни за что, я-то его знаю.

Том такой же, как она. Он ничего никому не рассказывает. Сам разбирается со своими делами.

– А зачем тебе так часто уезжать? Что ты там перевозишь, не пойму! Душа болит, волнуюсь за тебя, после всей этой истории с Медком я вся за нервах.

– Не бойся, Нанни. Я езжу в совершенно безопасное место.

– А что ты конкретно там делаешь?

– Пеленгую.

– Это что еще за занятие?

Стелла, недоверчивая, как дикий зверек, хотела понаблюдать за Жозефиной, прежде чем подойти к ней. Она научилась разбираться в людях. Читать по их лицам, расшифровывать их движения, подобно тому, как раньше научилась читать по губам. Она могла различить в дрожании голоса скрытую угрозу, трусость, ложь. Заранее угадывала замышляющееся предательство, подлый удар исподтишка.

Долгие часы дороги туда, долгие часы дороги назад, и все для того, чтобы понять, стоит ли доверяться Жозефине Кортес.

Леони тоже хотела знать. А что знать? Она и сама не знала.

– Забавно, – говорила она, – я чувствую, будто наконец нашла свое место, будто обрела какое-то право на него. Все эти годы никаких известий… это сводило меня с ума. Я, в конце концов, спрашивала себя, не пригрезился ли мне Люсьен, не придумала ли я его себе и не дочь ли ты Рэя на самом деле.

– Мама, ну он же бесплоден! Ты забыла? Пустоцвет, Сухостой.

– Я уже перестала быть в чем-либо уверена. Я утратила память о своей жизни.

– Это у тебя началась амнезия после побоев.

– И я наконец хочу знать…

– Не особенно обольщайся, мам, может, эти люди – мерзкие крысы.

– А Жозефина Плиссонье похожа на крысу?

– Нет. И студенты вроде бы любят ее.

– Вот видишь! – отвечала Леони, гордясь тем, что получила очко в свою пользу.

Она жаждала подробностей: а она высокая, а она худенькая, а она красивая? Носит ли очки? А как она одевается? У нее тихий голос или громкий? Она, должно быть, очень умная, если ей доверили читать лекции студентам! Люсьен говорил, что не может уехать, потому что должен оставаться с дочерью и оберегать ее. Там, видимо, произошло что-то серьезное.

Стелле захотелось тогда закричать: «А меня, меня ты оберегала?» – но она сдержалась и только спросила:

– И он так тебе и не объяснил, в чем дело?

– Нет, но это его явно угнетало.

Леони тяжело вздохнула и прошептала:

– У тебя есть сестра, Стелла. Это ли не замечательно?

– Не нужна мне никакая сестра, – пробурчала Стелла, опять останавливаясь на знаке «Стоп». – И никто мне не нужен.

Когда смотришь из аудитории, Жозефина Кортес кажется нежной и скромной. Никогда не повышает голос. Вроде бы у нее есть очень уродливая собака по кличке Дю Геклен.

Сегодня она решилась и подсунула записку под дворник на ветровом стекле ее машины. Может быть, надо было написать что-нибудь другое? Как-то более внятно? «Меня зовут Стелла, я ваша сестра по отцу, ваш отец был любовником моей матери, как-то так… не слишком долгое время, правда, но достаточное, чтобы я появилась на свет. Хотелось бы знать… А что он был за человек? У вас есть его фотография? Отчего он умер 13 июля? Он был еще не стар. Ему было ведь в районе сорока, да? За две недели до смерти, когда он уезжал от Леони, он был совершенно здоров. Не странно ли это?»

И тут ее пронзила мысль: а ведь правда странная история, смерть в сорок лет – как-то ненормально. А вдруг это дело рук Рэя? Идиотизм, конечно, но мало ли… Достаточно было бы, чтобы Тюрке, Жерсон и Лансенни решили отомстить за честь своего главаря. Это они в разговорах между собой пользуются такими мужественными, как им кажется, оборотами: «отомстить за честь», «содрать с него шкуру», «разобраться с этим подонком». Осушают кружку пива и идут на битву.