Читать книгу "Тем, кто не любит - Ирина Степановская"

Ранним утром ясного устоявшегося лета, когда уже бывает жаль, что бесповоротно отцветает в Москве сирень, но липы еще только собираются освятить ароматом бульвары, жители квартир подходят к раскрытым окнам своих домов, к растворенным дверям балконов, вдыхают наполненный ночной влагой воздух и, рассеянно поднося зажигалки к первым утренним сигаретам, потягиваются томно в солнечных лучах и шепчут, обращаясь неизвестно к кому:

– Как хорошо на свете жить-то, господи!

Потом закрывают окна, захлопывают балконы и уезжают кто куда по разным делам.

Собирался в это утро на работу и доктор-офтальмолог Вячеслав Сергеевич Серов. Его жена Наталья еще спала, уютно свернувшись под одеялом. Вставая, он внимательно посмотрел, не дрогнут ли ее ресницы, но, очевидно, утренний сон был более сладким и желанным, чем возможные ласки мужа, поэтому ее ресницы не дрогнули.

В кухне с уютным пофыркиванием струился кофе из верхней чаши автоматической кофеварки в нижнюю, и тостер собирался выплюнуть ароматный поджаренный хлеб. Вячеслав Сергеевич, закончив бритье, прошел из ванной комнаты в кухню к окну, закурил и покрутил ручку радиоприемника. Солнечный луч обласкал его лицо, а из приемника раздалось негромкое сиплое бормотание, создававшее в квартире ощущение присутствия еще одного мужчины. Вячеславу Сергеевичу, стоящему спиной к проходу, показалось, что скрипнула дверь и зашумела в ванной вода, и голос жены будто бы спросил, не остыл ли кофе.

– Что-то ты рано встала сегодня! – крикнул он в сторону ванной.

– Забыла тебе вчера сказать, я уезжаю в Санкт-Петербург, – послышалось ему сквозь шум льющихся струй.

– Когда? – Вячеслав Сергеевич не мог скрыть изумления. Еще вчера ни о какой поездке и речи не было.

– Прямо сейчас.

– На самолете? – спросил из-за двери он.

– На машине.

Было слышно, как смолкла вода, и Вячеслав Сергеевич представил, как его жена нащупывает полотенце, висящее на зеркальном змеевике батареи.

– С чего это ты решила ехать? – Он даже забыл про тосты, и они так и остались остывать между металлических решеток.

– На конференцию. Уже давно пригласили сделать доклад, но, оказалось, факс где-то затерялся. Хорошо, что выяснилось это не тогда, когда конференция уже закончилась. Я решила поехать. Уже несколько лет не была в Питере.

Наташа выпорхнула из ванной, закутанная в розовый махровый халат, и Вячеслав Сергеевич не мог не отметить, что выглядела она в это утро прекрасно.

«Ох, не нравится мне что-то эта неожиданная конференция», – подумал он, но лишние вопросы в их семье с некоторых пор задавать стало не принято, негласное перемирие нарушать никто не хотел, и Вячеслав Сергеевич промолчал. Пока жена собирала сумку и рылась в лекционных бумагах, он без аппетита поел в одиночестве, выпил уже остывший кофе и уехал на работу. За приемом, осмотром и выпиской больных время пролетело незаметно, и когда он вернулся домой, то обнаружил в мусорном ведре только обрывки бумаг, на кухне нетронутую чашку кофе, а на кровати серебряный кулон в виде распущенного тюльпана и несколько CD-дисков.

Музыку, что ли, будет слушать? – удивился Серов. Обычно его жена не любила шума и ездила не разговаривая, не включая приемник, думая о чем-то своем.

– Почему ты всегда молчишь? – как-то спросил он.

– Во-первых, не люблю за рулем отвлекаться, а во-вторых, обдумываю дела, – ответила она.

– Так ведь до тебя не дозвонишься, – не понимал он.

– Ничего, раньше без мобильников обходились.

Его жена действительно не любила мобильники – не относилась к людям, которые разговаривают часами и существование без телефона не могут себе представить.

Сейчас Вячеслав Сергеевич прошел по квартире, открыл платяной шкаф жены. Взяты были только темный брючный костюм, очевидно, для конференции – он был ей очень к лицу, – свитер, светлые брюки и легкая куртка.

«Она же не сказала, когда вернется», – подумал он.

На подзеркальнике в прихожей лежали листы бумаги в файловой папке с каким-то отпечатанным текстом. Рассеянно он взял папку в руки. Всмотревшись, вчитался в название. Тихонько присвистнул.

«Да она забыла свой доклад! – еще больше удивился он. Машинально он схватился за телефон, набрал Наташин номер. – Конечно, недоступна… Ну, материал, конечно, она знает и без этих листов, но сам факт… и что за манера отключаться, когда уезжаешь…» – Серов задумался. Потом решил выбросить эти мысли из головы: «Ну, торопилась почему-либо и забыла, с кем не бывает».

Наспех прибравшись в квартире, он вытащил записную книжку и набрал известный ему номер.

– Ма-ри-ноч-ка! – нараспев произнес он. – Не поможешь одинокому мужчине по хозяйству? Я опять одинок, позаброшен… В общем, лишен женской ласки.

Ответ Марины прошелестел ласково, как майский ветерок. И на целый вечер и последовавшую за ним ночь Вячеслав Сергеевич позабыл в жарких объятиях подруги о своих сомнениях насчет поездки жены.

Автострада М10 от века соединяет Москву с Северной столицей, но водителям бы хотелось, чтобы дорога эта была сделана получше. Местами узкая, скучная и равнинная, она не радует путников ни особенной красотой окрестных мест, ни хорошим покрытием трассы. Наталья Васильевна Нечаева, а именно так звали нашу героиню – женщину самостоятельную и поэтому пожелавшую сохранить девичью фамилию в обоих своих браках, двигалась по трассе в сторону Петербурга, автоматически и без напряжения управляя своей верной, но, к сожалению, не очень уже новой машиной. Как было обозначено в паспорте машины, мощность двигателя составляла около ста лошадиных сил, а цвет назывался красиво – «спелая вишня» Из собственного же паспорта Натальи Нечаевой следовало, что недавно ей исполнилось тридцать восемь лет, была она уроженкой города на Волге. А с черно-белой официальной фотографии, наклеенной на второй странице, внимательно и спокойно смотрела красивая темноволосая женщина.

Наташа любила свою машину – с места трогалась аккуратно, лишний раз старалась чрезмерно не газовать, чтобы не забросило свечи, наблюдала за показаниями тахометра, отслеживая количество оборотов в минуту, а тормозить предпочитала двигателем, плавно подкатывая в потоке других машин на запрещающий сигнал светофора. Визг тормозов неприятно резал ей слух, и те, кто предпочитал постоянно тормозить таким способом, как водители у нее уважения не вызывали.

Расстояние примерно в семьсот километров она преодолела за десять часов с одной остановкой для того, чтобы умыться у колонки, смочив водой носовой платок, выпить кофе в придорожном кафе и съесть сдобную булочку с треугольничком плавленого сыра. И почти половину проделанного пути в динамиках магнитофона ее машины звучала всего лишь одна мелодия, благо техника теперь позволяла не перематывать пленку взад-вперед. И эта мелодия, благодаря определяющему влиянию скрипок и виолончели, была тягучей и сладостной, будто свежий июньский мед с альпийских лугов. Она повторялась беспрерывно накатами вниз, будто луга переходили в леса, а леса спускались к морю. И морские волны уже днем и ночью набрасывали пену на поросшие соснами прибрежные скалы.