Читать книгу "Гонцы смерти - Фридрих Незнанский"

Ртутный термометр показывал плюс сто двадцать по Цельсию, а неистовый Турецкий шуранул еще пару ковшичков на каменку. Славка Грязнов, сидевший на нижней приступке, не выдержав обжигающего жара и матерясь, прикрывая ладонью нос, выскочил из парной в предбанник. Нос он обжег еще полгода назад здесь же и теперь большую температуру не переносил.

— Охренел совсем, он же угробит америкашку! — возмутился Грязнов, хватая запотевшую бутылку «Жигулевского» и лихим ударом сбрасывая пивную чеплашку. — Он вообще баню до сегодняшнего дня не видел и в такую жару не окунался!

— Оставь «Жигули» Питеру, пей «Баварию»! — попросил Славу отдыхавший в предбаннике Костя Меркулов, но было уже поздно: Грязнов в один миг высосал бутылку и рухнул на лавку, открыв рот и жадно глотая холодный воздух. Константин Дмитриевич Меркулов лишь тяжело вздохнул.

Из парной донесся странный вой. Это был низкий, утробный голос, похожий на волчий, и Меркулов вздрогнул. Славка подскочил и уставился на дверь.

— Я тебе говорю: он его прикончит! — в сердцах бросил Грязнов.

Выл действительно Питер. Распластав свое большое тело на полке и отдавшись злостному рвению Турецкого, который, не жалея сил, обхаживал его двумя широкими дубовыми вениками, Питер Реддвей, этот ас мировой разведки, в прошлом заместитель директора ЦРУ, а ныне руководитель Комитета ООН по борьбе с мафией и терроризмом, не выдерживая жары, стал тихо подвывать, не желая все же сдаваться и просить Турецкого закончить свою экзекуцию. А последний проводил ее мастерски: он почти не касался вениками гостя, собирая пар из разных углов парной и прижимая его к Питеру. Эти размашистые пассы со стороны выглядели почти магическими. Только хорошо разогрев тело, Турецкий отважился приложить веники к спине. И вот тут-то Питер стал вполголоса подвывать, но Александра Борисовича Турецкого это только подхлестнуло. Он размеренно, проходясь по всему широченному телу, принялся неистово хлестать американца вениками. Посмотреть этот показательный урок влез закоченевший Меркулов, а за ним снова нырнул Грязнов.

— Слав, брось полшаечки! — крикнул Турецкий.

— Может, остановишься? — не выдержав, прорычал Грязнов. — Человек впервые в бане по-черному парится! — Он взглянул на термометр. — Сто двадцать пять уже! Охренел, что ли? Угробишь мужика! В нем весу полтора центнера!

Присевший на корточках у порога Меркулов со страхом и восхищением взирал на неутомимого Турецкого, молотившего вениками по Питеру. В свете тусклой желтой сороковаттки длинное с мощным торсом красное тело парных дел мастера напоминало человека-монстра из фильмов ужасов.

Огрызаясь, Грязнов все же плеснул полковшичка на каменку. Устоявшийся жар мгновенно слизнул облачко выскочившего пара. Лысеющую голову Кости вмиг обожгло — свою шляпу он отдал Питеру, — и Меркулов тотчас же, не поднимаясь во весь рост, вывалился из парной в холодный предбанник.

Стояла середина апреля, но снег еще лежал, весна не торопилась вступать в свои права, как и зима в прошлом году объявилась лишь перед самым Новым годом. Поэтому, обмотавшись простыней, Константин Дмитриевич сразу же накинул на плечи овчинный полушубок, чтобы не застудить поясницу. Все же не мальчик, в этом году шестьдесят, юбилей. И пенсионный рубеж. Надо уходить. Уже шесть лет он занимал должность заместителя Генерального прокурора России, бремя нелегкое, вынуждавшее его в скользких ситуациях скакать как блоха на гребешке, получать зуботычины от прессы и начальства, попадать в немилость у вышестоящих оттого, что не раскрыли громкое заказное убийство и оттого, что раскрыли больше, чем нужно, и тень пала на слишком высоких людей. Кроме того, постоянно приходилось прикрывать ретивого, неугомонного Турецкого, с кем Костя и Грязнов дружили уже много лет. Турецкий хоть и считался одним из первых «важняков» — старшим следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры, — но не любил, когда его просили остановиться и дальше свой нос не совать. Турецкий в этом отношении был жутко самолюбив и шел напролом, как танк. Меркулов даже его не останавливал — бесполезно, он лишь пытался прикрывать друга в таких ситуациях, хоть не всегда это получалось. Два раза Турецкого изгоняли из прокуратуры, и Меркулов два раза добивался того, чтобы вернуть Сашку обратно. Мастер он и в Африке мастер, и самое высокое начальство, поворчав и повозив Костю мордой по батарее, нехотя соглашалось с его доводами.

От нахлынувшего жара Питер завыл еще громче. Забубнил Грязнов, умоляя Турецкого остановиться, но удары пошли резче и чаще. Питер заревел во весь голос, как медведь, и Меркулов, остывая в предбаннике, даже поднялся: все же он отвечает за безопасность руководителя антитеррористического комитета при ООН, а если Турецкий его угробит — при таких нагрузках и добром теле Питера сердчишко может забарахлить и недалеко до инфаркта, — то по шапке опять же дадут ему. Заорал и Грязнов, рявкнул что-то в ответ Турецкий, но Питер, продолжая орать, уже сам, как метеор, вылетел из парной и, обдав Костю жаром перегретого тела, выскочил из предбанника прямо на снег, завизжав от восторга. За ним следом выбежали Турецкий и Грязнов, тоже бухнулись в сугроб, истошно заорав во всю ивановскую, и Меркулов, подойдя к распахнутой двери, с улыбкой наблюдал живописную сцену, как три голых мужика катаются по белому, только что выпавшему снежку, вопя от блаженства. Особенно впечатляющ был дородный Питер, похожий на большого розового плюшевого медвежонка. Он урчал, пригребая к себе снег, охая и постанывая от нежданной радости. Наконец все трое обнялись, вскочили на ноги и снова с диким воплем понеслись в парную.

Банька Грязнова располагалась на краю небольшого дачного участка, который он получил еще в самые первые годы своей службы в МВД. И первое, что построил, была банька, сначала по-черному, без трубы, а потом появилась и труба, и просторный предбанник со столом, где стоял самовар и можно было передохнуть от парилки. И естественно, когда у Славки появилась эта банька, то раз в неделю дружная троица устраивала здесь «гнусный распустеж», как выражался Грязнов, с парной, пивком, пловешником, а иногда и с девицами, но оргии с последними проходили без Кости. Он не одобрял такой вид «распустежа».

Встроенная под сень трех раскидистых старых елей и укрытая высоким зеленым забором, банька была сооружена на славу, и троица проводила в ней целый день, даже Костя Меркулов хоть и не злоупотреблял парной после недавнего инфаркта, не принимая участия в состязаниях на парную выносливость между Турецким и Грязновым, но попариться любил и коротких ходок пять с веничком делал, остальное время посиживая в прохладном предбаннике и потягивая пивко. Турецкий же и Грязнов не хотели уступать друг другу первенства по части сражения с раскаленной каменкой, поднимая температуру до таких пределов, что у обоих обгорали нос и щеки, но почти всегда выигрывал несгибаемый Турецкий, под конец в одиночестве наслаждаясь своими ста сорока градусами по Цельсию. Славка, не любивший проигрывать, в такие минуты мрачнел, и Костя его успокаивал. Сейчас же они хотели угостить щедротами раскаленного банного ада их американского друга и не жалели для этого сил и стараний, оглашая дикими мужскими криками старый дачный поселок.