Читать книгу "Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси"

Капитан первого ранга Военно-морского флота СССР Марк Рамиус был одет соответственно арктическим условиям, обычным для базы подводных лодок Северного флота в Полярном: пять шерстяных свитеров, а поверх – непромокаемый комбинезон. Чёрный от копоти портовый буксир развернул нос его подводной лодки на север, в сторону канала. Док, внутри которого два последних долгих месяца находился «Красный Октябрь», теперь снова стал наполненным водой бетонным ящиком, одним из тех, что предназначены для укрытия подводных ракетоносцев стратегического назначения от суровых арктических погод. Моряки и портовые рабочие, собравшиеся на краю дока, наблюдали за выходом в море подводной лодки в принятой у русских манере – молча и без восторгов.

– Малый вперёд, Комаров, – скомандовал капитан. Буксир отвернул в сторону, и Рамиус посмотрел на корму, за которой от мощного потока, отбрасываемого двумя бронзовыми винтами, яростно бурлила вода. Капитан буксира помахал рукой, и Рамиус поднял руку в ответ. Буксир справился со своей несложной работой быстро и умело. «Красный Октябрь», подводная лодка типа «тайфун»[1], направился теперь к главному судоходному каналу – выходу из Кольского залива.

– А вот и «Пурга», товарищ командир. – Григорий Комаров показал на ледокол, который будет сопровождать их до моря.

Рамиус кивнул. Предстоящий двухчасовой переход по заливу потребует не столько особого искусства, сколько просто терпения. Дул холодный северный ветер, единственный, что господствует в этой части света. Поздняя осень в этом году выдалась на удивление погожей, и снега, глубина которого здесь обычно измеряется метрами, выпало немного. Неделю назад на Мурманское побережье обрушился свирепый шторм, который разрушил арктические паковые льды, так что присутствие ледокола было действительно необходимо. «Пурга» будет расчищать путь для подлодки, расталкивая льдины, которые может занести за ночь на фарватер. Будет совсем некстати, если такая замёрзшая глыбина морской воды случайно выведет из строя новейший подводный ракетоносец советского военно-морского флота.

По широкому заливу катились крутые волны, подгоняемые свежим ветром. Порой они перехлёстывали через овальный нос «Красного Октября», скатываясь потоками с плоской ракетной палубы перед отвесной чёрной стеной рубки, или «паруса», как называют рубку подводники. Поверхность грязной воды была подёрнута слоем нефти, оставленной здесь бесчисленными судами. При низких здешних температурах испаряться она не способна, и на скалистых берегах залива остаются чёрные полосы, словно тут купался неопрятный великан. А ведь и впрямь удачное сравнение, подумал Рамиус. Советскому великану нет дела до грязи, которую он оставляет на поверхности земли. Рамиус учился морскому делу мальчишкой на рыбачьих судах, не покидавших прибрежных вод, и хорошо понимал, как важно быть в ладу с природой.

– Увеличить обороты до одной трети, – произнёс он. Комаров передал команду капитана в машинное отделение по телефону на мостике. Шум воды за бортом усилился, и «Красный Октябрь» двинулся следом за «Пургой». Капитан-лейтенант Комаров был на «Красном Октябре» штурманом, а до перевода на него служил портовым лоцманом и занимался проводкой крупных военных кораблей, которые базировались по обеим берегам широкого залива. Оба офицера наблюдали за ледоколом, который двигался в трехстах метрах впереди. На юте ледокола приплясывали от холода матросы, один из них даже был в белом фартуке корабельного кока. Всем хотелось стать свидетелями первого выхода в море могучего ракетоносца, да и вообще матросы рады всему, что способно хоть как-то нарушить монотонное течение их службы.

В другое время такой эскорт вызвал бы раздражение Рамиуса – фарватер здесь был широким и глубина не вызывала опасений, – но не сегодня. Лёд – дело серьёзное. Да и всё остальное было не менее важным для капитана.

– Ну вот, товарищ командир, мы снова выходим в море во имя защиты нашей родины! – Капитан второго ранга Иван Юрьевич Путин высунул голову из люка и, как всегда, без разрешения поднялся на мостик с неловкостью сухопутного моряка. На крошечном ходовом мостике, где стояли командир, штурман и безмолвный вперёдсмотрящий, и без того было тесно. Путин занимал должность замполита – заместителя командира корабля по политической части. Все, что он делал, совершалось во славу Родины, Отечества – эти слова были для русских святыми, как и имя Ленина, которого волей Коммунистической партии просто обожествляли.

– Ты прав, Иван Юрьевич. – Голос Рамиуса звучал приветливо, никак не отражая его истинных чувств. – Одно удовольствие провести пару недель в море, особенно после дока. Место настоящего моряка в море, а не на суше, где его постоянно теребят бюрократы. Да и эти работяги в грязных сапогах изрядно надоели, снуют повсюду. Ну, и согреемся наконец.

– Вы считаете, что сейчас холодно? – недоуменно спросил Путин.

Уже в который раз Рамиус подумал, что Путин истинный замполит. Его нарочито громкий голос и самоуверенная манера держаться никому ни на минуту не позволяют забыть, кто он такой. Идеальный политрук, но человек в высшей степени не безопасный.

– Я слишком долго плаваю на подводных лодках, мой друг, так что привык к умеренной температуре и надёжной палубе под ногами. – Путин не заметил скрытого намёка на свою слабость – его перевели на подводные лодки после того, как выяснилось, что хроническая морская болезнь не позволяет ему служить на эсминцах. А может быть, ещё и потому, что замполит не страдал клаустрофобией, боязнью замкнутого пространства, невыносимой для многих внутри подводных лодок.

– Подумать только, Марк Александрович, сейчас в Горьком розы цветут!

– Что вы имеете в виду, товарищ замполит? – спросил Рамиус, не отрываясь от бинокля. Был полдень, но солнце едва поднялось из-за горизонта на юго-востоке, отбрасывая оранжевые косые лучи и пурпурные тени на отвесные скалистые берега вдоль залива.