Читать книгу "Верни мою жизнь - Евгения Александрова"

Не гадай на суженого просто так — а то рискуешь попасть как я, Ника Самойлова… в дремучий лес, чужой мир и к загадочному мужчине с топором.

И пусть он не убить меня хочет, а кроме топора у Ричарда еще целый замок, мне ничего не нужно, просто — верните меня домой!..

Он подошёл вплотную, навис надо мной в темноте — а я растворилась в его глазах. Сила воли пропала, как и желание протестовать — откинув голову назад и коснувшись затылком ствола дерева, я молча смотрела в чужое лицо, которое стало так близко. На расстоянии одного выдоха.

И ещё хотелось что-то сказать, но он опустил ладони на мои плечи и, окутав терпко-сладким запахом, склонился ниже, впился губами в мои. Вспыхнула мысль, что так нельзя, но растаяла, как снег, под натиском ярких чувств.

Его руки спустились по плечам вниз, смяли с плеч тонкую ткань платья. Обожгли обнаженную кожу прикосновениями — такими горячими в ночной прохладе. Губы дразняще касались моих, то медленно, осторожно, то властно, лишая остатков сопротивления. И я подалась вперёд, чувствуя, как плывет от чужого порывистого дыхания голова. Но так нельзя же!..

* * *

Проснулась я резко, будто со дна моря вынырнула, из самой глубины, и всё, что было во сне, ещё казалось так реально — даже сердце билось в груди, как ненормальное. Я закрыла глаза, успокаиваясь. Как назло, через секунду зазвонил будильник. Когда уже поставлю себе нормальный, тихий звонок?!

— Выключи, Ник, — буркнул спящий рядом Сережа. — Мне к десяти.

— Везёт… — сипло прошептала в ответ.

С третьей попытки, вслепую я отключила гадкую мелодию и бухнулась обратно в постель вместе с телефоном. Ещё пять минуточек, и встану.

Удивительно, но сон не таял, как обычно, а плыл ярким видением, даже когда я просто лежала с закрытыми глазами. От мыслей об этом незнакомце в груди просыпалось странное томление. Я перевернулась на бок, но образ не исчезал, хотя даже лицо мужчины не помнилось. Провалявшись ещё какое-то время и отключив очередной зов будильника, я нехотя поднялась и наконец пришла в себя.

Несмотря на раннюю побудку и непреодолимое желание спать, на душе загорелось предвкушение вечера и встречи с подругой. Эту пятницу я ждала давно! Отработать за день пару часов английского с учениками — и впереди выходные с Катюхой. Серёга очень вовремя уезжает с парнями на три дня, и нам никто не помешает душевно посидеть на её даче. Я ведь лет сто уже не выбиралась за город…

Подгоняемый моим нетерпением, день закончился быстро. Пара часов за рулем — и деревня “Воронцово” в подмосковной глубинке встретила непривычной тишиной с отрывистым пением сверчков, а еще головокружительным запахом луговых цветов. Головокружительным в прямом смысле — чуть не споткнулась поначалу.

— Ника! Наконец доехала, — махала на дорожке у дома Катька. — Пойдём, покажу свои новые угодья…

— Да уж, здесь целая плантация!

Бабушка у Катюхи умерла не так давно — и месяца не прошло — и единственной наследнице предстояло обживаться в старом домике, который явно просил ремонта. Бросать или продавать участок Катька наотрез отказалась, говорит, давно мечтала иметь тихий уголок вдали от мегаполиса. Правда, меня вот потащила сюда за компанию — чтобы не так жутко было разгребать бабушкины завалы.

Пройдя по всему участку — на удивление большому и с кучей посадок — мы вернулись к дому и вскоре устроились на застекленной веранде с видом на сад. На столе горели свечи, за спиной потрескивал огонь в старенькой печке.

Вскоре над лесом показалась луна, разлилась серебряным светом по кустарникам и деревьям, и стало вдруг так мистично-щекотливо на душе. Я вспомнила утренний сон с незнакомым мужчиной, такой странный и яркий, — даже мурашками покрылась, — а Катя выслушала и вдруг невпопад заявила, потягивая чай из кружки:

— А знаешь… Я однажды кое-кого заколдовала.

Я уставилась в её глаза, которые от свечей засветились особенно ярко. И в этот миг поверила в эти слова — без всяких сомнений, она могла.

— И кто же это был? — полюбопытствовала я с опаской.

— Тот парень, Димка. Помнишь его? Нравился мне больно, а я была юная дурочка. Ох. Прочитала заговор, думала так, баловство, а оно, знаешь, сработало! С тех пор я и верю.

— Правда сработало?

— Ну да, правда, неудачно, через год только, когда я уже с другим встречалась и вообще… долгая история! — Катя махнула рукой, а потом вдруг потянулась ко мне и всмотрелась слишком цепко.

— Что задумала? — усмехнулась я, подперев ладонями подбородок.

— Так вот, нашла тут одну древность, пока разбирала дом и тебя ждала, — заговорщически понизила подруга голос. И вдруг поднялась и скрылась в соседней комнате.

Я откинулась на спинку уютного кресла и подтянула к себе колени, свернувшись на мягком сиденьи. К вечеру в открытые окна веранды начал задувать ветер, но закрывать не хотелось — больно жарко натопили печь. Огонь и сейчас потрескивал за моей спиной, жарко овевая правое плечо и поясницу.

— Вот! — Катя торжественно вернулась на веранду. И сейчас на её округлом лице проступило жутко таинственное выражение: — Представляешь, оказывается, моя бабушка была не из простых. Может, поэтому…

— В смысле — не из простых? — переспросила я.

— В том самом. Она, оказывается, вела очень любопытные записи.

— Дневник, что ли? Или, как их… Мемуары? — хмыкнула я. — Не. Давай мы не будем тревожить память и лезть в чужое.

— Да погоди, — вдохновенно перебила Катя, махнув рукой. — Не дневник это, а… ну, словом, заговоры. Понимаешь? Древние, тут приписка, что аж в третьем поколении передавалось. То бишь от моей прапрабабки, кажется.

— А-а-а, — протянула я с серьезным выражением лица, — заговоры. Понятно. Кого заговаривать-то будем?

— Тебя! — подняла вдруг на меня глазищи Катя.

Что-то в ней было такое… древнерусско-красивое. Так наденешь на нее платье, платок на голову — вылитая юная ведунья. Аж мурашки по коже пробежали от ее зычного голоса.

— Меня, — зачем-то заулыбалась я. — Ну вот ещё. От сглаза, что ли? Так-то у меня, Катюх, всё в порядке. Работа есть, жильё собственное тоже, молодой человек…

— Молодой человек! — фыркнула Катя. — То-то и оно. Сережа твой, ты уж прости, молодым человеком явно и останется. Муж тебе нужен, а вы уже три года ни мычите, ни телитесь.

— Да нафига нам этот штамп, — привычно и вымученно отозвалась я, устав от этих разговоров. Только ленивый не спросил, когда мы наконец с Серегой поженимся и детей нарожаем. — Нам по двадцать семь всего, куда спешить?! Это раньше старость рано подбиралась, сейчас-то самая жизнь: путешествия, карьера, свобода, в конце концов.