Читать книгу "Ложь - Петр Краснов"

У западного входа, у Марафонских ворот, во всю ширину Стадиона, стали знамена отрядов. Их сотни. Они заколыхались, как яркие цветы на поле: алые, черные с белым, белые с алым, черные с синим, с зеленым…

– Achtung!..

Батальоны юношей встрепенулись и стали смирно. Грянул оркестр, и сто двадцать тысяч голосов дружно запели:

«Выше поднимем наши знамена!..».

Девять мальчиков-знаменщиков спускаются из сонма знамен и мерным, неторопливым шагом несут знамена по отрядам, стоящим на арене.

Весь народ стоит вдоль своих мест с протянутыми вперед правыми руками и дружно поет вместе с юношами:

«Выше поднимем наши знамена!..».

* * *

Из середины Стадиона, сверху, отражаясь о громкоговорители, раздается твердый, уверенный голос. Говорит руководитель Хитлеровской молодежи, Бальдур фон Ширах.

– Мы, верующая, храбрая, готовая на труд, молодежь, хотим… и будем… Трудиться с полным усердием для нашего Вождя…

Голос через громкоговоритель звучит резко. Четко разносятся слова по всему громадному Стадиону:

– Мы верим, что сможем всегда и везде постоять за наш народ и за Вечного Бога…

После Бальдура фон Ширах, говорит министр Геббельс. Он напоминает молодежи о 1-м мая 1933-го года… Он говорит о том, как престарелый Президент Рейха, генерал-фельдмаршал Гинденбург, в первый раз говорил в Луст-Гартене перед собранной немецкой молодежью:

– Фельдмаршал передал нам завет: кто хочет командовать, должен учиться повиноваться… Фельдмаршал учил нас прилежанию, дисциплине, труду и творчеству… Наши прилежание, дисциплина, труд, немецкий наш гений, дали возможность нашему Вождю Адольфу Хитлеру спасти Германию и сделать ее снова великим Государством… Хейль Адольфу Хитлеру!..

Тихо, будто поднимаясь из глубочайших недр детских душ, медленно и протяжно, а потом все нарастая, перекатываясь волнами и уже гремя, как океан во время урагана раздалось:

– Хейль!.. Хейль!!. ХЕЙЛЬ!!! ХЕЙЛЬ!..

Оркестр заиграл Баденвейлерский марш, и все запели его слова:

«Наша жизнь принадлежит свободе!..».

И снова напряженная, волнующая тишина. И вдруг – громко сказанные слова:

– Achtung!.. Фюрер едет!..

XXIII

Чуть колышутся на легком утреннем ветру пестрые знамена. Из-под высокой темной арки Марафонских ворот медленно показывается громадный черный открытый автомобиль.

Рядом с шофером, стоит Вождь Германского народа, Адольф Хитлер. Он в своем простом костюме: в желтоватом мундире «наци», открытом на груди, в черном галстухе, в фуражке. На груди военный орден Железного креста, на рукаве алая повязка с белым кругом и черной «свастикой». Он сам создал себе этот свой, традиционный костюм, и в нем все величие и вся простота Третьего рейха… Он первый между равными. Правая рука с раскрытою ладонью протянута вперед, он смело, ясно и приветливо смотрит в глаза приветствующей его молодежи.

Сзади него сидят генералы в форме, в тяжело расшитых золотом фуражках, с плетеными золотыми жгутами на плечах, с пестрыми колодками многих орденов.

За автомобилем Вождя чинным строем, по два в ряд, двумя колоннами, каждая по четыре автомобиля, медленно и плавно двигаются автомобили «Schütz-Corps»[93]. Высокие, стройные молодцы в черных суконных мундирах и черных фуражках с белыми кантами сидят в них.

Четверть миллиона рук протянуты навстречу Хитлеру и дрожат прозрачною розовою сетью над толпою публики, над белыми девочками, над стройными рядами юношей… Весь Стадион гремит все нарастающими криками привета:

– Хейль!.. Хейль!!. ХЕЙЛЬ!!! ХЕЙЛЬ!…

* * *

Хитлер по крутой лестнице поднялся на половину высоты Стадиона, и там, на площадке, выслушал приветствие фон Шираха, роздал награды работницам и рабочим, и подошел к громкоговорителю.

Он стоит над толпою, весь открытый, всем ясно видный. Черная прядь волос свесилась на лоб, голова высоко поднята:

– Хейль Югенд!..

Десятки тысяч молодых грудей колыхнулись. Дружный прозвучал ответ:

– Хейль, мейн Фюрер!..

– Стоять вольно!..

Минуты волнующего напряжения прошли. Их сменило восторженное внимание. Все глаза устремлены на Хитлера. Каждое его слово ловится, запоминается, запечатлевается навсегда…

Мертвая тишина на Стадионе. Да, кажется, что в эти минуты по всей Германии стоит напряженная тишина. Вся Хитлеровская молодежь в эти часы собрана у радиоаппаратов и слушает своего Вождя…

Аглая Васильевна, Лиза и Игорь были на Стадионе, куда достал им входные билеты Игорь. Они сидели на одной высоте с трибуной Хитлера. Пониже их, почти касаясь русыми косичками колен Аглаи Васильевны и Лизы, сидели девочки из Хитлеровской молодежи. Они не поспели пробраться к своим, на ту сторону арены, и сели здесь, среди публики. Он повернули головы в сторону Хитлера. Голубые глаза, не моргая, смотрели вверх и вправо; они чуткими детскими сердцами воспринимали каждое слово Вождя. Они слушали слова:

– Наши юноши должны быть мужественны, и наши девушки – женственны!

Лиза видит, как расплываются в самодовольной улыбке лица девочек. Еще внимательнее слушают они слова:

– Вы, молодежь, – самое большое наше сокровище… В вас основание веры в будущее, в вас надежда нашего народа…

Буря аплодисментов покрывает эти слова. Розовый трепет маленьких рук над белым простором девичьих рядов – точно стая маленьких бабочек.

– Наше Государство построено молодежью и дальше будет строиться на своей молодежи…

И опять трепещут розовые бабочки над белыми рядами и гром аплодисментов долго не смолкает.

– Воскликнем все вместе «Heil», да здравствует наше движение! Sieg Heil!.. Наш Народ!.. Sieg Heil!..

Колонны юношей дрогнули и стали «смирно». Девушки белою стеною поднялись во всю ширину и вышину Стадиона. Вытянуты вперед правые руки и воплем восторга исторгнуто из десятков тысяч грудей громовое «Хейль!»… Грянул старый немецкий гимн. Четверть миллионная толпа запела. К небу понеслись, переливаясь, торжественные, за душу хватающие, звуки:

– Deutschland, Deutschland über Alles, über Alles in der Welt!..[94]

XXIV

– Ein Volk, ein Reich, ein Führer[95], – вздыхая говорит Аглая Васильевна.