Читать книгу "Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл"

– Если вы не знаете, что заказать, пожалуйста, пропустите следующего клиента.

Отойдя от потрясения, мы с Мигелем делаем заказ и смеясь направляемся с подносами к столику. Однако он меня останавливает:

– Ну же, выброси этот гамбургер и пойдем перекусим в другом месте. Эта стерва настолько злая, что способна плюнуть или подсыпать крысиный яд нам в еду.

Придя в ужас от такой возможности, слушаюсь его, и мы выходим из заведения. Иногда жизнь бывает справедливой, и этой гадине жизнь преподала хороший урок.

Мои дни состоят из работы, прогулок и ночей, когда я думаю об Эрике. Я больше ничего о нем не слышала. Прошел уже месяц, как я вернулась в Испанию, и с каждым днем я чувствую себя еще дальше от него, хотя, когда я ласкаю себя вибратором, который он мне подарил, я ощущаю его присутствие.

Я опять начинаю встречаться со старыми друзьями и с удовольствием провожу с ними время, поглощая бутерброды с кальмарами на Пласа Майор. Однако когда мы ходим на вечеринки, я не контролирую себя. Я много пью, хоть и понимаю, что делаю это, чтобы забыться. Мне это просто необходимо.

На данный момент меня не привлекает ни один мужчина. Никто меня не цепляет. И когда кто-то пытается меня закадрить, я сразу же его отшиваю. Я сама делаю выбор, я же не на мясном рынке.

Однажды в воскресенье, после буйной вечеринки накануне, слышу звонок в дверь. Я поднимаюсь. Звонок повторяется. Это не сестра, она бы сама открыла дверь. Когда я смотрю в глазок, то не могу поверить своим глазам. Открываю дверь и шепчу:

– Бьорн?!

Он окидывает меня взглядом и, разразившись смехом, говорит:

– Мама дорогая, Джуд, похоже, ты вчера здорово повеселилась!

Я простираю руки, он делает шаг вперед, и мы сливаемся в искренних и нежных объятиях. Через несколько секунд он тихо произносит:

– Давай, иди в душ. Тебе нужно принять божеский вид.

Бегу в ванную комнату и, когда смотрю на себя в зеркало, сама пугаюсь своего отражения. Я похожа на ведьму Лолу[35], только темноволосую. Вода возвращает меня к жизни, и у меня на лице появляется румянец. Когда я, закончив туалет, захожу в гостиную, одетая в свои классические джинсы, футболку и с высокой косой, он говорит:

– Ты чудесна. И так ты в тысячу раз соблазнительней.

Мы оба смеемся, и я приглашаю его сесть на диван. Глядя ему в глаза, спрашиваю:

– Что ты здесь делаешь?

Бьорн убирает прядь волос с моего лица, заправляет ее за ухо и отвечает:

– Нет, дорогая. Правильный вопрос: что ты здесь делаешь?

Я в недоумении хлопаю глазами.

– Ты должна вернуться в Мюнхен.

– Что?!

– Что слышишь. Эрик нуждается в тебе, и ты нужна ему прямо сейчас!

Я усаживаюсь поудобней в кресле и поясняю:

– Бьорн, мне нечего делать в Мюнхене. Ты сам видел, что после той ночи между мной и ним ничего не получилось. Ты видел, что…

– Я видел то, что ты поцеловала меня, чтобы разозлить его. Вот то, что я видел.

– Черт побери, Бьорн! Не напоминай мне об этом.

– Я был так ужасен? – прикалывается он. И когда я собираюсь ответить, он через смех спрашивает: – Но, послушай, солнце, как тебе пришло это в голову?

С каждой минутой я чувствую себя еще больше растерянной и, нахмурив брови, бормочу:

– Я поцеловала тебя, потому что Эрику нужен был последний толчок, чтобы вышвырнуть меня из своей жизни. Он сказал мне об этом несколько секунд до этого, и я просто облегчила ему задачу. Потом пришел ты… Прости меня, но когда я тебя увидела, то должна была это сделать. Я поцеловала тебя, чтобы он сделал последний шаг и выгнал меня.

– Но разве он сказал тебе, чтобы ты уходила?

– Да.

– Нет, – поправляет он. – Это ты кричала, что уходишь, и в конце концов он сказал, чтобы ты уходила, если хочешь. Но, дорогая Джудит, это ты сказала.

– Нет… но…

– Поверь, он этого не говорил.

Кровь хлынула мне в лицо. Я не желаю об этом больше говорить и, прежде чем Бьорн успеет еще что-то сказать, встаю с кресла и говорю:

– Послушай, милый, если ты пришел сюда, чтобы взбесить меня беседами о своем чертовом друге, то ты знаешь, где выход, понятно?

Бьорн улыбается и шепчет:

– Ого!.. Эрик прав, какой характер!

Я закрываю глаза и выдыхаю. Начинаю чесать шею, а он говорит:

– Эй, девушка, не чешись, а то пятна будут еще больше.

Я ошарашенно на него смотрю, а он закатывает глаза:

– Да, милая моя. Эрик сводит меня с ума. Он постоянно говорит о тебе, и я больше не могу его выносить. Я знаю о твоих пятнах; о том, как ты сердишься; о том, что ты любишь трюфели и жевательную резинку с клубничным вкусом. Пожалуйста, я так больше не могу!

Мое сердце начинает сильнее биться, но, не желая во все это верить, ворчу:

– Он сказал, что снова будет играть. Он заявил мне об этом, перед тем как я ушла.

– Он так сказал?

– Да.

Улыбаясь, Бьорн шепчет:

– Милая, насколько мне известно, я не видел его ни на одной из вечеринок. Более того, я уже стал подумывать о том, что он стал монахом.

У меня нет слов, и он, глядя на меня, поясняет:

– В ту ночь, когда ты превратилась в фурию, мой глупый и упрямый друг собирался попросить, чтобы ты вышла за него замуж.

– Что?!

– Ладно тебе, Джудит, – продолжает Бьорн, – подумай, зачем я пришел к вам с бутылкой шампанского в руках? Дело в том, что он или плохо объяснил, или ты не захотела его слушать.

Я хлопаю глазами и недоверчиво качаю головой. Свадьба? Эрик собирался попросить моей руки?!

Он определенно сумасшедший, просто безумец! И когда я собралась что-то сказать, Бьорн продолжает:

– После случая с Беттой и после того, как он узнал обо всем остальном, он сильно рассердился. Он здорово поругался с матерью и сестрой. Но они доходчиво ему объяснили, что во всем, что произошло, нет ни твоей, ни чьей-то еще вины. В любом случае это была его вина – из-за того, что он именно такой. Дорогая, он не на тебя рассердился, он разозлился на самого себя. Он не мог понять, почему был таким тупоголовым. Понял, что из-за этого все вокруг вынуждены были обманывать его. – Я затаив дыхание слушаю и хлопаю глазами, а Бьорн продолжает: – Когда он пришел ко мне и рассказал мне все, я сказал ему то, что всегда ему говорил. Он настолько категорично выражается, что люди пугаются и ничего ему не рассказывают. Ему стоило большого труда понять это, но он все-таки осознал это. На протяжении нескольких дней он обдумывал происходящее, поэтому и не разговаривал с тобой. Однако когда он наконец понял, что происходит и что происходило, и захотел исправить ошибки, все пошло к черту. Ты меня поцеловала. Он закрылся, и ты уехала.