Читать книгу "Меч в рукаве - Роман Глушков"

Мефодию было, конечно, жаль убранство храма, но он, сверкая слэйерами, неотступно гнал Сатира до самых ворот, которые небожитель пробил собственным телом. Преследовать противника дальше Мефодий не рискнул – неизвестно, какие силы прикрывали юпитерианца снаружи. Вместо этого новобранец развернулся и помчался обратно на помощь сцепившейся с фэбээровцами Кимберли.

Вообще-то помощь Кимберли не потребовалась. Озлобленная не только вероломством унижавших старика громил, но и строптивостью нового напарника, Кимберли сорвала с себя плед и в мгновение ока превратилась из скрюченной ветхой старухи в стройную длинноногую девушку. Фэбээровцы, однако, не сочли подобную метаморфозу за божественное чудо и, бросив пастора на пол, кинулись на разгневанную красотку, которая наверняка была заодно с тем неврастеником, что погнал по залу их коллегу-миротворца.

Кимберли ярость свою контролировала и напропалую кидаться на противников не стала, пусть и было их по исполнительским меркам всего ничего – двое и без оружия в руках. Они же порешили, что с девкой как-нибудь совладают. Ким даже позволила фэбээровцам обойти себя с флангов и, лишь когда лапы громил уже потянулись к ней, приступила к действиям.

«Действия» – это, конечно, слишком сильно сказано. Сама расправа над фэбээровцами заняла примерно столько времени, сколько требуется человеку, чтобы моргнуть. Кимберли совершила изящный прыжок и с необыкновенной ловкостью двинула налетающих на нее с разных сторон противников ногами, изобразив в воздухе классический поперечный шпагат.

Для Мефодия подобная акробатика являлась трудновыполнимой – не было за его плечами столь славного спортивного прошлого. И не успел он еще как следует восхититься высокотехничному пируэту подруги, как Кимберли уже стояла на полу и довольно поглядывала на поверженных врагов: один из громил лежал поперек молельной скамьи в неприличном для господнего храма положении кверху задом; его товарищ, напротив, сидел, поскольку разлечься в тесной исповедальне было проблематично. Контрольной оплеухи никому из них не потребовалось – неудавшаяся олимпийская чемпионка из Швеции сделала свою работу с воистину олимпийским мастерством и шведской гарантией качества.

Мефодий подбежал к пастору и помог ему подняться.

– Как вы? – участливо поинтересовался он, видя, что лицо Хьюго отливает нездоровым румянцем.

Причина этого румянца выяснилась секунду спустя – пастора прорвало на ругательства. Гнев выплеснулся из него с такой мощью, что от его проклятий, выкрикиваемых поставленным литургиями голосом, задребезжали окна храма и, кажется, даже затрепетало пламя свечей. Присутствующая в церкви пожилая парочка, и без того пережившая страшную минуту, вжалась в молельную скамью и смотрела на святого отца так, будто у него выросли бесовские рожки, а из-под пиджака вывалился остроконечный хвост.

Стоящий перед пресвитерием и во все горло сквернословящий пастор представлял собой довольно редкостное зрелище в истории католицизма. Его достоинство растоптали, его пытались арестовать, и вдобавок ко всему какой-то дешевый цирковой гимнаст разнес ему половину храма, деньги на реставрацию которого и так приходилось собирать с мира по центу! Смиренная натура пастора уступила место более древнему его естеству, которое когда-то водило молодого Хьюго Ван Оуэна грабить винные погреба.

Кимберли подошла к пастору и энергично встряхнула его за грудки, поскольку другого способа затворить уста сквернослова возможности не представлялось. Это возымело действие – святой отец докричал ругательство, в последний раз погрозил кулаком снесенным воротам и умолк, пытаясь отдышаться после наплыва эмоций.

– Надо уходить, агент Хьюго! – сказала Ким. – Сейчас сюда явится много сердитых людей, и вряд ли ваша молитва их остановит. Надо уходить, понимаете меня?..

Пастор понимал прекрасно. Он кивнул, после чего со стоном вздохнул и опустил плечи.

– Куда же я теперь? – вяло проговорил он. – В этой церкви вся моя жизнь, мой дом, и умереть я тоже хотел бы тут…

Мефодий не знал, что сказать на это упавшему духом Хьюго, но Кимберли взяла пастора за плечи, посмотрела ему в глаза и жестко, но достаточно тактично произнесла:

– Здесь умереть вам теперь точно не дадут. Эй, святой отец, вы что, под старость лет решили сдаться на милость врагов, которых мы скоро раздавим, как клопов? Вы ведь полны сил и сумеете принести всем нам немало пользы, уж поверьте! И в церковь свою вернетесь, и службу не одну в ней отслужите!.. Просто сейчас вам необходимо временно отступить. Давайте, шевелитесь, а не то я вас уважать перестану!

Пока Ким приводила в порядок поникшего пастора, Мефодий подошел сначала к одному, а затем к другому фэбээровцу и грубо содрал с их запястий то, что им не принадлежало.

Последний аргумент Кимберли подействовал – Хьюго и вправду не хотел, чтобы такая героическая молодая особа прониклась к нему презрением. На лице пастора появилось осмысленное выражение, взгляд его стал сосредоточен, и сам он подобрался, демонстрируя готовность к дальнейшей службе пусть и не священником, но дееспособным агентом.

– У вас есть автомобиль? – поинтересовалась Ким.

– Да разве это автомобиль? Так, старое, гнилое корыто…

– И где это ваше корыто?

– Там, позади здания.

Кимберли подхватила Хьюго под руку и поволокла его к служебному выходу под хорами. Мефодий сорвал с себя остатки изорванной ризы и двинулся за ними, прикрывая на всякий случай девушку и старика с тыла.

– Живо дуй домой! – бросил на ходу пастор спрятавшемуся под лестницей мальчику-служке. – И не появляйся здесь, пока я сам за тобой не приду!..

«Хонда-Цивик» пастора стояла за углом церкви. Мнение Хьюго о своей машине оказалось недалеко от истины – пусть это было и не корыто, но назвать ее автомобилем язык тоже не поворачивался. Походя Мефодий отметил, что в России подобная колымага котировалась бы как «в самом соку»; здесь же, где срок эксплуатации автотранспорта не превышал трех-четырех лет, прогнившие крылья, мятый бампер, облупленная местами краска и вогнутая крыша салона не вызывали ничего, кроме снисходительной улыбки.

Но улыбаться было некогда. Кимберли усадила Хьюго на заднее сиденье, взяла у него ключи и перебросила их Мефодию.

– Только вот в чем дело… – неуверенно произнес новобранец. – Я никогда не водил машину.

– Какое совпадение! – хохотнула Ким. – Я тоже. Но тебе ведь заложили теорию вождения? Или сейчас деблокируют по облегченной программе?

– Теории-то хоть отбавляй, – признался Мефодий. – Практики нет.

– Практика появится! – подбодрила его напарница.

– Может быть, я поведу? – робко предложил Хьюго.

– Не маленький, справится, – отклонила его предложение Ким. – Вот увидите: когда наш мальчик перестанет путать газ с тормозом, его можно будет на гоночный трек выпускать.

Насчет путать газ и тормоз – это, конечно, Ким преувеличила: такие элементарные вещи Мефодию нужды объяснять не было. Впрочем, Мефодий особо и не паниковал, настораживало его нью-йоркское движение, начинать в котором водительский практикум являлось не самой удачной идеей. Однако едва руки новобранца коснулись руля, а ноги – педалей, как все заложенные в его голову знания по этой дисциплине немедленно пришли на выручку.