Читать книгу "Аспект-Император. Книга 2. Воин Доброй Удачи - Р. Скотт Бэккер"

– Но война… Порспериан! Оглянись! Посмотри кругом и скажи, что она не настоящая!

– А что, настоящая? Только потому, что он отправил своих последователей сражаться со шранками? В мир, заполненный шранками!

– А Легион Консульта…? А шранки, убившие моих товарищей?

– Ложь! Вранье!

– Откуда ты знаешь?

– Я ничего не знаю. Я говорю!

И он опять пошел извилистыми путями меж мертвыми.

Пройдя сквозь трясину сожженных, почерневших шранков, он вышел туда, где во время боя ведьмы выпускали свои колдовские огни. Перед глазами у Сорвила встала сваяльская ведьма, зависшая над головой на высоте броска тяжелого камня, стройная, красивая, пылающая в ореоле причудливых волн, от которой исходили линии и полосы секущего огня. Он замотал головой, стряхивая видение…

– Порспериан!

Маленький человек пропустил его крик мимо ушей, но все же замедлил шаг. Он шел, опустив голову, посматривая по сторонам, словно искал потерянный ключ.

– Скажи мне! – уже раздраженно выкрикнул Сорвил. – Скажи, что Она хочет!

– Здесь умер могущественный лорд, – услышал он бормотание старика.

– Ятвер! – выкрикнул король Сакарпа, выбрасывая это имя из груди, словно холодный, тяжелый камень. – Чего она хочет от меня?

– Вот здесь… – Голос старика стал густым, приобрел какой-то отвратительный привкус. – Под тощими.

Сорвил оцепенело стоял, наблюдая, как этот сумасшедший забрался на обугленных шранков, шуршащих под ногами.

– Земля… – проворчал он, отбрасывая черную руку с плечом. – Нужно… разгрести…

Король Сакарпа, не понимая, смотрел на него. Когда они приступили к делу, он едва мог без дрожи взирать на Порспериана после того, что ему пришлось делать. Но раба, похоже, это ничуть не волновало, даже несмотря на известный ему приговор. Вообще! Сорвил пошел за ним в гущу мертвецов, чтобы перерезать ему горло, а он вел себя так, будто все это пустяки в сравнении с тем, что он…

Холод нахлынул на молодого человека. Он обвел дикими глазами лежащие кругом трупы, словно сам был убийцей, который внезапно засомневался в том, что его преступление останется в тайне.

Богиня.

Наклонившись, он принялся помогать рабу в его отвратительной работе.

Трупы были сожжены полностью; от многих остались лишь обгоревшие куски. Он оттащил двоих, у которых не было ног, у одного до бедер, а у другого – до ляжек, будто их скосила одна коса. Лежащие сверху были обожжены больше всего, нижние промокли от слизи. Глаза смотрели с бессмысленным, затуманившимся удивлением. Не зная, что искать, Сорвил просто хватал трупы и клал к тем, кого раб вытаскивал на свет. Он то и дело оглядывался по сторонам, бросая взгляды через плечо. Его поразила тяжесть этих тварей, костлявость которых противоречила весу. С мучительным продвижением вглубь трупы становились все холоднее.

Земля оказалась вся пропитана мерзкой слизью. Они задохнулись, задержали дыхание от вырвавшегося наружу смрада. Порспериан упал на колени в самом центре овальной ямы. Могилы, освободившейся от мертвых.

Старик поцеловал оскверненную землю…

Ветер теребил королю отросшие волосы, метался повсюду, ужасаясь увиденному. Жужжали непотревоженные мухи. Редкое карканье воронов подчеркивало ужасную картину.

Он видел, как раб разгреб пропитанную мерзкой жижей землю и под его ладонями показался череп. С ужасом глядя на старика, он едва заставлял себя дышать. А тот собрал грязь и принялся лепить лицо на черепе, все время бормоча молитвы на резком, непонятном языке. Потом он с ужасающей осторожностью содрал кожу с лица одного из шранков и наложил ее на глиняное лицо.

Он нежно разгладил все поверхности: лоб, брови, губы, щеки. А Сорвил смотрел и слушал, пока дребезжащие звуки его голоса, бормочущего молитвы, не превратились в дым, в котором потонули все остальные звуки.

И в этом нечеловеческом черепе невероятным образом проступила жизнь.

Глаза Ятвер резко открылись.

– Богиня улыбается, – тяжело вздохнула земля.

Старик припал перед ней, замерев на месте, как человек, которого застали за совершением какого-то непристойного дела. Дрожь пробежала по земле. Шероховатые руки вырвались из-под поверхности… Кости, покрытые остатками плоти. Извивающиеся черви.

Раб отступил назад, шатаясь, прижался к пораженному королю.

Богиня вылезла из-под земли. Счистила с тела грязь и густую жижу, обнажив ребра, похожие на гребень из слоновой кости. Дотянувшись до живота, вычерпала грязь из своего чрева…

Сама земля под ногами кряхтела и постанывала, сетуя на космологическую проекцию существа, слишком выбивающегося из жизненных рамок.

Достав мешочек из впадины под животом, она протянула его, сжимая грязными, костлявыми пальцами. Она улыбалась. Кровавые слезы струились из земляных глаз. Люди, охваченные скорбью по бесконечному Дару Богини, печально вздохнули…

Столько рожденных детей…

Столько ушедших.

Король упал на колени и подполз вперед, чтобы принять ее Дар, словно блудный сын. Он осторожно взял жесткий и холодный, как язык мертвеца, мешочек, словно из рук прокаженного. Он едва видел его в слепящем свете, льющемся из глаз Праматери. Сорвил оглянулся, посмотрев на раба, который всхлипывал от радости и ужаса… А потом обернулся назад, к Богине…

Но ее уже не было, осталось лишь чудовищное, уродливое лицо над разрытой могилой.

– Что это было? – крикнул король рабу. – Что?

Раб ничего не ответил. Он поднялся на ноги, с трудом отойдя от жуткого создания, вновь обратившегося в мертвеца. Потом с трудом забрался на гору наваленных трупов и остановился у копья, торчащего на его вершине.

Сорвил умоляюще позвал его…

А раб прижался подбородком к острому наконечнику, с молитвой воздел руки к небесам.

– То, что дает Праматерь… – выкрикнул Порспериан королю, – нужно принимать!

На его лице мелькнула улыбка, словно он жалел о неизбежном преступлении. А после хилый человечек упал. Но на колени так и не опустился. Он завис на копье, а потом медленно накренился набок. Среди раскиданных тел его почти не было видно.

Еще один тощий мертвец.

Король Сакарпа, пораженный, остался один и поплелся назад по грязным проходам. Вернувшись, он увидел, что его ждет Цоронга. Никто из них не произнес ни слова, оба просто сели в пыли, уставившись на свои руки.

Цоронга первым нарушил упорное молчание. Пожав плечо друга, он произнес:

– Что сделано, то сделано.

Сорвил не ответил. Каждый смотрел в свою сторону, словно псы, сидящие в тени на привязи. От палатки к палатке сновали бесчисленные воины Армии Среднего Севера. Пыльные вихри кружились меж стягов и треугольных флагов.