Читать книгу "Стоять до последнего - Георгий Свиридов"

После таких речей Миклашевский попросил время подумать, ему коротко ответили, что размышлять некогда, и предложили подписать документ, где все уже заранее было расписано по пунктам и разбито по параграфам и Миклашевский превращался в современного гладиатора, лишенного всяких прав.

Миклашевского одели в новую солдатскую форму и выдали карточки. В Берлине с первых дней войны была введена карточная система. Карточек было много, на каждый продукт отдельная бумажка, в том числе на табак и шнапс имелись свои либенцмиттелькарт. Без карточек нельзя было шагу ступить. Даже в ресторанах нужно предъявлять карточки, а без них можно заказать только пиво и овощной суп.

Поселился Миклашевский в небольшой комнатенке, примыкающей к спортивному залу, в котором проходили тренировки. В комнате две койки. Вместе с ним неотлучно находился Карл Бунцоль, который являлся тренером и командиром, даже более того, хозяином боксера. Без этого плотного, с плоским боксерским лицом седого немца Миклашевский просто не мог ступить шагу. По ночам Карл сильно и взахлеб храпел, так что первое время Игорь почти не спал, но потом постепенно стал привыкать.

И все дни, пока находился в Берлине, Миклашевский ждал встречи с нашими разведчиками. Сначала свой вызов в Берлин он приписал нежданной заботе родственника-предателя, но потом, когда с ним провели беседу в VI отделе Главного управления имперской безопасности, он понял, что его опекают другие люди, которые здесь, в столице рейха, занимают довольно высокое положение и пользуются большими правами. Игорь надеялся и ждал, что и его обязательно должны подключить к важной и опасной работе. Однако все вышло не так, как мечталось. Все оказалось и проще, и будничнее.

2

Марина бокс не любила, даже больше того, просто не считала за вид спорта. Ну, скажите, пожалуйста, разве это спорт, когда двое крепких мужчин на глазах у публики дубасят друг друга? Неужели они несут вершины физической культуры? Слово «культура» тут звучит, мягко говоря, неуместно. О какой культуре может идти речь там, где дают по мордасам? Культурой, интеллектом здесь и не пахнет. И к спорту этот, с позволения сказать, мордобой никакого отношения не имел и не имеет. Спорт — это прежде всего прекрасная гимнастика, это королева стадионов легкая атлетика, когда человек проявляет свои силы и ловкость в беге, прыжках, в метании копья или диска, это стремительный баскетбол, плавание, тяжелая атлетика, даже грубый футбол и борьба. Но бокс — извините!

Марина никогда не посещала и не смотрела состязания боксеров. И когда узнавала, что кто-либо из ее знакомых не то что сам занимается, а лишь увлекается боксом, ходит на турниры, то такой человек сразу многое терял в ее глазах. Она была убеждена, что современный культурный человек не будет интересоваться примитивным мордобоем.

Что было, то было. Именно так и думала Марина еще совсем недавно, а кажется, давным-давно, в мирное, довоенное время. А теперь она стала иной. Война наложила на нее свой отпечаток. Однако к боксу особого интереса не вызвала, но наметила некоторый сдвиг в сознании: Марина признавала полезность практических навыков для нападения и самообороны. Не больше. Как говорится, осознанная необходимость.

И вот она находится в огромном спортивном зале, который заполнили тысячи приверженцев этого самого кулачного боя, сидит в пятом ряду партера, неподалеку от помоста, ей хорошо виден отсюда весь ринг. Через несколько минут начнется боксерский поединок между антверпенцем Камилем Дюмбаром, которого называют Рыжим Тигром, и русским, не известным ей, но уже ставшим близким Игорем Миклашевским, которого именуют «сильнейшей перчаткой России, чемпионом Ленинграда». Вот с этим Игорем Миклашевским ей и необходимо установить контакт. Миклашевский — свой. Он должен стать связным. Заменить погибшего Вальтера Лангрена… Но разве его можно заменить? Вальтер навсегда остался в ее памяти живым и неповторимым.

Марина опустила голову, и со стороны кажется, что она смотрит на букет цветов, который держит в руках. Букет небольшой, но особенный — только красные гвоздики, а внутри одна белая. И все. Скромно и ярко. Такой подбор цветов является паролем, своеобразной верительной грамотой.

— У вас, фрейлен, прекрасные цветы, — говорит сосед справа, толстогубый мужчина средних лет, одетый в темно-серый в полоску шерстяной костюм. — Вы их хотите вручить боксеру?

— Да, — ответила Марина, понимая, что в данной ситуации ей придется поддерживать беседу, ибо женщин на матч пришло очень мало.

— Вы их преподнесете победителю?

— Нет.

— Тогда знаю, их получит этот симпатичный бестия Рыжий Тигр, верно?

— Ошибаетесь.

— Цветы предназначены победителю?

— Опять нет.

— Тогда кому же, если не секрет?

— Тому, кто мне понравится, — ответила Марина.

— О! Вы меня заинтриговали! У меня, оказывается, имеется возможность…

— Никакой! Вы же не боксер!

— Надежда вспыхнула и погасла, как спичка, — вздохнул сосед.

— Выкиньте ее, и давайте лучше смотреть. Кажется, начинается.

Боксеры поднялись на ринг в сопровождении секундантов. Зал встретил их аплодисментами. Марина смотрела на боксеров с откровенной жалостью: сейчас они начнут мутузить друг друга…

Антверпенец Камиль Дюмбар, прозванный Рыжим Тигром, слегка переминался с ноги на ногу в своем углу и отвечал на приветствия друзей и знакомых. Это был рослый, крепко сколоченный боец двадцати пяти лет, проведший не один десяток боев на ринге.

— Рыжий Тигр в форме… А русский тоже хорош, ничего не скажешь! — комментировал вслух сосед Марины. — Сложен недурно.

— Посмотрим, как он поведет себя после гонга, — вставил кто-то из сидевших позади.

— Ринг не Россия, отступать некуда. — хихикнул кто-то впереди.

Марине стоило больших усилии, чтобы утаить счастье от сидящих в спортивном зале, которое принесли события на Восточном фронте. А там произошли перемены. И еще какие! Ночью Марина слушала Москву и плакала от нахлынувшей радости. Наконец-то свершилось! Передали сообщение: «На днях наши войска, расположенные на подступах к Сталинграду, перешли в наступление против немецко-фашистских войск… Наступление началось в двух направлениях: с северо-запада и с юга от Сталинграда… Прорвав оборонительную линию противника протяжением 30 километров на северо-западе (в районе города Серафимовича), а на юге от Сталинграда — протяжением 20 километров, наши войска за три дня напряженных боев, преодолевая сопротивление противника, продвинулись на 60–70 километров… Нашими войсками занят город Калач…»

В ту ночь Марина не могла уснуть до утра. Разве уснешь, когда возрождается надежда? Она переключала приемник на берлинскую волну. Столица рейха о поражениях хранила молчание. Берлинский диктор холодным голосом, передавая последние известия с Восточного фронта, сказал о фанатическом упорстве большевиков и о боях местного значения. Сталинград даже не упоминался.