Читать книгу "Искра жизни - Эрих Мария Ремарк"

— Консервы. — Лебенталь посмотрел на свои часы. — Мне пора…

Он достал из-под своей кровати новый американский плащ и надел его. По этому поводу никто уже не сказал ни слова. Если бы у ворот его ждала машина, это тоже никого бы не удивило.

— Не потеряйте адрес, — сказал он Бухеру. — Было бы жаль, если бы мы больше не встретились.

— Не потеряем.

— Мы уходим вместе, — сказал Агасфер. — Я с Карелом.

Перед ними стоял Бергер.

— Побудьте здесь еще пару недель, — попросил Бергер. — Вы ведь еще недостаточно окрепли,

— Мы хотим прочь отсюда.

— Вы знаете, куда?

— Нет.

— Почему же тогда собираетесь уходить?

Агасфер изобразил неопределенный жест.

— Мы достаточно долго пробыли здесь.

На нем была старомодная темно-синяя крылатка, своего рода пальто с пелериной, не доходившей до пояса. Ее достал ему Лебенталь, который уже открыл дело. Эта крылатка принадлежала одному учителю гимназии, погибшему при последнем авианалете. На Кареле был полный набор американского обмундирования.

— Карелу надо уходить отсюда, — сказал Агасфер. Подошел Бухер. Он внимательно осмотрел костюм Карела.

— Что с тобой случилось?

— Американцы его усыновили. Полк, который первым сюда прорвался. Они послали за ним джип. Я с ними немного проеду.

— Они тебя тоже усыновили?

— Нет. Просто они меня немного подвезут.

— А потом?

— Потом? — Агасфер окинул взглядом раскинувшуюся под ними долину. Его пальто развевалось на ветру. — Тут столько лагерей, где у меня были знакомые…

Бергер посмотрел на него. «Лебенталь одел его, как надо, — подумал он. — Сейчас тот похож на пилигрима. Он будет странствовать по лагерям. От одной могилы к другой. Только кто из узников мог позволить себе роскошь иметь могилу? Тогда что он собирается искать?»

— Знаешь что, — проговорил Агасфер. — Иногда встречаешь людей совершенно неожиданно где-нибудь на улице.

— Да, старик.

Они посмотрели обоим вслед.

— Странно, что мы все так разбредемся, — произнес Бухер.

— Ты тоже скоро уходишь отсюда?

— Да. Но мы не можем просто так терять друг друга.

— Ничего не поделаешь, — проговорил Бергер. — Ничего не поделаешь.

— Нам надо будет снова встретиться. После всего, что было здесь. Когда-нибудь.

— Нет.

Бухер поднял глаза.

— Нет, — повторил Бергер. — Мы не вправе этого забывать. Однако мы не должны делать из этого культ. Иначе мы навсегда останемся в тени этих проклятых сторожевых башен.

Малый лагерь опустел. Его хорошенько вычистили, а обитателей разместили в трудовом лагере и в казармах СС. Для этого потребовались потоки воды, мыла и дезинфицирующих средств; однако над ними все еще висел запах смерти, грязи и беды. В ограде из колючей проволоки были сделаны проходы.

— Ты уверена, что у тебя хватит сил? — спросил Бухер Рут.

— Да.

— Тогда отправимся в путь. Какой сегодня день?

— Четверг.

— Четверг. Хорошо, что дни снова получили имена. Здесь у них были только числа. В неделе семь. Все похожие один на другой.

Лагерная администрация выдала им документы.

— Куда же нам отправиться? — спросила Рут.

— Туда. — Бухер показал на склон горы, где стоял белый домик. — Сначала туда, посмотрим на него вблизи. Он нам принес удачу.

— А потом?

— Потом? Вернемся сюда. Здесь дадут что-нибудь поесть.

— Давай не будем возвращаться Больше никогда.

Бухер удивленно посмотрел на Рут.

— Хорошо. Подожди. Я заберу наши вещи.

Их было немного; зато у них был хлеб на несколько дней и две банки сгущенного молока.

— Может, действительно пойдем? — спросила она.

Бухер увидел напряжение в ее лице.

Они простились с Бергером и направились к проходу, сделанному в ограждении из колючей проволоки. Они уже несколько раз были за пределами лагеря, хотя и не очень далеко. Но каждый раз, неожиданно оказавшись на другой стороне, они вновь испытывали одинаковое волнение. Им казалось, что здесь незримо присутствуют и электрический ток, и пулеметы, точно пристреленные к голой полоске земли вокруг. Ими овладел страх, когда они сделали первый шаг по ту сторону ограждения из колючей проволоки. Но там им открылся бесконечный мир.

Они медленно шли рядом. Был мягкий пасмурный день. Не один год им приходилось ползать, бегать и пробираться крадучись. Теперь, распрямившись, они шагали спокойно, не страшась. Никто больше не стрелял сзади. Никто не кричал. Никто не избивал их.

— Это непостижимо, — проговорил Бухер. — Каждый раз снова.

— Да. От этого становится прямо-таки страшно.

— Не оглядывайся. Тебе хотелось обернуться?

— Да. Это страх все дает о себе знать. Словно кто-то сидит в голове и крутит ею.

— Давай попробуем это забыть, пока мы способны на это.

— Ладно.

Продолжая идти, они пересекли одну дорогу. Их взгляду открылся зеленый луг, усеянный желтыми примулами. Они часто видели их из лагеря. На какой-то миг Бухер вспомнил жалкие высохшие примулы Нойбауэра около двадцать второго барака. Он стряхнул с себя эти воспоминания.

— Давай пройдем через луг.

— А это можно?

— Я считаю, нам можно многое. К тому же мы не желаем больше испытывать страх.

Они ощущали траву под своими ногами и на своих ботинках. Ведь и этого они были лишены. Их уделом была жесткая земля плаца для перекличек.

— Свернем-ка влево, — предложил Бухер.

Они увидели куст орешника и, раздвинув ветви, ощутили его листву и почки. И это было для них новым.

— Пошли, теперь можно вправо, — сказал Бухер. Со стороны могло показаться ребячеством, но они испытывали от этого глубокое удовлетворение. Оба могли делать, что хочешь. Никто им ничего не приказывал. Никто не кричал и не стрелял. Они обрели свободу.

— Это, как во сне, — проговорил Бухер. — Страшно только, что вдруг проснешься и снова перед тобой барак и вся эта мерзость.

— Здесь и воздух другой. — Рут глубоко вздохнула. — Воздух-то живой. Не мертвый.

Бухер внимательно посмотрел на Рут. На ее лице появился небольшой румянец, а глаза вдруг заблестели.

— Да, это живой воздух. Он пахнет. Он не воняет. Они остановились около тополей.

— Здесь можно присесть, — сказал он. — Никто нас не прогонит. Если мы захотим, можно даже потанцевать.