Читать книгу "Решение номер три - Владимир Михайлов"

– А вот это уже относится к профессиональным тайнам. Извините.

Лига Гвин секунду помедлила, прежде чем сказать:

– Я поняла. Очень хорошо.

– Одно маленькое уточнение, мадам. Это правило распространяется и на вас: вы не должны разглашать содержания наших бесед, а иногда и самого их факта.

– Не беспокойтесь. На самом деле я вовсе не эксцентрична и прочее; но я действительно долго и успешно играла роль именно такого мотылька. Этого хотел папа. А на самом деле я всегда была в курсе его дел и замыслов, являясь как бы сверхштатным, тайным, если угодно, секретарём. Потому что он понимал, что в любой момент его интересы могут настолько круто и бесповоротно разойтись с интересами других королей экономики, что… Словом, он знал о возможности случившегося – и потому хотел, чтобы я была способна в любой миг взять руководство на себя, не тратя времени на ознакомление, вхождение в курс и тому подобное.

– Простите, Лига, но мне не совсем ясно… Видите ли, достаточно легкомысленная светская дама для бывших коллег вашего отца, мне кажется, фигура весьма приемлемая. Ведь, используя вас как вывеску и посадив рядом с вами своего опытного и надёжного человека, скажем – введя его в директорат, они смогут контролировать…

– Я вас поняла. Такой человек есть, и нет нужды вводить его в совет директоров. Это мой муж.

– Ну и прекрасно! Значит, рядом с вами имеется надёжный, мне кажется, защитник, второй после отца, кому под силу защитить вас и у кого есть все основания сделать это.

– Логично, дин Сорог. Так и было бы – если бы не одно обстоятельство. А именно: муж – мой, но человек – их. Мой он пять лет, а их – не менее двадцати. До своего нынешнего положения он вырос не потому, что женился на мне, напротив: они вырастили его до такого уровня, и только тогда папа счёл его достойным моей руки. Он станет защищать меня всеми средствами – если так прикажут они. А если приказание будет противоположным, он точно так же всеми силами… Ну, вы понимаете. Да собственно, вы можете увидеть его на тех кадрах, что нам удалось получить, когда и было решено убить меня. Он там был! И приказ уже отдан. Вот почему я у вас.

– Могу ли я спросить – кто эти пресловутые «они»?

– Вы должны спросить это в первую очередь. Вам знакомы такие имена? Шаром, например? Акузан Шаром?

Я больше не видел смысла продолжать игру в прятки и признал:

– Более чем знаком. Человек, чьих возможностей не знает даже Департамент налогов и сборов – а он, похоже, исчислил даже количество звёзд в невидимой части Вселенной. Но почему они отдали именно такой приказ?

– Начать издалека или прямо о причинах?

– Сэкономим время; начинайте издалека.

– У них уже несколько лет назад – а точнее, пять лет и четыре месяца, был подписан протокол о намерениях – возник замысел, суть которого – заставить федеральные власти коренным образом изменить антимонопольное и противонаркотическое законодательство. То есть совершенно развязать им руки не только в нашем мире, но и во всей Федерации.

– Они мыслят, надо сказать, масштабно. Но какими средствами…

– Не менее масштабными. Слушайте внимательно. Вы представляете, какая часть продукции и торговли находится под их контролем, иными словами – принадлежит им?

– Точно не интересовался, но думаю – не меньше половины.

– Шестьдесят пять процентов с десятыми, если угодно.

– М-да. Впечатляет. Ну, а дальше?

– Отсюда вытекает их план. Принципиально нового в нём, пожалуй, мало, но… Короче говоря, это забастовка. Прекращение производства, оказания услуг, торговли, колоссальный локаут в мировом масштабе – и полное отсутствие у властей средств принудить их вернуться к нормальной деятельности. Никто не знает точно, кроме них самих, какая часть генералитета внешних и внутренних войск и органов правосудия куплена ими, но и тут у них больше половины. А кроме того, они, в отличие от властей, умеют пренебречь внутренними противоречиями для решения глобальных задач, в то время как наши общественные и политические верхи…

– Да, это понятно. Мне неясно другое: при чём тут вы, ваш отец, ваши предприятия, наконец?

– Неужели это так трудно понять?

– Обождите секунду… Ага. Не опасаются ли они, что в данном случае вы смогли бы сыграть роль своего рода штрейкбрехеров? Не поддержав их… Так?

– Почти точно. Они знают, что отец с самого начала был принципиально против этого замысла. Потому что наш дом совершает все дела строго в рамках закона. Я не имею в виду налоговое законодательство (тут на губах её промелькнула улыбка), но мы не монополисты и не наркоимператоры. И ещё и по той причине, что их проект неизбежно приведёт к беспорядкам – это же по сути дела смертный приговор для миллионов людей, – а беспорядки – к жертвам. А папа всегда был против жертв, в особенности человеческих.

– Но что практически мог бы сделать ваш отец, чтобы противостоять им? Не переоценивают ли они его… ваши возможности?

– Вы ведь поняли: они контролируют шестьдесят пять процентов…

– Разумеется.

– Так вот, остальные тридцать пять – это мы. Могу даже сказать: сейчас это – я. То есть в моих руках – половина их совокупной мощи. И при этом у меня нет разногласий с самой собой, а у них всё-таки есть, пусть и на время отложенные.

– Да, вы действительно серьёзный противник. Но ведь если вы, кем бы ни считались номинально, на деле всего лишь взбалмошная дамочка, я хочу сказать, конечно, – если они так считают, то до поры до времени они должны не только мириться с вашим присутствием, но даже радоваться тому, что их человек, ваш супруг, сможет беспрепятственно осуществлять перевод ваших мощностей на их рельсы, так сказать…

– Вы совершенно правы – вернее, были бы правы, если бы они так считали. Но вся беда, дин Сорог, в том, что они прекрасно знают подлинное положение вещей, и на мой счёт у них нет никаких иллюзий.

– Это плохо. Откуда, каким образом?..

– Дин Сорог, вы женаты?

– Я?! Господь уберёг. При моей специальности это противопоказано.

– В самом деле? Хотя конечно. Знаете, как говорится, самый опасный вор – домашний. От человека, живущего под одной крышей с вами и пользующегося всеми правами члена семьи, ничего нельзя скрыть надолго – в особенности если он предпринимает усилия для того, чтобы быть в курсе всех дел – и обладает в таких делах немалым опытом. А Лимер именно таков. Мой муж, хотела я сказать.

– Я понял.

– Муж – и единственный мой наследник. Детей у нас нет.

– Гм. Сильный аргумент. А почему бы вам не написать завещание в… не знаю, в чью пользу, хотя бы какого-нибудь Фонда, и не объявить об этом всем и каждому? Думаете, его опротестуют?

– Нет. Его просто никто не увидит – ни у адвоката или нотариуса, ни даже у меня дома. Объяснят это как одно из моих вздорных заявлений – а я их делала немало, по уже известной вам причине. А я, как и папа, не хочу, чтобы по моей милости гибли люди. Я имею в виду того же адвоката – он, на его беду, порядочный человек, другого папа и не потерпел бы. Теперь понимаете, почему мне лучше не рассчитывать на защиту мужа?