Читать книгу "Анахрон-2 - Елена Хаецкая"

— А ты не знал?

— Откуда мне знать? Я над тобой со свечкой не стою.

— Да мы уж давно. Его кольцо в пупе прикололо. Ну и пошло… А меня — хайры. Ну и другое тоже. У него шрам на животе, только не от аппендицита. Папочка Валамир говорит, мы с Вавилой друг другу идеально подходим. Мол, два раздолбая.

— Да это он просто радуется, что Вамба на тебя не позарился. Вавила старой сволочи — никто, а Вамба все-таки сынок.

— Да ну тебя в задницу. С тобой как с человеком разговариваешь… Или ты ревнуешь, Моржик? Так я ведь тебя тоже люблю… А чего ему от тебя надо было?

— Какого-то Сегериха.

— А где он?

— Кто?

— Сегерих.

— Да хер его знает, этого Сегериха! Я его в гробу видал!

Аська неожиданно сказала, давя окурок:

— В самом деле, Морж, что ты кобенишься. Сходил бы, поискал этого Сегериха. Сам видишь, волнуется дед. Еще копыта отбросит от переживаний.

— Будет вам сейчас Сегерих! — заорал Сигизмунд. Вскочил.

— Ты хоть чай-то допей! — в спину ему крикнула Аська.

* * *

Сигизмунд шел в Анахрон, грохоча заграждениями и яростно бормоча себе под нос:

— Будет вам сейчас Сегерих! Будет вам Сегерих!

На полдороге обнаружил, что впопыхах не переоделся. Так и выбежал в хорошей куртке. Да и фиг с ней. Отомщу! За все отомщу!

Но спустившись и остановившись перед заветными кирпичами, открывающими подземный ход, Сигизмунд вдруг задумался. Он пережил здесь столько ужаса, видел столько страшного и неприглядного… И там, в темноте, в черном зеве колодца, ждало что-то… какой-то неведомый провал.

И все же раз за разом он находил в себе силы идти в Анахрон, заглядывать в приемную камеру, осматривать «предбанник». Ни отвращение к бесчеловечному порождению жестокой эпохи, ни стерегущий за каждым поворотом страх, — ничто не могло остановить его.

Почему? Ведь не ярость же, в самом деле, погнала его из кухни в Анахрон! И всяко не тревога за судьбу какого-то там Сегериха! И меньше всего — желание потакать капризам старого вандала, оккупировавшего «светелку» и тиранящего оттуда всю тусовку.

Нет, совсем не в этом дело. Совсем не в этом.

А в том, что Анахрон неудержимо притягивал к себе. Звал. И это было сильнее любого страха.

Сигизмунд вошел в тоннель и закрыл за собой потайную дверь. Впереди тянулся темный ход. Но и мрак, и одиночество, и страх — все это казалось малой платой за наслаждение оставить в недосягаемой дали бессмыслицу «верхней» жизни.

Здесь, под землей, в недрищах Анахрона, имелась своя алогичность. Но — другая. Может быть, более высокого порядка. Волюнтаризм акта Творения. Бессмысленность претворения биомассы в разумное существо. Нелогичность Создателя.

Жрец Анахрона, блин!

И ведь снова побежишь отсюда, умирая от ужаса! И снова будешь возвращаться.

Опять вспомнились кадры семейной «хроники»: Аспид, презрительно глядящий и на застолье, и на любительские кинопотуги отца… Еще бы тебе, дед, не кривиться! Ты играл в куда более захватывающие бирюльки.

Неожиданно, будто въяве, увиделась и кинокамера. Она называлась «Спорт-2» и являла собою толстостенную железную коробку, из которой пипкой торчал крохотный объектив. И помещалась она в очень жестком футляре. Почти таком же большом и твердом, как деревянная кобура от маузера, которую дед хранил как реликвию германской войны.

Анахрон был сегодня чрезвычайно активен. Сигизмунд ощущал, как пульсирует пространственно-временная ткань. А может, это была игра воспаленного воображения.

К приемной камере Сигизмунд приближался с опаской. Если Сегерих — или, скажем, Лиутар с дружиной — здесь, то… А, пошло все на хрен! Всех, всех натурализую, пропишу к себе, поселю в «светелке» и на кухне. Лиутару нашепчу, что старый пердун Валамир, мол, его с дерьмом тут смешивал. Вообще интриги разведу. Или схожу с вандалами Зимний возьму. Кто тут временные? Слазь! Кончилось ваше время.

А может вообще на вандальских мечах да копьях взойти в кресло начальника нашего РЭУ? Квартиру вандалам выделить казенную, а дворника оттуда — гнать, гнать…

В камере, как и ожидал Сигизмунд, никого не оказалось. Заходить туда он не стал. Закурил.

Почему-то не хотелось покидать помещение Анахрона. А куда, собственно, идти? Домой? Квартира теперь, почитай что, тю-тю. Аська, сучка, и та… С вандалом спуталась. И ведь плевать ей, что он вандал.

Лантхильда… Нет, все, поломата жизнь, поломата!

…На этот раз Анахрон сработал мгновенно. Не было ни страха, ни гула, ни дрожи, ни предчувствий. Не было удушья и умирания. Сигизмунд вдруг оказался в овраге. Том самом. Он сразу узнал это место. Почему-то он лежал на спине. Над ним на рассветном небе горела одинокая звезда. И едко пахло гарью.

Затем склон стремительно надвинулся на Сигизмунда. Он испугался, что сейчас ударится лицом. Однако этого не произошло. Сигизмунд почувствовал сильный толчок. Перед глазами расплылись радужные круги.

…Сигизмунд с размаху сел на что-то твердое. Посидел неподвижно, прислушиваясь к ощущениям в теле. Пошевелил пальцами. Согнул ногу. Потом осторожно открыл глаза.

Он сидел в промерзшей песочнице посреди двора, под деревом. Это была старая заслуженная ива, вросшая в решетку. Ветер шевелил на земле жухлые листья. Рядом с решеткой виднелись ржавые качели. Снег, судя по всему, еще не выпал. Наблюдались «заморозки на почве». Ноябрь, что ли?

Возле качелей уныло возилось двое детей. Дети поглядели на Сигизмунда без особого интереса. Вскоре их внимание полностью переключилось на проходившую мимо кошку.

Сигизмунд, кряхтя, встал на четвереньки, выбрался из песочницы, отряхнулся и пошел со двора.

Перенос! Точно — перенос.

Странное ощущение охватило Сигизмунда. Он знал, что Анахрон перенес его КУДА-то. Видимо — в недалекое прошлое. Но это-то как раз определить несложно. Куда удивительнее было другое: Сигизмунд не сомневался в том, что перенос этот очень нестабилен. Он буквально ощущал, как напряжена вся мощь Анахрона, как натянуты незримые канаты, удерживающие его здесь и сейчас.

Двор был знаком. Он находился в десяти минутах ходьбы от того дома, где жил сейчас Сигизмунд. Потом этот двор реконструировали, песочницу, разумеется, убрали, ржавые качели — тоже, иву спилили… В каком же это было году?

Треклятого Сегериха — «правильного мужика» — поблизости, вроде бы, пока не просматривалось.

Покачиваясь, Сигизмунд прошел арку и выбрался на канал.

Была поздняя осень; уже смеркалось. Сигизмунд оглядел себя: кроссовки, джинсы, куртка. Немного не по сезону, но сойдет. Холодновато, конечно.

Двигаясь, как на автопилоте, свернул на Банковский переулок и вышел на Садовую, к Апраксину двору. Пока что было безлюдно. Сигизмунд нарочно пошел этим переулком. Пытался привыкнуть к случившемуся.