Читать книгу "Смарагдовое ожерелье - Джанет Глисон"

Прошло две недели. Свирепые ноябрьские ветры сменили зимние холода. Мороз разрисовал узорами окна дома Джошуа, а его рукопись, перевязанная красной лентой, так и лежала в углу. Иногда он смотрел, как она пылится, и в нем поднималось раздражение. А вдруг та женщина вообще не придет? Вдруг он никогда не узнает, кто она и зачем ей понадобился его рассказ? Порой его охватывал страх. Пока он описывал события давно минувших дней, в нем пробудились странные воспоминания и чувства, которые, казалось, он давно похоронил в душе. Может, именно этого добивалась та женщина? Хотела просто взбудоражить безмятежные воды его размеренного существования, нарушить его семейный покой, омрачить идиллию его счастливого бытия на склоне лет, чтобы он до конца дней своих прислушивался к скрипу лестничных ступенек? Если это так, решил Джошуа, она просчиталась. Он сосредоточится на повседневной рутине и изгонит все мысли об этой странной женщине и тех жутких событиях, свидетелем и участником которых он стал в Астли.

Однажды сумрачным декабрьским днем он работал в своей мастерской. Две его дочери позировали ему. Обе ворчали, недовольные тем, что им приходится сидеть неподвижно. Джошуа добродушно отвечал на их жалобы, но не позволял им расслабиться, ибо был уверен, что это будет один из его лучших портретов. Он был любящим отцом, но при этом оставался энергичным и преданным своему делу художником. И тут его жена открыла дверь и объявила, что к нему пришла посетительница.

— Кто? — мгновенно встрепенулся Джошуа.

— Она не назвалась. Сказала, что ты должен был кое-что приготовить для нее, и просила передать тебе вот это.

Джошуа взглянул на предмет, который протягивала ему жена. Это был шагреневый футляр, который показывала ему ночная гостья, — тот самый, со смарагдовым ожерельем в форме змеи. Ему было так странно видеть футляр в руке жены, что от нехорошего предчувствия он побелел как полотно. Он сообщил жене о ночном визите той женщины, но из личных соображений не упомянул про футляр и его содержимое.

— Что с тобой? — спросила его жена. — Ты изменился в лице.

— Это она, — прошептал Джошуа. — Я же сказал ей, что не возьму эту проклятую вещь. И не отдам ей то, за чем пришла, пока она не сообщит мне свое имя и не расскажет о своих намерениях.

— В таком случае, — решительно заявила жена Джошуа, — я сейчас же спущусь и скажу ей это.

Она удалилась, оставив дверь приоткрытой. Джошуа отослал прочь дочерей, потом разворошил уголья в камине, чтобы огонь пылал ярче, и раздвинул шторы. Небо было затянуто облаками, такими же серыми, как и его настроение. И все же сквозь облака пробивался свет. Джошуа мерил шагами комнату и размышлял. Что он скажет? Как обратится к ней? Снизу доносились отголоски тихого разговора. Джошуа различал голоса жены и своей ночной гостьи, хотя слов разобрать не мог. Они поговорили несколько минут и умолкли. Хлопнула дверь, с лестницы послышались приближающиеся шаги.

Через несколько минут его жена вернулась в комнату вместе с посетительницей. Женщина была одета так же, как раньше, — во все черное. Только на этот раз не прятала лицо в складках капюшона, а, напротив, будто старалась привлечь к нему внимание. На голове у нее была шляпка, украшенная красным страусовым пером, которое, закручиваясь, нависало спереди над полями и касалось ее лба с подведенными карандашом бровями.

— Входите, — спокойно произнес Джошуа. — Позвольте ваши плащ и шляпку. Я давно жду вас.

— Я ненадолго. Только заберу то, что вы мне обещали, и сразу уйду. — Гостья обвела взглядом комнату и глазами сразу нашла рукопись. — Это? — спросила она, торопливо направляясь к тому месту, где лежала стопка перевязанных лентой листов.

Джошуа опередил ее, не позволяя взять рукопись.

— Мы так не договаривались, — напомнил он. — Я сказал, что отдам свой рассказ при условии, что вы назовете свое имя и объясните, зачем вам это надо.

Посетительница спокойно посмотрела на него:

— Вы по-прежнему не догадываетесь, кто я?

— Сударыня, я перебрал в уме всех женщин, которых когда-либо знал. У меня такое чувство, что мы с вами знакомы, и все же я не имею ни малейшего представления о том, кто вы такая.

— Приглядитесь получше.

Женщина приблизилась к нему, сняла шляпку, открывая его взору свои волосы, уложенные в замысловатую прическу. Она посмотрела ему прямо в глаза, потом медленно повернулась к окну, высоко держа голову, словно натурщица, представляющая себя на суд художника. Он увидел лицо с правильными чертами — полные губы, прямой нос, серо-голубые глаза миндалевидной формы с чуть вздернутыми внешними уголками, отчего она напомнила ему кошку. Во время прошлого визита он дал ей около пятидесяти лет, но теперь при свете дня морщинки вокруг ее глаз и на лбу казались не такими глубокими. Она была моложе, чем он думал, но жизнь определенно потрепала ее. Джошуа вновь посмотрел на ее глаза: их форма была ему знакома. Однако ему никак не удавалось вспомнить, где он видел их прежде.

Джошуа покачал головой и выразил свою досаду глубоким, почти театральным вздохом. Он чувствовал себя более чем нелепо, стоя в своей собственной комнате в присутствии собственной жены с женщиной, которая утверждала, что она с ним знакома.

— Сожалею, сударыня, но я, как и прежде, в полном недоумении.

— Что же, не буду вас больше смущать. Я — Виолетта Кобб.

— Виолетта? Дочь Сабины Мерсье?

— Она самая.

Джошуа посмотрел на гостью с удвоенным интересом. Та Виолетта, которую он знал в Астли, была наделена завораживающей, но холодной красотой. Эта женщина была высокомерна, держалась так, будто знает себе цену, как и прежде, излучала холод, но блеск утратила. Время лишило ее былого очарования, но не сумело вдохнуть тепло в ее черты.

— Скажите, миссис Кобб, что привело вас сюда?

— Сначала я расскажу вам вкратце о том, что произошло за минувшие двадцать лет. Наверное, вам уже известно, что мама так и не вышла замуж за Герберта Бентника?

Джошуа кивнул:

— Да, слышал, но подробностей не знаю.

— Герберт разорвал помолвку, после того как получил ваше письмо и узнал о ее причастности к гибели Бартоломью Хора. Он сказал, раз она решилась отравить Хора — пусть и не насмерть, — значит, она вполне могла отравить и его жену Джейн, а также двух своих предыдущих мужей. Мама яростно это отрицала, но Герберт был непоколебим и заявил, что больше не доверяет ей. Маме ничего не оставалось, как вернуться вместе со мной в Бриджтаун, где мы поселились в доме, который завещал ей Чарлз Мерсье. Год спустя я с ее благословения вышла замуж за Джона Кобба. Следующие двадцать лет прошли тихо и мирно. Мама замуж больше не вышла, но ее не оставляла мысль, что ожерелье несет на себе печать проклятия и с тех пор, как она отказалась отдать его дочери Чарлза Мерсье, ее преследуют несчастья. Полгода назад мама заболела и умерла.

— Мне очень жаль, но вы так и не объяснили, зачем пришли сюда и пытаетесь всучить мне ожерелье, — сказал Джошуа с бесстрастной участливостью в голосе.