Читать книгу "Дама с биографией - Ксения Велембовская"

Для порядка в сомнении пожав плечами и обреченно вздохнув, она улыбнулась и пропела елейным голоском, на голубом глазу:

— Не волнуйся, Мар, я обязательно приеду. Приеду сразу же… как только Ляля приступит к съемкам в твоем сериале про Михальцевых-Васильцевых.

Легко сказать себе: нет, хоть убейте не поеду, — но до чего же трудно долго придерживаться такой категоричной позиции, если речь идет о дочери: жалко ведь девчонку!

«А себя не жалко?» — уже в который раз возразила себе Люся, торопливо поднимаясь по ступенькам из страшноватенького поздним вечером — пустынного, с закрытыми палатками — подземного перехода на свою сторону проспекта Мира.

На улице подморозило, в небе высыпали звезды, из-под колес уже не вылетали, как днем, фонтаны талой воды и хлопья грязи, так что вполне можно было прошвырнуться до дома пешком, чтобы растрясти лишне съеденное, выветрить лишне выпитое, а главное — поднадышаться холодным весенним воздухом. Иначе после битвы с Марком не уснуть до зари.

Хорош гусь! Ловко придумал! У него, понимаешь, великие кинематографические свершения, а ей вроде и делать нечего, кроме как исполнять при дочери роль домработницы! У него там всякие профурсетки-куколки, а ей, значит, отказано в праве на личную жизнь? Естественно, если бы Лялька не уехала из Москвы и сняла квартиру здесь, ей были бы гарантированы и материнская забота, и тепло, и всяческая поддержка. Однако перспектива бросить все: Костю, дом, работу с какой-никакой зарплатой — и отправиться в чужой город, чтобы в один прекрасный день, когда норовистой девчонке вдруг попадет шлея под хвост, почувствовать себя нищей, бездомной приживалкой, совершенно не прельщала. Представив, как после скандала с Лялькой в отчаянии выскочит с чемоданом в промозглую санкт-петербургскую ночь, Люся передернула плечами: бр-р-р!

Северо-западный ветер, посланник питерских широт, и сейчас дул в висок, леденил щеки, напоминая о суровом климате города Петербурга, когда-то Ленинграда, где Люся и была-то один-единственный раз. В конце восьмидесятых. По бесплатной профсоюзной путевке. Из того двухдневного путешествия не запомнилось ничего, кроме жуткой общаги, куда поселили экскурсантов, прибывших в северную Пальмиру с московской «отдельной» колбасой, талонной водкой и кипятильниками, да сырой ноябрьской метели, сквозь которую проглядывали очертания каких-то там дворцов, быстро ставших ненавистными из-за не покидавшего ни на секунду ощущения холода, пронизывающего до костей.

Незнакомый город, чахоточный климат, безжалостно проредивший великую русскую литературу, гипотетические ссоры с Лялькой — все это, безусловно, были лишь отговорки. Как, плутовато прищурившись, прокомментировала бы Нюша: у Федорки всегда отговорки! Свобода, приобретенная ужасной ценой смертей и разлук, — вот с чем уже невозможно было расстаться. Стыдно признаться, но факт. Случались, конечно, приступы безысходной тоски, слезливого психоза, ностальгии по счастливому дачному прошлому, когда все были живы и здоровы, однако невыносимо тягостное поначалу одиночество постепенно начало входить в привычку — в привычку быть самой себе хозяйкой и выбирать, что тебе делать и как жить.

В каком-то смысле она даже могла понять Марка, не пожелавшего ради дочери отказаться от привычного вольного образа жизни. Хотя что сравнивать? Денег у него навалом, квартира огромная, и ко всему прочему хозяйствует домработница. Уж он-то мог бы хоть ненадолго, пока Лялька снова не раскрутится, пожертвовать частью своих холостяцких радостей. Пусть, пусть слегка поднапряжется, хихикнула в воротник Люся, вспомнив опрокинутую физиономию известного продюсера, когда она согласилась приехать, как только он запустит свой проект в производство…

А если он и правда запустится, то когда еще рак свистнет… И свистнет ли вообще? — снова засомневалась она, так до конца и не поверив Марку, с жаром дважды повторившему при расставании, что он приступит к съемкам самое позднее осенью и, стало быть, ей уже пора складывать чемоданы… Сейчас! На осень у нее имелись собственные планы. Если все сложится хорошо — тьфу, тьфу, тьфу! — то в начале октября, сразу после годовщины Нюшиной смерти, она с легким сердцем отправится, как обещала, с Костенькой в загс. В светлом костюме, на высоких каблуках. Воздушный белый наряд, предмет девичьих грез, увы, уже не по возрасту. Эх, как же во времена оны она мечтала попорхать в пышном свадебном платье! Но этот прожженный бабник, врун и лицемер Маркс К. лишил ее такой возможности. А теперь — ишь, какой умник нашелся! — хочет лишить и элегантного светлого костюма с торжественной палевой розой в лацкане. Фигушки вам! Никуда ваша дорогая Лю не поедет…

Нет, разумеется, поедет. Ближе к майским, когда распогодится. В четверг вечером туда, в понедельник обратно. Как-нибудь Костя с Тимкой перебьются без пюре с горошком. Разве можно бросить девочку на произвол судьбы только ради того, чтобы насолить Марку? Тем более что оповещать его о приезде необязательно. Лялька тоже не протреплется: судя по всему, она уже давно точит зуб на папочку.

Надо, надо навестить девчонку! — подбадривала себя Люся, шагая все быстрее и мысленно уже прикидывая, как наведет идеальный порядок в Лялькиной съемной квартире, нагладит артистке юбки-кофты, пришьет оторванные пуговицы, набьет холодильник низкокалорийными харчами, а между делами прогуляется по сказочному, говорят, нынче городу Санкт-Петербургу. За четыре светлых весенних дня, если не лениться, много всего можно успеть: и хозяйство поставить на рельсы, и по Невскому прогуляться легкой походкой, и — это уж всенепременно! — не раз и не два перемыть вместе с Лялькой все до единой косточки Марку и его драгоценной тетке Марии.

Вариант веселых задушевных потрепушек со знаменитой артисткой, медийной персоной теперь уже не казался чем-то невероятным. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: пролитые вместе слезы, общие переживания сделали их намного ближе друг другу… Но, видно, не настолько, чтобы можно было прямо сказать в телефон: «Мам, я сняла квартиру, приезжай ко мне, пожалуйста». Хотя бы так, раз уж выговорить «я соскучилась» не позволяет независимая натура… Ох, и поганый характер! Сначала устроила проверку: «Если я когда-нибудь сниму квартиру», — а как только услышала сомнение в голосе матери, сразу же дала обратный ход, стала изворачиваться. Вроде не дурочка, а подчас ведет себя — глупее не придумаешь. Ведь знала же, что Марк собирается в Москву и, значит, все ее тайны мадридского двора выплывут наружу.

Впрочем, от глупых поступков не застрахован никто, заметила себе Люся, только сейчас сообразив, что, расшифровывая алгоритм поведения доченьки, в задумчивости свернула на большой мост через Яузу с несущимися в обе стороны машинами и, вместо того чтобы надышаться, травит себя выхлопными газами. Правда, дорога понизу была значительно длиннее, темнее и опаснее для одинокой, не совсем трезвой женщины. К тому же внизу, в пойме реки, где несколько лет назад разбили дохленький парк и возвели арочный пешеходный мостик, подо льдом наверняка стояла весенняя вода. Ухнешь ненароком — мало не покажется.

По привычке всмотревшись с моста вперед, туда, где на горке возвышалась двенадцатиэтажная башня, Люся невольно сбавила шаг. Перед тускло освещенным подъездом моталась туда-сюда какая-то темная личность. Встреча с психом, у которого сейчас весеннее обострение, или, того хуже, с наркоманом, способным ради дозы содрать с женщины шубу, как-то не вдохновляла.