Читать книгу "Цвет боли. Красный - Эва Хансен"

— Я…

Как ему сказать, что я вовсе не потому не разговаривала? Господи, ну как же мне все объяснить?!

— Изнасилование не отменяется!

— Что?!

— Ты же хотел, чтобы я тебя изнасиловала?

— Линн…

Кажется, сегодня мы поменялись ролями, раньше я все ныла: «Ларс… Ларс…», а сейчас он таким же тоном произносит: «Линн…».

— Я понимаю, что это ненормальный подарок, но, согласись, идея не моя. Раздевайся, Ларс, сегодня я приказываю.

— Ты с ума сошла!

Но в его глазах я вижу то, что помогает продолжать:

— Жаль, плетки нет. Раздевайся и ложись вниз лицом.

Я отправляюсь в прихожую и демонстративно громко защелкиваю замок двери, словно давая понять, что он в моей власти. Также демонстративно закрываю дверь в комнату, которая совсем недавно была комнатой боли и страха.

— Ложись на подиум на живот. Руки!

За неимением наручников мне приходится просто давать ему в руки кольца, оставшиеся по бокам подиума:

— Не вздумай отпустить. Сначала мы немножко нашего мальчика подразним, чтобы он понял, что вертеться бесполезно и придется терпеть все.

Я практически повторяю слова, которыми он дразнил когда-то меня. Сейчас кажется, что это было давным-давно, в какой-то прошлой жизни. Усаживаюсь верхом на его ягодицы, словно не замечая, что он остался в плавках, набираю в руки масло для массажа, принесенное из ванны, и начинаю массировать плечи, спину. Ларс тихо стонет от удовольствия.

Постепенно опустившись до поясницы, я спокойно беру нож и разрезаю плавки:

— Это не насилие над твоим моральным здоровьем?

— Линн!

— Переворачивайся на спину.

В глазах Ларса такое… от чего еще неделю назад я просто стекла на пол без чувств, но сейчас приказываю себе держаться. Снова усаживаюсь верхом пока на уровне почти колен, наклоняюсь к лицу:

— Целоваться будем? Нет, мой профиль грудь.

— Чертова девчонка!

— Руки!

— Линн…

— Что, Линн? Неприятно?

— Приятно.

— Тогда терпи.

Сколько раз этими словами он заставлял меня подчиняться. Теперь моя очередь. Ты, Ларс Юханссон, подчиняешься мне.

Я начинаю ласкать его соски, играю языком, покусываю, просто целую. Теперь уже Ларс выгибается дугой, чувствую, как вздыбливается его естество. Это мне и нужно. Когда я передвигаюсь на уровень бедер, Ларс плюет на все мои требования и пускает в ход руки. Но я не возражаю, сама едва держусь, чтобы не впасть в истерику.

— Линн!

— Да, дорогой?

Не зря я столько бегала по утрам и приседала, мои ноги крепки и способны выдержать долгий марафон, но все остальное нет. Да и у Ларса тоже. Мы вместе кончаем, быстро и бурно.

Когда я сваливаюсь рядом с ним, Ларс прижимает меня к себе:

— Сумасшедшая девчонка! Как же я люблю тебя…

Он ласкает мое тело, прижимает к себе, гладит спину:

— Ради такого стоило разрушить не только комнату, но и весь квартал.

— Еще не все, — я дышу, как паровоз, но это неважно.

— Что ты задумала?

— Не скажу. Отдыхай.

— Пойдем в душ?

— Пойдем.

Из душа я выхожу первой, мне нужно кое-что приготовить. Ларс не должен ничего заподозрить до последнего мгновения, иначе не согласится.

Он появляется в двери с полотенцем на бедрах, немыслимо красивый, любимый, желанный. Я ничуть не жалею, что взяла его сама, хотя изнасилованием это не назовешь, он не сопротивлялся. Ладно, сейчас тебе будет! Где там мой любрикант?

— Ложись.

— Что ты еще придумала?

Я подталкиваю его к подиуму, вынуждая лечь на спину, распахиваю полотенце, с удовольствием наблюдая, что он почти готов.

— Возьмись за кольца.

В глазах Ларса слилось именно то, чего я бы так желала: восхищение, сумасшедшее желание и нежность. Боже, ну почему это все в последний вечер?! Ну почему так коротко?! Одна ночь — это же только миг из того, что я хотела бы…

Когда я начинаю осторожно насаживаться на его восставший член анусом, Ларс ахает.

— Не дергайся.

Он помогает, бросив кольца, но я не против. Это, конечно, ощущение!.. Никакие плаги не сравнятся. Мы оба осторожны, и оба стонем. Любрикант и плаги сделали свое дело, я почти не чувствую боли, зато все захлестывает сумасшедшая волна возбуждения, наслаждения, какой-то почти ярости.

Ларс держит руки на моей талии, но выгнут дугой, глаза закрыты. Я двигаюсь медленно, чтобы не навредить ни себе, ни ему.

— Линн, я долго не выдержу.

— Я тоже… О, господи!

Потом я лежу у него на груди, не в силах даже пошевелиться.

Первым приходит в себя Ларс:

— Больно?

— Нет…

— Только без героизма.

Мне смешно, пришел в себя, начинает командовать. Я прекрасно понимаю, что моя власть закончилась. Если он сейчас решит посмотреть состояние моей пострадавшей части, то спокойно сделает это. Ларс верен себе.

— Что ты смеешься?

— Опомнился…

— Как тебе только в голову такое пришло?

— Тебе не понравилось?

Ларс переворачивает меня на спину, нависает сверху, буквально впивается глазами в лицо, но ничего не говорит… Что он там увидел, не знаю, только его губы начинают покрывать поцелуями мое лицо, шею, обираются до груди…

В душ Ларс несет меня на руках…

— Как себя чувствует изнасилованный?

— Вполне жизнеспособно. Готов к повторению.

Я распахиваю закрытые глаза.

— Нет, Линн, я шучу.

Почему-то сейчас у меня нет ощущения, что эта ночь прощальная. В объятьях любимого человека я забыла всех погибших.

Ларс уже все взял в свои руки, решив, что инициативы с меня хватит. Он меня осторожно вымыл, как ребенка, завернул в большущее полотенце, вытер, помог надеть халат, усадил в кресло.

Сам Ларс в полотенце на бедрах, я старательно отвожу взгляд от квадратиков на его животе и от этого полотенца. Заметив это, он опускается передо мной на колени:

— Тебе нравится мое тело, но ты отводишь взгляд. Почему?

Мои пунцовые щеки объясняют все. Ларс с удовольствием хохочет:

— Вы на нее посмотрите! И это девушка, которая меня только что дважды изнасиловала, один раз даже в извращенной форме. Линн, ты прелесть!