Читать книгу "Форс-мажор – навсегда! - Андрей Нариманович Измайлов"

по комбинезонистой одежке, судя по «трамвайкам» с обозначением «Tuore tuuli», судя по специфическому производственному смуру:

— Сто-оп! Ку-у-уда к черту на куличики?! Ку-у-уда налево?! Совсем ориентацию потеряли?!

— А нам сказали — налево…

— Д-долболобы! Не вы, не вы! Догадал черт родиться в России!.. Щас, годите!.. — Бормотательный приват-диалог по карманной рации (IC-R1, широкополосный сканирующий приемник, 100 каналов памяти, малогабаритный. Носимый, встроенный аккумулятор). И с мрачным торжеством: — Говорю же, д-долболобы! Семь пятниц на неделе!.. Ну-к, потеснись! Поехали! Показываю — прямо!..

— Юммярян!

Умом Россию не понять, аршином финским не измерить. Бескрайние просторы — заблукаешь. Хорошо — провожатые! Лучше поздно, чем никого. Прямо, да?

Прямо! Прямо-прямо-прямо…

…там большая яма.

— В нее и сгрузим!

Ни разу не перебил, не поправил Токмарев Гомозуна. Все так, сколь ни обидно за державу. Увы и ах!

В пору лаэсовской юности Артема построже было — зам по режиму, регулярное промывание мозгов, неугомонный не дремлет враг.

Десять лет спустя — барда-а-ак. Что сопредельная Финляндия! Бывшие одноклассницы, близняшки Худюковы Ленка-Маринка, замуж выскочили за близняшек американцев, пятый год в Бостоне обитают. А папаня Худюков по-прежнему директор ЛАЭС. По нынешним реалиям, обыденщина. Но в принципе, в принципе!.. Всем все побоку!

Так что Олегово «угоним!» — без чейзятины крутого замеса. Насчет поизящней — на любителя. Однако что попроще, то попроще…

Единственная неувязочка — тот же директор станции действует строго в рамках регламента. Иначе слетит. Вариант «Ал-ле?! Господин Худюков? Здрасьте вам! А я Гомозун! Мы еще с вашими дочками в одном классе учились! Нужны мне, знаете ли, четыре грузовика с говном!» — бред, недостойный обсуждения. Только по письменному распоряжению министерства. Или факс от фирмы, курирующей утилизац…

Холодный душшш…

Факс! Блиннн! Ерундовина!

Для «висельника»-Марика ерундовина:

спараллелиться с факс-модемом фирмы имярек (скажем, «Tuore tuuli»),

замкнуть на свой ПК и контролировать входящие-исходящие: дывысь, яка как намалевана,

мало того! собственную каку намалевать от имени фирмачей…

— Зачем это вам, гражданин Юдин?

— Не мог отказать в ерундовине другу, которому обязан многим и многим.

— Вы хоть представляете, гражданин Юдин, каковы последствия этой, с позволения сказать, ерундовины?

— А были, простите, последствия?

— Вы это прекратите! Четыре грузовика по фальшивому факсу завернули… не туда. А он нам будет рассказывать!

— Не буду.

— Вы это прекратите! Рассказывайте!

— Понятия не имею, о чем… Факс какой-то… Объясните толком.

— Мы — объясните?! Это вы объясните! Вы это прекратите, гражданин Юдин!

— А я начинал?!

…Собеседование с пристрастными гражданами, оперирующими обращением «гражданин», — виртуально. Не может быть, потому что не может быть никогда. Поймать крайне трудно. Механизм же снятия информации, например, с автоответчика и перепрограммирование оного крайне прост. Любой неавторизованный пользователь, имея бипер и зная номер, способен безнаказанно вредить хоть из уличного таксофона. Ну не любой. Квалифицированный.

Дык ведь и Марк Борисович Юдин — не любой!

Простенькие вредительства (вживление в линию на вход фразочек «Номер аннулирован! Просьба больше сюда не звонить!») — игры дилетантов.

Поди попробуй заслать абоненту (скажем, директору ЛАЭС) СВОЙ факс от фирмы имярек (скажем, «Tuore tuuli»)? С блокировкой настоящего факса от фирмы имярек, буде таковой последует, и с указанием на СВОЕМ факсе обратного адреса и прочих реквизитов фирмы имярек.

Чего ж не попробовать?! Не игры дилетантов, но для подлинного профи — все равно ерундовина. Текст подготовьте и назначьте время отправки. Остальное — дело техники.

Текст — вот. Время будет сообщено дополнительно, когда придет время.

Время пришло. И в урочный день, в урочный час вместо факса от «Tuore tuuli» (Заседание продолжается зпт миллион поцелуев) проходит факс от «Tuore tuuli» (Грузите апельсины бочках братья Карамазовы).

Причем, директор чист пред богом и людьми, а также пред фирмой имярек — действовал строго в рамках регламента.

И расхлебывать кашу, заварись она, исключительно фирме имярек: этот факс не наш факс! наш факс — это другой факс!

Как другой?! Отправитель тут указан! Карамазовы?

Карамазовы…

Братья?

Братья… Но у нас заседание продолжается!

Вы что же бюрократию разводите?!.. Заявку! Резолюция! Печать!.. Свободны! Ваши апельсины отгружены бочках еще вчера! Свободны! Миллион поцелуев!

— А я-то думал, что ты у нас дурак! — заорал Гомозун, хрестоматийно колотя Токмарева по спине.

… — Марика не замай, — оговорил вещий Олег, утихомирившись. — Сыграл абсолютно втемную. С факсом. Я попросил — он сделал… Кстати, у нас за все про все еще часок, не более. Фуры должны бы уже… Плюс-минус. С допуском на распустяйство… Последний заход, Тема, в парилку и…

— Не он сыграл, а ты с ним сыграл, — уточнил Артем.

— Если угодно… — подтвердил Гомозун. — Зачем ему мои проблемы?

— Е.Е.Е. — только твоя проблема, как я понял?

— Почему же! Как я понял, не только моя.

— Давно понял?

— Старик, не наезжай. Что тебя царапает? Нет бы возрадоваться — интересы совпали!

— Не хочу втемную.

— Но играем в одной команде?

— Спрашиваешь?

— Переспрашиваю. Слишком многое поставлено на карту, старик, поверь. А ты прикупа не знаешь.

— А ты знаешь?

— А я знаю, блиннн!

— Объяснись!

— Тебе это надо?

— Что — это?!

— Хорошо. По-другому спрошу. Ты непременно желаешь очно встретиться с господином Егорычевым и задать ему парочку неприятных вопросов, ответы на которые тебе интуитивно известны? А после… А что после? Пристрелишь из «тэтэшки»? Сдашь коллегам-ментам? Помилосердствуешь: иди и больше не греши? Дождешься, чтобы расселось чрево его?.. — Олег вроде юродствовал, но по-прежнему ни искры стеба в глазах. — Ты отвечай, отвечай!

Что тут ответишь?!

Чрево не рассядется.

Милосердие — поповское слово.

Менты — коллеги ли?

Остается одно — пристрелить… и сесть на нары с чистой совестью.

— Так вот, Тема, — удовлетворился красноречивой (косноязычной?) паузой Гомозун, — при моем раскладе я не гарантирую тебе очную ставку с господином Егорычевым, но гарантирую, что ему станет очень и очень плохо. Вплоть до…

— Он — мой! — сипло сказал Токмарев. — Это моя добыча! Отдайте!

— Конечно, твой! — картинно возрадовался Гомозун. — Говорю же, это судьба, старик, что ты здесь и сейчас, это судьба! Не в службу, а в дружбу, старик, поруководи моими «гвардейцами», когда фуры с говном подоспеют, — вскрыть, разгрузить, отскладировать. Ты ж дезактиваторщик, профессионал! Ну? Что уставился?

— Я давно заметил: когда от человека требуют идиотизма, его всегда называют профессионалом. Хоть приблизительное понятие имеешь, какое там внутри пекло?!

— Ничо, они привычные. Все до единого чернобыльцы, радиации отбоялись, в каждом не меньше пятисот рентген сидит. Слушай, Тем, а правда, что спиртяжка радиацию из организма изгоняет? Я им на слово поверил, два ящика «Смирновской» привез. Или просто они на халяву решили?

— Правда, — угрюмо буркнул Токмарев. — Теперь поверь на слово мне! Затея