Читать книгу "«Зайцем» на Парнас - Виктор Федорович Авдеев"

открывается дверь и в рамке моя старуха — как живая фотокарточка:

— Ты чего ж, старик, не выходил встречать? Телеграммку я тебе из Чирчика отбила. Или новой обзавелся?

И тут замечаю я, что она совершенно стриженая. Подошел тихонько, показываю на голову:

— Волосья-то где?

— Сама чуть от тифа не померла, — и слезы на глазах.

Обрадовались мы друг другу, поцеловались, побежал я на базар, не пожалел четыре сотенных: взял пол-литра «желудочной». Сколько новостей было переговаривать — недели оказалось мало. А здесь подоспела и третья радость: завод открыли. Когда пустили его, сперва на холостой ход, чтобы станки от коррозии очистить, кое-какие старые кадровые рабочие заплакали. Да, праздник был настоящий — красные флаги повывесили.

И напоследок скажу вам так, газетный товарищ: оправдал себя «Калибр». Есть и наша доля в разгроме врага. Теперь видите, вернулись мы в Москву, сынок Ванюша (хоть и потерял ногу) ходит со мной на завод — и порядок жизни снова восстановился.

ВСЛЕД ЗА АРМИЕЙ

I

Полуторка стояла с погашенными фарами, выключенным мотором, как бы прислушиваясь к загадочной, напряженной тишине осенней ночи. Небо над ощетинившимися плавнями чуть посветлело, высунулся оранжевый клык месяца. Справа на бескрайней невидимой реке что-то плеснуло, и все в кузове сразу повернули головы: сом? или немецкий разведчик? Набежал ветерок, зашуршал сухими метелками. Возле самой машины вдруг захлюпало, неясно обрисовалась фигура шофера.

— Ну как, Вася? — окликнул его из кабины негромкий голос. — Отыскал?

— Нету броду, Никодим Михалыч. Объезжать придется. А у меня опять баллон спускает, гляди, придется камеру вулканизировать. Теперь волынка до утра.

И шофер начал доставать из-под сиденья в кабине домкрат, напильник, клей.

Внезапно справа, километра за четыре, на том берегу Днепра взвилась немецкая осветительная ракета и ударил орудийный выстрел. Все сразу примолкли. Затем главный, кто находился в машине — директор треста зерновых и животноводческих совхозов Браилов, ниже надвинул кепку на седеющие брови, решительно сказал:

— Тогда придется идти пешком. К утру обязательно надо быть в городе. С завтрашнего дня должны начать восстанавливать трест, работать. Не для того же мы целых полмесяца с таким трудом пробираемся из Москвы, чтобы куковать в плавнях?

Остальные двое его спутников, сидевшие в кузове полуторки, недовольно переглянулись. Один из них был директор подчиненного Браилову совхоза «Профинтерн» Красавин, высокий, ловкий, несмотря на полноту и дородность, мужчина, одетый в щеголеватое пальто столичного покроя, офицерскую фуражку. Второй — его кладовщик, взятый им специально, чтобы доставать продукты, подыскивать ночлег. Красавин весело спросил:

— Сколько отсюда до города?

— Всего километров семь, — ответил шофер. — Да вот видите, протока путь нам обрезала. Говорил: не надо сворачивать на проселок, больно подозрительный: следа не видать. Катили б и катили по саше, там, глядишь, у какого солдата и камеру новую выменяли.

— А сколько ж в объезд? — вновь спросил Красавин. Он никогда не терял ровного тона. — Километров сорок?

— Может, и все пятьдесят, — спокойно, с неуловимой насмешкой ответил Браилов. Кряхтя, он вылез из машины, ступил на сырой берег прочными, выростковыми сапогами. — Сколько ни будет, все наши. Главное, выбраться б к шоссе, а там попросимся на первый военный грузовик. А если Вася раньше кончит ремонт, догонит. — Он помолчал. — Жалко, нет через протоку переправы, не петляли б.

Шурша брезентовиком, Браилов медленно пошел вдоль берега, точно сам желал убедиться: неужели нет брода? Черная, шевелящаяся, в сияющих змейках вода глянула на него, как живая. Там, совсем близко, за гущиной камышей, заводями, на этом же берегу Днепра, лежал израненный войной областной город, куда Браилов так стремился. Неужто не попадут сегодня к рассвету? Правда, он мог бы приехать и на целую неделю позже, как неоднократно и намекал Красавин. Нарком, давая ему направление, сказал: «В совхозы старайтесь попадать по возможности сразу после освобождения. Но особо не рискуйте: опытных работников у нас осталось мало».

Из Москвы Браилов самолетом долетел до Ростова-на-Дону. Здесь к нему присоединился Красавин со своим «снабженцем». В местном тресте совхозов им, по телеграфному распоряжению наркома, выделили полуторатонку, бочонок горючего, и они поехали догонять второй эшелон фронта. Где можно было сократить путь — Браилов ударялся проселками, и вот теперь, перед самым городом, этот незнакомый приднепровский рукав преградил им дорогу.

Сквозь роговые очки директор стал вглядываться в широкую протоку. Месяц уже весь вылез, мелкие листики еще не опустившегося на дно аира как бы подплыли ближе. Ясное, холодное отражение дробилось посредине на осиянной ряби волн. И вдруг Браилову померещилось, что совсем у берега из камышовых зарослей чернеет нос каюка. Не может быть! Откуда? Наверно, бревно. А что, если там прячется немец с автоматом? Браилов бесшумно отвел зернистые метелки, сделал несколько шагов и почти столкнулся с высоким человеком, который, однако, и не пытался спрятаться, а произнес на чистейшем русском языке:

— Неужто разглядели, Никодим Михалыч? А я думаю: раз они в очках, не должны б. Да и замаскировался вроде.

— Каюк плохо спрятали.

— Ишь ведь…

Опять далеко, на том берегу Днепра, в небо взвилось несколько ракет, распустив витые струйки дыма: это уже были сигнальные, зеленые. Все же Браилов за время световой вспышки разглядел, что незнакомец худощав, плечист, молод, одет в толстую куртку австрийского образца и в резиновые сапоги. Кто ж это такой? Значит, встречались, если знает его имя, отчество. Они были совсем одни, от автомашины их отделяли густые заросли камыша. Может, сзади из плавней за ними неусыпно следят еще чьи-нибудь глаза, а то и пистолет сообщника этого человека? Браилов с привычной властностью, но не повышая голоса спросил:

— А вы как сюда попали?

— Вами заинтересовался.

Незнакомец повернулся спиной к немецкому берегу, оттопырил борт куртки и, чиркнув зажигалкой, прикурил. Во всех его движениях проглядывала беспечность человека, свыкшегося с опасностью. Папиросу он спрятал в рукав.

— Заинтересовался вами, — неторопливо повторил он, выпуская дым. — Шел я на каюке, слышу голоса. Что, думаю, за люди? Пристал до берега — когда тут целая машина. Свои, русские. А после ваш голос признал. Будто и не расставались почитай на три года. «Это ж наш директор тресту товарищ Браилов». А тут вы в аккурат в мою сторону пошли… Да вы, Никодим Михалыч, кажись, все меня не признаете? — Незнакомец шагнул, на целую голову выделяясь над коренастым директором. — Помните механика с «Днепровского»? Так вот я ж и есть Петро Черный, механик с «Днепровского». Иль забыли?

Браилов с облегчением поправил роговые очки. Он лишь сейчас почувствовал, что у него совсем мокрая спина, а руки с такой силой сжаты в