Читать книгу "Полнолуние - Александр Горский"

Вообще-то «вольво» забирать никакого смысла не было, однако Зубарев, проявив обычно несвойственное ему многословие и даже прибегнув к некоторым образным сравнениям и фразеологизмам, убедил Лунина, что наложение ареста на «транспортное средство, принимавшее участие в совершении особо тяжкого преступления» просто необходимо.

— Ты пойми, — наседал на Илью оперативник, — я на нем пару недель всего поезжу, а потом, как положено, на стоянку оформим. Ты же знаешь, мой прадик уже край, как на ремонт загонять надо. Того и гляди посреди дороги встать может. Лунин, ты друг мне, в конце концов, или мышкин хвостик?

— Почему именно мышкин? — удивился сравнению Лунин.

— Ты от вопроса не увиливай, — насупился Вадим. — Машину оформишь?

— Хорошо, — нехотя кивнул Илья, — только штрафы сам будешь оплачивать.

— Базар тебе нужен, — расплылся в широкой ухмылке оперативник, — ты же меня знаешь.

— Знаю, — на этот раз Лунин кивнул более уверенно, — поэтому сам потом по базе проверю.

«Хайлендер» Лунина двигался в колонне третьим. Рокси привычно устроилась на переднем пассажирском сиденье, а сзади расположился Олег, прижавшийся лбом к боковому стеклу. Он вглядывался в лица стоящих на тротуаре людей, иногда замечая среди них своих одноклассников, в знакомые фасады опрятных домов, маленькие аккуратные балконы с коваными решетками. Все это он теперь не скоро увидит. Хотя, почему не скоро? Скорее всего, уже никогда. Напрягая руки, Олег стиснул кулаки и тут же ощутил, как холодный металл наручников впился в запястья…

Последней шла старенькая «тойота» Макарова. Тепло распрощавшись с Зубаревым и Луниным, оба лейтенанта возвращались в свой родной отдел полиции. Часть пути им предстояло преодолеть вместе с остальными машинами, затем, через сто двадцать четыре километра, прощаясь, несколько раз моргнуть фарами и свернуть с шоссе на второстепенную дорогу в сторону райцентра.

После того как странный кортеж скрылся из вида, улицы поселка стремительно опустели. Люди вернулись в свои дома, на рабочие места, вновь занялись повседневными делами. Прислонившийся к стволу старой березы высокий широкоплечий мужчина, сложив на груди руки, задумчиво наблюдал за тем, как толпа растворяется, тает, превращается в ничто.

— И никого не осталось, — пробормотал он в конце концов, оглядываясь по сторонам.

Зайдя ненадолго домой, он поднял было с пола заранее приготовленный походный рюкзак и закинул его за спину, затем, немного подумав, вновь поставил рюкзак на пол. Некоторое время он еще колебался, затем, приняв окончательное решение, налегке вышел из квартиры и захлопнул дверь. Не встретив никого на своем пути, мужчина добрался до берега реки, спустился вниз по едва заметной узкой тропе, проявляя чудеса ловкости, преодолел незамерзающий, бурлящий поток, перепрыгивая с одного скользкого валуна на другой. Выбравшись на безопасное место, мужчина остановился. Несколько мгновений он цепко всматривался в оставшийся на другой стороне реки высокий берег, удовлетворенный увиденным, а вернее, тем, что ничего не увидел, он кивнул, что-то пробормотал себе под нос и быстро зашагал в сторону вздымающихся почти вертикально вверх скал.

Их монолитно-неприступная вертикальность казалась таковой лишь с противоположного берега. Подойдя ближе, можно было без труда отыскать сразу несколько пологих склонов, местами и вовсе переходящих в горизонтальные террасы. Человек, уже в этих местах бывавший, а мужчина явно относился именно к этой категории, без особых усилий и риска мог подняться почти на самый верх, к острым вершинам, ежевечерне за несколько минут до захода солнца обретающим вдруг оранжево-розовую окраску. На сами пики скал взобраться было, конечно, значительно труднее, но они мужчину и не интересовали. Пройдя около километра по относительно удобному для пеших прогулок распадку между двумя скалистыми гребнями, он вышел на каменистое плато, на котором кое-где, упорно цепляясь корнями за трещины в горных породах, росли скрюченные, искореженные ветрами и недостатком влаги сосны. Спустя еще километр плато постепенно превратилось в широкий пологий склон, постепенно сползающий все ниже и ниже. С каждым шагом деревьев становилось все больше, а их стволы все увереннее тянулись к небу. Перед тем как войти в густые заросли, мужчина еще раз остановился и прислушался. Все как обычно. В кронах деревьев неутомимо гудит что-то свое, неразборчивое, холодный ветер. Где-то совсем недалеко, но все же оставаясь невидимым, отчаянно долбит ствол дерева дятел. Вот, издав странный, почти человеческий вскрик, промчалась по небу сорока, за ней другая. Еще мгновение, и все умолкло, даже ветер как будто стал тише, давая себе небольшую передышку перед следующим куплетом своей бесконечной песни.

Ничего другого мужчина и не ожидал. Он уже не первый и даже далеко не десятый раз проходил по этому маршруту и за все время ни разу на своем пути никого из людей не встретил. Что им тут делать? Ни грибов, ни ягод на Алешкиных скалах отродясь не было. Почему, никто ответить не мог, но так уж сложилось. Про зверье и говорить нечего, разве что редкие белки. Но кто в наше время охотится на белку? Иногда, конечно, на скалы залезали подростки, но бывало это совсем нечасто, может быть, пару раз в самом начале или конце лета, когда было прохладно и они не валялись целыми днями на берегу реки.

Сам он в эти места первый раз забрел еще несколько лет назад. Не зная зачем, он шел и шел, словно подгоняемый какой-то неведомой силой, а быть может, ведомый неким, нечеловеческим, звериным чутьем. Должно быть, это же чутье и привело его к расщелине. Хотя поначалу он думал совсем иначе. Наоборот, в тот момент, когда земля вдруг ушла у него из-под ног и он полетел вниз, обезумевший от страха мозг успел сгенерировать лишь короткое: «Все?» К счастью, полет его оказался столь же непродолжительным. На то, чтобы преодолеть расстояние в четыре метра, пусть и несвободно падающему и отчаянно цепляющемуся за торчащие из отвесных стен корни деревьев, телу требуется совсем немного времени. Упал он удачно. Все кости остались целы, и даже затылок, которым он тогда изрядно приложился о камень, перестал болеть довольно быстро, хотя позже не раз беспокоил его дождливыми вечерами, а еще, вот странное совпадение, в те дни, вернее, ночи, когда набравшая полную силу луна гордо красовалась на небе, заливая поселок и его окрестности бледным, отчего-то странно будоражащим сознание светом. В одну из таких ночей, вместе с лунным сиянием ему в голову и пришла она. Идея. Но это было позже. Гораздо позже. А тогда, лежа на узкой каменной плите, выпирающей из почти отвесной стены, он думал лишь о том, как же сможет выбраться наверх, да и вообще, сможет ли. Когда пульсирующая боль в затылке немного утихла, а выступившая было кровь начала подсыхать, он обратил внимание на то, что из каменной стены за его спиной ощутимо тянет холодом. Нет, то, что от каменных стен, на которые никогда не попадают солнечные лучи, холодом должно тянуть, он знал прекрасно. Вот только холод этот шел не от стены, а из нее, вернее, из почти неприметного на черном гранитном фоне отверстия, достаточного по размерам, чтобы в него мог пробраться даже взрослый человек довольно крупных размеров. Подсветив себе фонариком сотового телефона, он прошел несколько шагов вглубь скалы и в нерешительности остановился. Пожалуй, на сегодня приключений уже достаточно. Еще несколько шагов, и вход в эти странные катакомбы исчезнет из вида, и что тогда? Вдруг на пути появятся разветвления? Да и батарейка смартфона долго не выдержит. Лучшее, что он сейчас сможет сделать, — это вернуться. Вернуться на узкий каменный выступ, выбраться из этой чертовой расщелины, а затем… затем запастись терпением и дождаться следующего свободного дня, когда он сможет вернуться сюда, только уже хорошо подготовленным, и как следует обследовать эту пещеру.