Читать книгу "Белая тетрадь - Софья Ролдугина"

– Интересное предположение, – нахмурилась пророчица, дергая за одно из звеньев. – Получается, что это нечто вроде симбионта, считывающего… ой!

Звено разошлось, и цепочка серебристой струйкой упала на ладонь.

– Сломала? – с веселым любопытством поинтересовалась Джайян, перегибаясь через спинку кресла и заглядывая пророчице за плечо.

– Надеюсь, нет, – растерянно пробормотала Айне, механически перестукивая пальцами по коленке.

Бедняга. Вот не повезло. Хотя…

– Слушай, а о чем ты думала, когда вертела его в руках? – азартно спросила я, озаренная внезапной догадкой. Айне задумчиво сузила по-волчьи желтые глаза.

– Я думала о том, что кольца не ношу, и вообще эта стекляшка больше похожа на кулон. Постой, ты считаешь, что артефакт действительно среагировал на мои мысли? – всполошилась она.

Я внимательно оглядела разомкнутое звено. Ну, так и знала.

– Повернись-ка.

Цепочка довольно плотно охватывала шею, но в то же время ее длины как раз хватало на то, чтобы соединить кончики. Звенья зашевелились, как живые, врастая друг в друга.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против ожерелья с кулоном, – я легонько провела пальцем вдоль серебряной цепочки, почти не выделяющейся на фоне фарфорово-белой кожи. Айне вымученно улыбнулась, подергала кулон – и убежала в коридор, смотреться в большое зеркало.

– Ух ты! Круто! А мое так может? – Джайян принялась вертеть свое бело-золотое кольцо, примеряя его на разные пальцы. Этна снисходительно глядела на нее, поглаживая свой черный ободок с зеленоватыми камешками. Кажется, она единственная приняла необычный подарок как должное. Да и Феникс, флегматично поглощавшая рулетики из сырой рыбы сомнительного происхождения и клейкого риса, уже свыклась с обновкой.

– Как хорошо, что я училась у Дэйра, и серьезное отравление морепродуктами никому не грозит, – заметила я, глядя в пространство. Феникс из вредности показала мне язык и скорчила рожу. И как мне было после этого удержаться и не кинуть в нее маслиной, снятой с недоеденной пиццы?

…Повторная уборка затянулась до позднего вечера. Пятна от зеленого соуса на ковре оказались особенно стойкими. Девчонки, чисто формально предложив помощь, поспешно сбежали с поля боя, надавав напоследок советов по уборке с помощью заклинаний. Особенно мне понравился метод Феникс – пустить огненную волну и таким образом избавиться не только от мусора, но и от остальных вещей в комнате. Чтоб пыль на них больше не садилась.

К сожалению, Элен ничем мне не могла помочь, так как на вечер у нее была запланирована встреча с Риан и неким Дараном, переговорщиком от Ордена Контроля и Созидания. Так что вернуться она должна была только к ночи. Да еще Танцующая, похоже, не теряла надежды выведать что-либо о таинственной третьей стороне, на которую намекала модель, построенная равейнами Эфемерата Девяти Отражений. На переговоры было решено пригласить кого-то из шакарских телепатов, но всерьез на них никто не надеялся: в инквизиции дураков не держали, особенно на таких постах. Наверняка у Дарана или блок в памяти стоял, или амулет соответствующий имелся.

Впрочем, кто не рискует, тот и победу не празднует – почему бы и не попытать счастья с телепатом?

Что же касается Хэла, то он свалил еще раньше, не желая присутствовать на наших девичьих посиделках. Что ж, я прекрасно его понимала – сама ведь старалась уйти куда-нибудь, когда у него собирались друзья-сокурсники. А если уж некроманты считаются весьма специфической публикой, то что уж говорить о равейнах?

…В конце концов удивительно едкий зеленый соус сдался на милость растворителя. Правда, на ковре появился неровный выцветший круг, но линялый ворс – не грязный ворс, тараканы на пятно от хлорки не побегут, так что совесть моя была спокойна. Да и на «место преступления» можно потом поставить горшок с диффенбахией… или кресло.

Итак, я продолжала намывать комнату, а между тем мысли мои перескакивали с одного на другое – от вкусовых пристрастий Феникс к высокой политике, от друзей Хэла – к минувшему сражению с инквизиторами… Но одна мысль не давала мне покоя, заставляла возвращаться к ней снова и снова.

Наша инициация.

Что бы ни говорили королевы, я никогда не чувствовала в себе особой силы. Ни скрытой, ни какой-либо еще. Феникс – да, другое дело, она и без инициации тянула на эстиль, если не больше, Этна – тоже не из слабых… Но Джайян – обычная «стихийная» равейна, связанная с воздухом. Кстати, единственная из всей компании, кто специализировался на чистой стихии. Феникс – огонь и чуточку магия смерти. Этна обладала значительной тягой к Сфере Искусств, а именно – к творению. Об Айне я вообще молчу. Она – пророчица, и этим все сказано. До инициации Айне часто пользовалась магией Иллюзиона, могла отсылать молчаливое зеркальное отражение на урок вместо себя и разговаривать с тенями. С водой она была связана только потому, что реки – это границы между слоями реальности, девятью отражениями Эфемерата.

Реки и зеркала.

А сейчас я смотрела на подруг и видела перед собой стихийных мастериц. Все их прежние способности остались без изменений, а контроль над стихиями усилился до уровня эстаминиэль. И мой дар… Тьма и свет.

Мама не раз исследовала мои способности и видела лишь седьмую ступень, без специализации. И я знала, что это значит – человеческий срок жизни – молодость до пятидесяти, а потом – стремительное старение. Знала – и смирилась с тем, что меня переживут и брат, и сама Элен. Нет способностей – так нет.

И если первую часть вопроса – как я получила такую силу, можно было оставить на потом, то вторая – почему именно эта сила? – не давала мне покоя.

Сердце звезды могло быть любым, лишь бы оно не относилось к стихиям, так почему же свет и тьма? Почему не Сфера Жизни, слабые зачатки предрасположенности к которой я развивала с маниакальной старательностью? Почему не Смерть – в маму? Даже Хэл, который родился мальчиком, и тот унаследовал склонность к Сфере Смерти.

Пожалуй, единственное объяснение, единственный «бог из машины», который мог оправдать все странности, – это классическое «судьба такая».

Судьба… пророчество?

Меня бросило в жар от внезапной догадки.

Гены, конечно, сильно влияли на возможность инициации, но в нашей семье не было темных или светлых. Да и волю мира это сломить не может, – образно выражаясь, если уж суждено мне век доживать слабенькой равейной, значит, так оно и будет. А вот пророчество… «Целители и пророки неприкосновенны. Первые хранят настоящее, а вторые – будущее». Так, кажется, звучит негласный закон. Айне как-то проговорилась мне, почему она, имея такой сильный дар, редко рассказывает о своих видениях.

«Понимаешь, Нэй, – лихорадочно объясняла она, нервно дергая встрепанные пряди. – Я никогда не вижу только один вариант. Их много, бесконечно много. Любому найдется место. Но если я сделаю один из них более живым, расскажу о нем… Именно это и случится. А как сделать правильный выбор, Нэй? – В желтых по-волчьи глазах появилась звериная тоска. – Я не знаю высшей правды, той, единственно возможной. И каждый раз, выбирая одно будущее, я убиваю другое. Каждый раз…»