Читать книгу "Только с дочерью - Бетти Махмуди"

Когда мы подходили к дому Хакимов, он приказал:

– А теперь возьми себя в руки. Чтобы не пролила ни единой слезинки перед ханум Хаким. Она ни о чем не должна догадываться.

Махмуди отказался от приглашения ханум Хаким выпить чаю.

– Пойдемте лучше за покупками, – сказал он.

Все втроем мы отправились в принадлежавший мечети магазин. Махмуди ни на секунду не выпускал из своих тисков мою руку. Мы накупили чечевицы и вернулись домой.

Днем Махмуди был занят у себя в кабинете. Со мной он не разговаривал, просто молча меня сторожил – так должно было продолжаться еще два дня, до моего вылета в Америку.

Вернувшись из школы и убедившись, что папа занят, Махтаб пришла ко мне на кухню.

– Мама, пожалуйста, увези меня сегодня в Америку, – неожиданно сказала она.

Впервые за несколько месяцев она произнесла нечто подобное. Видимо, тоже понимала, что время истекает. Я прижала ее к себе. Мы обе обливались слезами.

– Махтаб, – сказала я, – пока это невозможно. Но не беспокойся – в Тегеране я тебя не оставлю. И ни за что не уеду без тебя в Америку.

Но могла ли я сдержать это обещание? Не удастся ли Махмуди загнать меня в самолет кулаками и окриками? Я осознавала, что это вполне реально и никто даже не подумает ему помешать. Кроме того, он мог накачать меня снотворными, усыпить. Он способен на все.

Во второй половине дня, ближе к вечеру, заглянула Фереште – попрощаться. Она видела, что я глубоко подавлена, и, как могла, старалась меня утешить. Я больше не играла ни с ней, ни с другими друзьями, ни с Махмуди. Я не могла притворяться счастливой мусульманской женой. Какой смысл?

Махмуди вторгся в наш разговор, потребовав чаю. Он справился у Фереште о ее муже, что вызвало новый поток слез. У каждого из нас были свои проблемы.

Пожалуйста, Господи, молила я, пожалуйста, уведи нас с Махтаб от Махмуди. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Услышала ли я или почувствовала, как подъехала карета «Скорой помощи»? Увидела ли я свет фар на стене или придумала? Сирена была выключена. Машина тихо подкатила к воротам. Словно призрак.

Срочный вызов! Махмуди должен ехать в больницу.

Мы встретились глазами. Волны ненависти, отчаяния и сомнения шли от одного к другому. Как он может уехать в больницу и оставить меня без присмотра? Что я вытворю? Куда побегу? С минуту он колебался, раздираемый недоверием ко мне и чувством профессионального долга. Он не мог отказаться явиться по срочному вызову, но в то же время не мог ослабить надзор за мной.

Фереште почувствовала всю глубину разыгравшейся драмы.

– Я побуду с ней до твоего возвращения, – сказала она Махмуди.

Не произнося ни слова, Махмуди взял свой медицинский саквояж и вскочил в ожидавшую машину.

Он уехал. Я не знала, когда он вернется. Через пять часов или через полчаса – все зависело от того, какой это вызов.

Усилием воли я сбросила с себя оцепенение. Вот она, та возможность, о которой я молила Бога. Делай же что-то! Сейчас же!

Фереште была хорошим другом, любящим и беззаветно преданным. Я могла бы вверить ей свою жизнь. Но она ничего не знала об Амале, о моей тайной жизни. Ради ее безопасности я не имела права ни во что ее посвящать. Ее муж сидел в тюрьме за антиправительственные настроения, и уже одно это делало ее уязвимой. Я не имела права ее подставлять.

Прошло несколько минут – я рисковала, но надо было потянуть время. Затем, как можно более непринужденно, я произнесла:

– Мне надо купить цветов, сегодня вечером мы идем в гости.

То был очередной прощальный ужин, который на сей раз устраивала Малихе. Предлог выглядел правдоподобным – явиться в гости с цветами было долгом вежливости.

– Хорошо, – сказала Фереште, – я тебя подвезу. Это было весьма кстати. Так мы могли покинуть нашу улицу и район быстрее, чем пешком. Стараясь действовать без спешки и в то же время без промедления, я одела Махтаб, и мы сели в машину Фереште.

Фереште затормозила у цветочного магазина, на расстоянии нескольких кварталов от нашего дома, и открыла дверцу, чтобы выйти, но тут я сказала:

– Оставь нас здесь. Мне надо подышать свежим воздухом. Мы с Махтаб прогуляемся до дома.

Это звучало крайне нелепо. Кому охота гулять в ледяную стужу под снегом?

– Пожалуйста, позволь мне вас подвезти, – настаивала Фереште.

– Нет. Мне действительно необходимо подышать свежим воздухом. Я хочу пройтись. – Подавшись вперед, я обняла ее. – Оставь нас, – повторила я. – Уезжай. И спасибо за все.

– Ладно, – сказала она со слезами на глазах.

Мы с Махтаб вышли из машины и смотрели ей вслед, пока она не скрылась из виду.

Холодный ветер дул в лицо, но я его не замечала. Не замечала до поры. Махтаб ни о чем не спрашивала.

Мы дважды меняли оранжевое такси, заметая следы. Наконец на одной из занесенных снегом улиц мы нашли телефон-автомат. Дрожащими пальцами я набрала номер прямого телефона, стоявшего у Амаля на столе. Он тут же снял трубку.

– Это мой самый последний шанс, – сказала я. – Я должна уехать сию минуту.

– Но требуется еще некоторое время. Пока не все организовано.

– Нет. Пора рискнуть. Если мы не уедем сейчас же, я навсегда потеряю Махтаб.

– Хорошо. Приходите.

Он дал мне адрес квартиры поблизости от его работы и предупредил – за нами не должно быть хвоста.

Повесив трубку, я повернулась к Махтаб, чтобы поделиться с ней радостным известием.

– Махтаб, мы едем в Америку.

К моему ужасу, она расплакалась.

– В чем дело? – спросила я. – Только сегодня ты сказала мне, что хочешь вернуться со мной в Америку.

– Да, – шмыгнула она носом, – я хочу в Америку, но не сразу. Мне надо пойти домой и взять кролика.

Я старалась сохранять спокойствие.

– Послушай, – сказала я, – мы купили кролика в Америке, верно? – Она кивнула. – Там же мы сможем купить и другого. Чего ты больше хочешь – вернуться в Америку или домой к папе?

Махтаб утерла слезы. В глазах своей шестилетней дочки я прочла внезапно появившуюся решимость; в тот момент я поняла – Махмуди ее не покорил. Ее дух был надломлен, но не сломлен. Она не превратилась в забитого иранского ребенка, а осталась моей храброй дочерью-американкой.

– В Америку. – Она сделала свой выбор.

– Тогда быстрее. Нам надо поймать такси.

25

– Бетти-и? – спросила молодая женщина, едва приоткрыв дверь.

– Да.