Читать книгу "Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб - Вера Камша"

– Да, я ее знаю. Дикон ее бы никогда…

О «никогда» пора забыть не только на войне. Если Ричард решил бежать, он мог понять, что Сона слишком приметна, но бросить лошадь у дома Штанцлера! Разве что бедняга не сомневался: по его следам уже идут…

– Его не могли увести силой?

– Кто, монсеньор?

Таинственные убийцы бывшего кансилльера, которых, скорей всего, не существует. Что-то заставило в общем-то доброго мальчишку сперва убить Катари с фрейлиной, а потом и старого мерзавца. Убить и бежать… Может, сама Катари? С сестры бы сталось из последних сил велеть дураку уходить.

– Вы хотите осмотреть особняк?

– Зачем? Если вы уверены, что Штанцлер мертв…

– Уверен, монсеньор. Герцог Окделл, уезжая, велел слугам уничтожить икону святой Октавии, я отменил это распоряжение. Это было бы святотатством.

– Правильно… Полковнику Блору придется обойтись без подарков. Все, что еще остается в доме, принадлежит Алве. Сейчас не до того, чтобы переделывать ворота, но выгнать лишних и поставить охрану нужно.

– Уже сделано. Позвольте мне выразить…

– Не надо, Никола. Вы все уже выразили. Не знаю, что бы я без вас делал…

– Монсеньор, нужно отменить инспекцию гарнизонов. Лучше, если письма с объяснением подпишете вы. Я распорядился их подготовить.

Никола успевает всюду, но понять, что из этого выходит, у него получается не всегда. Он не думал с драгунами Райнштайнера, и теперь тоже…

– Сейчас не время что-то отменять. Мы с Левием займемся похоронами, а вы – гарнизонами. Отправитесь с утра, с надлежащей охраной, и сдерете с нерадивых восемь шкур. Нельзя позволить им думать, что власти больше нет… Так уж вышло, что в пределах Кольца Эрнани единственный маршал и родич новорожденного принца – я. Если Ноймаринен или Алва захотят свернуть мне шею за то, что я делаю, пусть сворачивают, но пока будет так, как я скажу.

– Как именно, монсеньор?

– Катарина умерла родами. Родами. Она велела врачу спасать не себя, а сына, и врач повиновался. В присутствии двоих монахов и вашем сестра объявила меня Проэмперадором Олларии и прилегающих земель, и я немедленно приступил к исполнению своих обязанностей. Брат Пьетро и брат Анджело это подтвердят с разрешения Левия. Вы?

– Разумеется, но слухи все равно пойдут.

– Безусловно. Они бы пошли, даже будь все правдой, но я не хочу, чтобы горожане принялись искать убийцу. Не думайте… Дело не в Диконе, то есть не только в Диконе. Я не хотел бы, чтоб толпа разорвала даже Штанцлера, а люди на взводе, хотя кому это я рассказываю? Мы не можем подливать масло в огонь – наша королева умерла от естественных причин. Слабое сердце, переживания… Странно, что девочка в самом деле держалась… Держалась и…

– Хотите вина, монсеньор?

– Хочу. И вы хотите… Никола!

– Да, монсеньор?

– Я получил письмо от Эрвина… От графа Литенкетте. Он просит помощи. Ему не хватает людей, чтобы перекрыть дорогу к Олларии и заворачивать беженцев в Придду.

– Я пошлю туда Дювье. Он знает те места, хотя мне было бы спокойней увидеть беженцев своими глазами. Конечно, если в Олларии…

– Мы с Мевеном и Дэвидом справимся. Ричарда ищут?

– Я сделал все от меня зависящее.

– Не сомневаюсь. Будем помнить!

– Будем, монсеньор.

Никола не просто сочувствует, ему больно… Как же ее все любили… Все, от последнего нищего до несчастного убийцы!

– Она должна лежать среди маков… Среди маков, Никола… Идемте, срежем все, которые найдутся в этом закатном саду! Сколько бы их ни было…

2

У привратника были обе руки, то есть не у привратника, у капрала-чесночника, обманувшего Дика пустым рукавом. Ловушку поставили на всякий случай, а она сработала. Теперь ставший тюремщиком «безрукий» драил свои сапоги, насвистывая какую-то песенку. Будь мерзавец дворянином, Дик, даже связанный, знал бы, как с ним разговаривать. Но препираться со слугами и солдатней – не уважать себя, и Окделл молчал, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход.

Карваль как исчез, так и не возвращался, время шло, закрывавшие окна доски уже не золотились, но свет сквозь них еще проходил. Самые долгие дни в году и бесконечное, убивающее своей беспомощностью ожидание, в конце которого либо Багерлее, либо смерть на месте от руки все того же Карваля. Дикон понимал, почему его не прикончили вместе со Штанцлером: смерть Повелителя Скал привлекла бы слишком много внимания, а жирный Инголс заставляет говорить даже ключи. Коротышка медлил, думая, что держит в руках близкого друга ее величества, а солдаты при всей своей надежности имеют языки.

Конечно, Карваль мог приказать своим головорезам убить пленника, когда господин генерал будет где-нибудь в Барсине. Новоиспеченный барон вернется, и ему «доложат» о двойном убийстве в особняке Штанцлера. Иноходец в очередной раз убедится в незаменимости своего подручного, а подручный избавится от всех подозрений. План был бы безупречен, если б не известная всем верность Эпинэ старой дружбе. Среди чесночников может затесаться кто-то, кто предпочтет выскочке истинного герцога. Быть уверенным в молчании всех побывавших в особняке Штанцлера солдат нельзя, а выкормыш Дорака неглуп и осторожен. Это давало смутную надежду выбраться из передряги живым. Давало бы, если б не Катари…

Прежние планы Карваля были неочевидны, его нынешние действия сомнений не вызывали – инспекцию отменят, Карваля вернут, и он бросится «искать» убийцу и, разумеется, найдет. Скорее всего, герцог Окделл «погибнет в стычке», и это будет хуже всего. Смерти Ричард не боялся, как и суда. Ворон сохранил достоинство и в цепях, а мужество Алана стало легендой. Пока ты смеешься своим палачам в лицо, ты не побежден, другое дело – получить пулю в чужом подвале. Штанцлер жил и умер как подлец, но его убийство не стало возмездием. Карваль не мстил и не исполнял законный приговор, он прикончил бывшего сообщника, как вор убивает вора…

– Сидит?

– Да что ему станется? Как оно?

– Да кошки его знают. Ты его кормил?

– Такого, пожалуй, накормишь… Укусит еще. Ну, я пошел.

Шаги, шорохи, скрип. «Привратник» убрался. Тот, кто заступил на смену, смачно чихнул и осведомился:

– Ужинать будешь?

– Нет.

– А подумать?

– Нет. – В последний раз Дик перекусил утром, причем наскоро, но голодным юноша себя не чувствовал, а вот пить хотелось ужасно. Как и размяться, но не просить же милости у «тыкающего» герцогу солдата. Все, что Ричард мог в своем положении, это сохранить достоинство. Никто не скажет, что Повелитель Скал унижается и юлит, а южане – солдаты, они отличат Окделла от Штанцлера, но как же старый гусак струсил! Фердинанд и тот больше напоминал дворянина. Еще одна жертва конца Круга, как и его так и не рожденный сын… Катарина нагромоздила горы лжи, но имя отца последнего ребенка назвала верно, в этом Дикон не сомневался. Олларам отпущен один Круг. Род был обречен и иссяк, только об этом никто не расскажет. Как и о конце Ричарда Окделла. Ну почему он не умер во дворце, оборвав династию узурпаторов и смешав на клинке Алана свою кровь с кровью женщины, которую любил до того, как возненавидел?! Такая смерть не была бы ни глупой, ни бессмысленной, но Повелитель Скал сделал то, что требовал долг, и проиграл. Карас выпал из рукояти меча, второй раз его не найти. Нет камня, нет Надора, нет Окделлов…