Читать книгу "Неведомые дороги - Дин Кунц"

Крадясь вдоль проходов, вглядываясь в темноту, Френк вдруг услышал резкий скрежет. Сразу понял, что сие означает: ящик двигали по ящику.

Он поднял голову. В сумраке под потолком ящик размером с софу – он видел только его черный силуэт – балансировал на самом краю. Потом сорвался и полетел вниз.

Френк прыгнул вперед, ударился плечом о бетонный пол, откатился в сторону в тот самый момент, когда ящик взорвался, ударившись о бетон в том самом месте, где только что стоял детектив. Шоу укрыл лицо от щепок, летящих, как шрапнель. В ящике лежали хромированные краны и душевые головки. Они запрыгали по полу, пара штук больно ударили Френка по бедру и спине.

Горячие слезы боли брызнули из глаз, правый бок обожгло как огнем. Ребра, которым и так досталось, протестовали против столь резких телодвижений. Сверху раздался крик Скэгга, в котором слышались ярость, торжество и, безусловно, безумие.

Шестым чувством Френк заметил второй летящий на него ящик. Откатился к самой стене, на которой стоял Скэгг. Ящик с грохотом разбился об пол, аккурат там, где только что лежал детектив.

– Ты жив? – крикнул с верхотуры Скэгг.

Френк не ответил.

– Да, ты, должно быть, затаился внизу, потому что я не слышал твоего предсмертного вопля. Ты у нас шустрик, не так ли?

И вновь сверху донесся смех. Какой-то холодный, металлический. Одним словом, нечеловеческий. По телу Френка Шоу пробежала дрожь.

Неожиданность Френк всегда полагал лучшей стратегией. Ведя преследование, он старался провести маневр, который преступник не мог предугадать. Вот и теперь, воспользовавшись шумом дождя, барабанящего по крыше, он поднялся, сунул револьвер в кобуру, смахнул с глаз слезы боли и начал карабкаться по стене из ящиков.

– Не прячься в тенях, как крыса, – кричал Скэгг. – Выходи и попытайся застрелить меня. У тебя есть револьвер. У меня – нет. Твои пули против того, что я смогу бросить в тебя. У тебя все шансы на победу, трусливый коп!

Преодолев двадцать футов из тридцати по стене из деревянных ящиков, хватаясь пальцами за малейшие ниши, ставя ноги на крошечные выступы, Френк прервал подъем. Боль в правом боку сжималась, как лассо, и угрожала сдернуть его вниз, с высоты почти что двух этажей. Он застыл, крепко зажмурился, приказывая боли уйти.

– Эй, говнюк! – кричал Скэгг.

«Да?»

– Ты знаешь, кто я?

«Психопат, патологический убийца, кто же еще?»

– Я тот, кого одна из газет назвала Ночным потрошителем.

«Да знаю я, знаю, слюнявый дегенерат».

– Весь этот чертов город теперь не спит по ночам, тревожась из-за меня, гадая, где я! – кричал Скэгг.

«Не весь. Лично у меня сон из-за тебя не пропадал».

Наконец, жгущая, резкая боль в боку отпустила. Не исчезла полностью, но заметно ослабла.

Среди друзей в морской пехоте и полиции у Френка была репутация человека, который мог держаться и побеждать, несмотря на раны, которые любого другого вывели бы из строя. Во Вьетнаме дважды раненный пулеметными пулями в левое плечо и левый бок, чуть повыше печени, он тем не менее продолжил атаку и уничтожил пулеметчика гранатой. А потом, несмотря на хлещущую из ран кровь, здоровой рукой три сотни ярдов тащил еще более тяжело раненного друга до укрытия, где их не могли достать вьетконговские снайперы. Там их нашел и подобрал спасательный вертолет. Когда санитары поднимали Френка на борт, он сказал: "Война – это ад, все так, но на ней также чертовски интересно!"

Друзья говорили, что он сделан из железа, крепок, как скала. Но это только часть того, что говорили о нем.

Наверху Карл Скэгг шел по стене из ящиков. Френк находился уже достаточно близко, чтобы, несмотря на шум дождя, слышать его тяжелые шаги.

А если бы и не слышал, узнал о его приближении по вибрации ящиков, – два ряда которых и составляли стену, – к счастью, недостаточно сильной для того, чтобы сбросить Френка вниз.

Шоу продолжил подъем, осторожно шаря руками в темноте в поисках выступов и впадин. В пальцы впились еще несколько заноз, но на такие мелочи он внимания не обращал.

Продвинувшись по стене, Скэгг вновь крикнул в темноту, где, по его разумению, прятался Френк: "Эй, трусохвост!"

"Ты мне?"

– У меня есть кое-что для тебя, трусохвост!

«Я не знал, что мы хотели обменяться сувенирами».

– Я припас для тебя кое-что остренькое.

«Я бы предпочел телевизор».

– То самое, чем я радовал других.

«Забудем о телевизоре. Согласен на флакон хорошего одеколона».

– Иди сюда и я выпущу тебе кишки, трусохвост!

«Я иду, иду».

Френк добрался до верха, поднял голову, посмотрел налево, направо, увидел Скэгга в тридцати футах от себя. Убийца стоял к нему спиной и всматривался вниз, в темноту прохода.

– Эй, коп, посмотри на меня, я стою под лампой. Ты без труда сможешь в меня попасть. Тебе лишь надо выйти из-под стены и поднять револьвер. В чем дело? Или у тебя даже на это не хватает смелости, жалкий трусишка?

Френк ждал громового раската. И когда дождался, выполз на ящик, потом поднялся. Здесь, под самой крышей, дождь барабанил куда громче, так что на таком звуковом фоне Скэгг не мог услышать шума, вызванного движениями Шоу.

– Эй, внизу! Ты знаешь, кто я, коп?

«Ты повторяешься, парень. Скучно с тобой, знаешь ли, скучно».

– Я – главный приз, трофей, о котором коп может только мечтать!

«Да, твоя голова прекрасно смотрелась бы на стене моего кабинета».

– Ты сразу станешь знаменитым, если убьешь меня, получишь повышение по службе и медаль, трусохвост.

Лампы висели в десяти футах над головой. Скэгг и впрямь остановился прямо под одной из них, играя спектакль для одного зрителя, который, как он полагал, находится внизу.

Вынимая револьвер, Френк шагнул из полумрака в круг света.

– Если ты не хочешь прийти ко мне, трусохвост, я приду к тебе.

– И кого ты зовешь трусохвостом? – осведомился Френк.

В изумлении Скэгг резко развернулся к нему лицом и чуть не свалился вниз. Но удержал равновесие, взмахнув руками.

– Руки в стороны, становись на колени, потом ложись на живот, – приказал Френк. Револьвер он держал обеими руками.

Карл Скэгг ничем не напоминал маньяка-убийцу, каким представляют его себе большинство людей: ни тяжелых бровей, ни челюсти кирпичом, ни тупого взгляда. Наоборот, был красавчиком. Каких снимают в кино. С мужественным, но при этом чувственным лицом. И глаза отнюдь не змеи или скорпиона. Карие, чистые, располагающие.