Читать книгу "Стрелок. Путь на Балканы - Иван Оченков"

— Ваше превосходительство, — без обиняков начал жандарм, — можно с полной уверенностью утверждать, что басня о незаконнорожденном, но при этом весьма геройском отпрыске графа Блудова — ложна. Хотя кое-какие основания для нее все-таки есть.

— Как прикажете вас понимать? — удивился начальник третьего отделения.

— Дело в том, — ничуть не смутившись, продолжал штабс-капитан, — что наш старый знакомый Алоизий Мак-Гахан, немного напутал в своей корреспонденции. В ней он описывал подвиги, вполне реального нижнего чина, унтер-офицера Будищева.

— Но отчего он связал его происхождение с графом?

— Дело в том, ваше превосходительство, что весьма вероятно Будищев и впрямь байстрюк, причем именно Блудова. Однако не графа Вадима Дмитриевича, и не его брата, давно не бывавшего в отечестве, а одного из представителей другой ветви этого довольно обширного рода. Некоего ярославского дворянина отставного капитан-лейтенанта Николая Павловича Блудова, ныне уже покойного.

— Это точно?

— Помилуйте, ваше превосходительство, откуда же мне знать? По документам, Дмитрий Будищев, крестьянин Рыбинского уезда Ярославской губернии из села Будищева. Сам он о своем происхождении ничего не говорит, хотя добрая половина нижних чинов зовет его в шутку графом. Вообще, источниками этого анекдота, являются два вольноопределяющихся того же полка, Штерн и Лиховцев. Уж не знаю, с какой целью они поведали об этом офицерам, да только те мало того, что приняли все это всерьез, так еще и приукрасили легенду, привязав ее к более известному представителю рода Блудовых.

— Да уж, — проворчал Мезенцев, — армеуты просто обожают всякие сплетни!

— Именно так, ваше превосходительство.

— А что, этот унтер, действительно такой герой?

— Более чем. Вообще, он человек в своем роде замечательный. Я бы даже сказал — исключительный!

— Вот как?

— Судите сами. Будучи призван перед самым выступлением полка из Рыбинска, он в короткое время сумел стать унтер-офицером и георгиевским кавалером. Храбр, силен, отлично стреляет из любого вида оружия.

— Так-таки и отлично?

— Я сам видел его в деле. Винтовка, револьвер, картечница… все одинаково подвластно ему!

— Любопытно!

— Кроме того, каждое утро он без всякого принуждения, занимается гимнастикой, причем по довольно любопытной системе.

— А по-немецки[83] он не говорит? — нахмурился Мезенцев.

— Я тоже об этом подумал, ваше превосходительство, и даже попытался заговорить с ним на этом языке в боевой обстановке.

— Разумно, — закивал шеф корпуса жандармов, — так мог и проговориться. И что же?

— Ничего! Либо он совсем не знает немецкого, либо его нервы крепче канатов.

— В вашем голосе какая-то неуверенность…

— Дело в том, ваше превосходительство, что одну фразу на немецком он мне все-таки сказал, однако смысл ее от меня совершенно ускользнул.

— И что же это…

— Hitler kaput!

— Что, простите?

— Гитлер капут.

— Хм… а кто такой этот Гитлер?

— Не могу знать, — пожал плечами жандарм, — причем он сказал это с таким выговором, что стало ясно — Будищев не знает ни хохдойча, ни какого-нибудь другого германского диалекта.

— Любопытно. Что-нибудь еще?

— Он хорошо развит умственно, хотя умеет это скрывать, выставляя себя эдаким балагуром. Систематического образования он определенно не получил, скорее можно сказать, что лица воспитывающие его стремились дать своему подопечному в руки ремесло. Хотя и довольно оригинальное.

— Что вы имеете в виду?

— Он недурно разбирается в гальванике и даже как-то починил таковое устройство на одном из минных катеров нашей дунайской флотилии. Так что, по меньшей мере, одним успехом, моряки обязаны ему.

— Наш пострел, везде поспел, — усмехнулся шеф жандармов. — Что-нибудь еще?

— Быстро принимает решения, и не менее быстро приводит их в жизнь, — продолжил доклад Вебицкий. — Скрытен, нещепетилен….

— А подробнее?

— Я как то предложил ему за хорошую стрельбу трешку…

— Взял?

— Без малейших колебаний, хотя тут же обратил все в шутку. Кроме того, как-то идя в поиск, он переоделся в турецкую форму. Это не афишировалось, но я все-таки узнал. К тому же, когда пленный поначалу не захотел говорить, он сумел его запугать, не перейдя, однако, той грани, чтобы можно было обвинить его в недостойном отношении к военнопленным.

— Это нехорошо, — покачал головой Мезенцев. — Соответствующее повеление государя однозначно требует неукоснительного соблюдения обычаев войны. Но как отреагировало командование?

— Предпочло закрыть глаза и сделать вид, что ничего не знает. Впрочем, это вряд ли можно считать удивительным, так как руководивший экспедицией полковник Тиньков обязан Будищеву жизнью и славой пленения первого османского генерала.

— Погодите, Азиз-пашу тоже он? Однако! А каковы его отношения с вольноперами? Они ведь вчерашние студенты, не так ли?

— Так точно, ваше превосходительство. Он быстро с ними сошелся, причем, несмотря на разницу в положении, сумел поставить себя на равных, а иногда даже выказывал себя лидером их группы.

— А уж, не из социалистов ли он?

— Не похоже.

— Что это значит?

— Трудно сказать определенно, однако у меня сложилось впечатление, что при всей критичности склада его ума, он совершенно не приемлет ни либеральных, ни социалистических идей. Более того, я бы сказал, что его взгляды скорее охранительные.

— Даже так?

— По донесению одного из допрошенных мною нижних чинов, он как-то сказал, что баре, злоумышляющие противу существующего строя — идиоты, и сами копают себе могилу. Поскольку, случись революция, их первых на столбах и развесят.

— Что так и сказал?

— Дело в том, ваше превосходительство, что мой информатор человек не слишком образованный, и половины не понял, но память у него хорошая и слова его он произнес дословно.

— Послушайте, а мы с вами точно о нижнем чине сейчас говорим? Уж больно он, подлец, развит для своего положения!

— Ваше превосходительство, так он же из ярославской губернии. Они же где только не ходят и чего только не слышат в своих скитаниях. Там и не такие оригиналы случаются![84]