Читать книгу "Мелодия во мне - Элисон Винн Скотч"

Вспомнила! Я собиралась снова заняться сочинением музыки. Растить своего ребенка и заниматься музыкой. Именно так я планировала собственное будущее. Играть на фортепиано, писать новые песни, петь их самой. Пожить какое-то время такой жизнью и понаблюдать за тем, к чему это может привести. Выходит, что новая Нелл появилась на свет уже тогда, еще до авиакатастрофы. Да, такой она стала еще раньше, и такая она сегодня. Но при этом все равно осталась дочерью своего отца. Выбрала себе для жилья студию, точь-в-точь похожую на его студию. Вот, пожалуй, из-за этого и происходили все наши баталии с Рори. А Питер тут был совсем ни при чем. И то, что она первой сообщила мне об его измене, тоже уже мало что значило для меня в ту пору. Ибо я уже все для себя решила и была готова хоть завтра уйти и из галереи тоже, чтобы начать свое собственное дело. Начать заниматься чем-то таким, что будет только моим и будет принадлежать мне по праву. Вместо того чтобы торговать произведениями человека, который совершенно ясно дал понять всем нам, его родным и близким, что он категорически отказывается кому-то принадлежать, причем в любом качестве.

Чувствую, что мне снова становится плохо. Это же надо! Всю свою жизнь я пыталась освободиться от своего отца, свести к нулю его влияние на меня как на личность, а на самом деле все эти годы плыла в его фарватере. Даже студию себе выбрала по образцу его студии, даже замуж вышла, получив в итоге те же проблемы, что были у них с мамой. И при этом упорно откладывала на потом то единственное, что любила больше всего на свете, не считая его, конечно. Вот так! Даже пытаясь убежать от отца, я все равно барахталась в его сетях. Включая и последние несколько месяцев. Продолжала работать в галерее. Слушала свою драгоценную мамочку, приняла обратно своего благоверного муженька, порочное и низкое создание, а все потому, что совершенно не доверяла себе самой, собственному чутью, не могла подняться над всеми коллизиями прошлого, перешагнуть их и идти дальше. Да, это все равно что идти по высоко натянутому в воздухе канату без страховки, но ведь другие же делают это.

Я высвобождаю свои пальцы из руки Веса, слегка отодвигаю стул и поднимаюсь из-за столика. Распрямляюсь в полный рост и ликую оттого, как уверенно держат меня ноги. Кажется, они уже вполне готовы к тому, чтобы принять на себя всю ответственность за мое тело. А если шире, то за все, что мне принадлежит: мою жизнь, мое имя, мою память.

«Элинор Ригби… ждет, стоя возле окна, и все время поглядывает на дверь, над которой висит колокольчик. Кого же она ждет?»

Конечно же, это всего лишь песня, и ничего более. Какой же я была дурочкой, нафантазировав себе бог знает что!

Глава тридцать третья. «Вечная молодость» – Боб Дилан

Мама поджидает нас, стоя на парадном крыльце. Вес тормозит, я выхожу из машины, громко хлопая дверцей. Вес тоже. Бум! Бум! – лязгают железные дверцы. Звуки, похожие на выстрелы, нарушают идиллическую тишину деревенского пейзажа.

В первую секунду мама порывается встать при нашем появлении, словно она – хозяйка, встречающая гостей на крыльце своего дома. Но тут же она понимает всю нелепость ситуации и, наверное, впервые в своей жизни меняет решение и снова плюхается на скамейку, которая уже заняла свое законное место после утренней склоки между Питером и Андерсоном.

Я подхожу ближе и вижу, что глаза у мамы красные, опухшие, полные слез, и в них застыло виноватое выражение. Она уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но я снова делаю предостерегающий жест рукой. Не смей! С меня хватит. Не желаю более слышать ни единого ее слова, ни единого оправдания.

Вес обходит меня и направляется в дом, по пути сжимает мое плечо – дескать, держись! Я останавливаюсь на первой ступеньке крыльца и вскидываю подбородок. Неужели есть такие слова, думаю я, с помощью которых можно расчистить все те завалы, которые образовались в моей жизни после падения с небес? Однако, видно, пришло время высказать вслух то, что пока еще не было сказано, но рано или поздно должно было быть озвучено. Всю жизнь я тащила на своем горбу грехи матери, грехи всей троицы, замешанной в той давнем любовном треугольнике. Эти грехи затягивали нас, детей, в болото, мешали нам жить и наслаждаться жизнью. Так остались ли у нас силы и желание, которые помогли бы двинуться вперед и начать залечивать застарелые раны?

Мама откашливается.

– Хочу сообщить тебе, что я отправила Питера домой. Рори повезла его в аэропорт.

– И что? – интересуюсь я у нее. Неужели она думает, что я сейчас рассыплюсь перед ней в благодарностях? А какого черта она его сюда тащила? Уж я-то точно не просила ее об этом. Я вообще не просила ее соваться в мои отношения с Питером, разве не так? Но тут же внутренний голос осторожно подсказывает мне, что нет, не так. Просила! Сама просила. Когда лежала в госпитале и не знала, на кого и на что мне опереться в этой новой для меня жизни. Вот так все перепуталось в моей жизни: черное и белое, родня и враги, собственные инстинкты и постоянное чувство самосохранения. А потом еще новая Нелл и прежняя Нелл. И осознание собственной ответственности по отношению ко всему, включая и мою мать, и всех моих близких.

– Прости меня, – говорит мама, слегка заикаясь, словно маленький ребенок.

– За что конкретно я должна простить тебя?

Сначала я хотела сесть рядом с ней, но потом передумала. Не слишком ли большой будет такая уступка с моей стороны?

Мама закусывает верхнюю губу и начинает быстро-быстро моргать. Ну сейчас, думаю я и чувствую, как во мне поднимается волна раздражения, она погрузится в свою призрачную нирвану и станет корчить из себя духовного гуру, способного принимать любую форму. Вижу, что она отчаянно сопротивляется, что ей даже, наверное, хочется сорвать со своего лица эту уже поднадоевшую ей самой маску. Ведь из-за нее она никогда, ни разу за всю свою жизнь не выказала своего истинного «я». Да, моя мать – это та женщина, которая осталась со своим мужем, даже несмотря на те увечья, которые он нанес собственной дочери. В этом, надо признаться, мама меня удивляет.

– Послушай! – говорит она мне таким гортанным голосом, что в первый момент я даже не узнаю его. – Я сама все испортила в своей жизни. У меня все пошло наперекосяк с той минуты, как твой отец повстречал эту женщину… Хетер. Меня, между прочим, не отпустило и до сегодняшнего дня.

– А поняла ты это только сейчас? После всего, что случилось?

Она отрицательно качает головой и слепо смотрит куда-то вниз на беленые стены портика.

– Нет. Нет! Я поняла все с самого начала. Просто растерялась и не знала, что мне делать. Как поступить, чтобы было лучше. Ведь твой отец был для меня всем в моей жизни, понимаешь? А потом на какой-то богемной вечеринке он познакомился с нею. Я была в полном неведении сначала… узнала об их романе лишь спустя несколько лет. Он всегда говорил мне, что уезжает в Вермонт поработать в своей студии. – Мать замолкает, видно, погружаясь мыслями в прошлое, потом снова начинает говорить. – Словом, когда я узнала правду, то была в полном отчаянии. К тому времени уже родилась ты, а у меня – ни профессии за душой, ни работы. Вся моя жизнь, вся жизнь нашей семьи вертелась только вокруг отца, а потом, когда вскрылся этот чудовищный обман, когда я поняла, как твой отец может ловко дурачить других людей, живя двойной жизнью, что еще мне оставалось делать?