Читать книгу "Неизвестный Алексеев. Неизданная проза Геннадия Алексеева - Геннадий Алексеев"

Рекомендуется детям и взрослым

всех возрастов.

___

ДЛЯ ВАС, ДЕВУШКИ

Хотите быть одетыми модно, современно, нарядно?

Ждём вас в нашем ателье.

Проходя мимо подворотни, Д. заглянул в незнакомый двор. Он был ничем не примечателен. Стены, окна, балконы, водосточные трубы, голуби на карнизах. Посреди двора валялись деревянные ящики – видимо, поблизости располагался продуктовый магазин. На ящиках сидели женщины, видимо, продавщицы из этого магазина. Сидели они, высоко подобрав юбки и вытянув голые белые ноги – загорали. Видимо, у них был обеденный перерыв, и они решили использовать его для загорания. Лица у женщин были прикрыты платками. Наверное, для того, чтобы не загорало лицо. Сидели они молча и не шевелясь. И на первый взгляд было в этом что-то странное и даже жуткое. Можно было подумать, что женщины эти кем-то изнасилованы, а потом зверски умерщвлены и брошены здесь, в тихом дворе на этих деревянных ящиках не то из-под картошки, не то из-под пива. Рядом шумная многолюдная улица, но никто не догадывается заглянуть в этот двор, никто не знает, что здесь совершено гнусное преступление. Четверо женщин изнасилованы и убиты прямо среди бела дня, прямо посреди двора, в хорошую солнечную погоду во время краткого обеденного перерыва!

В одном из окон за стеклом Д. заметил бородатого старика с маленьким ребёнком на руках. Старик показывал ребёнку на Д. и что-то говорил, улыбаясь. А ребёнок, засунув палец в рот, глядел на Д. с большим интересом. Д. тоже заулыбался, помахал ребёнку рукой, ещё раз взглянул на голоногих женщин и вышел со двора.

Почувствовав, что проголодался, Д. направился в ближайшую столовую, поглядел на меню, вывешенное в вестибюле, и встал в длинную очередь. «Всюду полно народу! – думал Д. – Всюду толпы, всюду очереди, всюду, всюду давка, всюду теснота!» Очередь двигалась медленно. Чувство голода росло. Вместе с ним росла злость на очередь и на двух женщин в белых, изрядно запачканных халатах, стоявших за прилавком и отпускавших первые и вторые блюда. За спинами женщин была видна обширная кухня. Посреди неё стояла широченная плита. На плите располагались огромные кастрюли, сковороды и противни. Клубился пар. Что-то шипело, булькало и скворчало. Пахло пережаренным мясом, луком, подсолнечным маслом и бараньим жиром. Раскрасневшиеся поварихи большими поварёшками перемешивали в кастрюлях какое-то варево. Впрочем, нетрудно было догадаться, что именно варилось. На кастрюлях крупными буквами было написано: «Бульон», «Рис», «Рассольник», «Компот». В сторонке у стены неподвижно сидела старуха в сером фартуке. Руки её были устало опущены между колен. Глаза её были закрыты. Старуха отдыхала. В столь преклонном возрасте трудно, конечно, проводить свои дни в духоте у раскалённой плиты. Но так уж, видно, сложилась жизнь у этой старой женщины. На другую работу она была неспособна, а дети о ней позабыли. А может быть, и не было у неё детей. Или умерли её дети. А она всё живёт и целыми днями ворочает эти гигантские кастрюли и следит за плитой, чтобы она топилась как следует.

Д. поставил на поднос свои тарелки и хотел было направиться к свободному столу. Но свободных столов не было. А у некоторых уже стояли люди, поджидая, когда освободятся. Голод и раздражение достигли апогея. «Чёрт бы побрал эту столовку! – ругался Д. про себя. – Вечно здесь очередь! Вечно здесь толкучка! Вечно здесь усесться негде!» Но тут же появилось свободное местечко у окна, и Д. сел. Ел он медленно, спешить было некуда. Напротив него сидел какой-то странный тип. Трудно было сообразить, сколько ему лет и кто он, собственно, такой. Голова у него была совершенно голой. Однако не было впечатления, что она побрита. Похоже было, что человек был от природы совершенно безволосым. Уши были плотно прижаты к черепу, и от этого голова выглядела как большое, гладкое, продолговатое яйцо. Человек ел старательно, громко чавкая и энергично двигая челюстями. При этом на лбу у него то и дело появлялись глубокие морщины и всё лицо ходило ходуном. «Чудной какой человек! – думал Д., украдкой поглядывая на соседа. – Есть в нём нечто нечеловеческое. Будто инопланетянин какой-то. Быть может, он и впрямь инопланетянин? Где же ещё может пообедать инопланетянин, как не в этой простой, дешёвой столовой? Денег у него наших, земных, конечно, мало – откуда он их раздобудет? Вот, прилетел, почувствовал запах еды, наскрёб в карманах немножко мелочи, сидит, лопает. Он ещё даже и увидеть-то ничего не успел. Прямёхонько в столовку. Проголодался в дороге. Явно инопланетянин. Типичный к тому же инопланетянин. Таких вот и показывают во всяких фантастических фильмах. Предложить ему, что ли, трёшку? Жалко парня».

Пока Д. насыщался, в столовой стало посвободнее. Все столы были заставлены грязной посудой – почему-то её не убирали. Это производило крайне неприятное впечатление. Даже аппетит от этого портился. Наконец появилась молоденькая девица в очень коротенькой юбочке и в очень грязном, вероятно, когда-то белом, фартуке. Она принялась неторопливо собирать грязные тарелки и погружать их на алюминиевую тележку. Вилки и ложки то и дело падали на пол, и девице приходилось то и дело нагибаться и подымать их с полу. При этом коротенькая юбочка уже вовсе не могла скрыть её ноги в коричневых колготках, и они были видны почти полностью, до самых ягодиц. «Небось ленива, – подумал Д., – плохо училась в школе, не поступила ни в институт, ни в техникум, вот и собирает здесь посуду с объедками, вот и возится с этими ложками и вилками. Замуж бы ей поскорее выскочить, дурёхе».

Д. вспомнил о Зиночке. Тоже ведь, наверное, плохо училась. Поэтому и образования путного нет. Потому и торчит за кофейным аппаратом, несмотря на всю свою обворожительность. «Но отчего же всё-таки она до сих не замужем? – опять подумал Д. – Или она уже побывала замужем, муж попался неудачный, и она с ним развелась?»

И снова Д. очутился на улице. И снова он оказался в толпе пешеходов. Навстречу ему по правой стороне тротуара медленно и торжественно двигалось шествие. Впереди шёл совсем ещё молоденький отец, бережно прижимая к груди небольшой, перевязанный розовой лентой свёрток с новорождённым младенцем. За ним следовала такая же юная, миловидная мать с большим букетом цветов. За нею следовали родственники – человек семь-восемь. У всех были сияющие, счастливые лица. На них смотрели, на них оглядывались, и им это явно нравилось. Судя по всему, они только что вышли из дверей родильного дома, который находился где-то неподалёку. Вероятно, жили они тоже где-то рядом и потому не взяли такси, а отправились пешком, демонстрируя всем своё счастье. «Вот и ещё кто-то появился в мире, – подумал Д. – Народу множество, а он всё прибывает и прибывает, и его становится всё больше и больше, и конца этому не видно. Скоро не то что яблоку, а клюковке негде будет упасть, брусничинке некуда будет скатиться! Не к добру всё это, не к добру! Плодятся, размножаются неудержимо, с бесшабашностью необъяснимой! Не кончится это добром, не кончится!»

У входа в метро продавали пирожки с мясом. У продавщицы была незаурядная внешность. Продавщица блистала красотой. Кудри чёрные до плеч, перехваченные ярко-алой лентой. Чёлка подвитая, вся в колечках, до самых глаз. Глаза большие и тоже чёрные, с выпуклыми голубыми белками. Ресницы длиннющие, изогнутые, тоже очень чёрные. Нос прямой, крупный, с широкими, чуть вывернутыми ноздрями. Кожа смуглая, матовая, чистая. Кисти рук узкие, запястья тонкие, на них браслеты, вроде бы золотые. Ногти широкие, покрашенные пурпурным лаком. Кофточка тоже чёрная, с крупными красными розами, как бы небрежно разбросанными на чёрном.