Читать книгу "Гостомысл - Александр Майборода"

— Эрик... — позвал Трюгви.

Лисенок, вглядывавшийся в сторону неизвестного корабля, повернул к нему лицо и спросил:

— Чего?

— Ты об этом лучше помалкивай..., если хочешь сохранить голову на плечах, — вполголоса проговорил Трюгви.

— Но я...

Трюгви перебил его:

— Конунг не любит, когда болтают о его тайных делах.

— Понятно, — сказал Лисенок и продолжил наблюдение.

Через минуту он доложил:

— Там два корабля, они идут на веслах.

— Ветер для них встречный, — сказал Трюгви. — Ты гляди получше: купцы это или военное судно?

— Знамени еще не рассмотреть, — сказал Лисенок.

— А впрочем, никакого значения это не имеет, — сказал Трюгви и приказал кормчему править на неизвестные корабли.

Корабли быстро сближались.

— Купцы были бы нам кстати, — если они возвращаются из земли корелов, то мы сможем получить от них ценную информацию о том, чем занимаются корелы. И главное — что делает словенский вождь, — проговорил Трюгви, задумчиво глядя на приближающиеся корабли.

— Они слишком смело идут, — сказал Лисенок.

— Наверно, не увидели нас, — сказал Трюгви.

— Они не могут нас не видеть. Только разве, если все там спят, — сказал Лисенок.

— Глупости, — сказал Трюгви. — Значит, они намереваются напасть на нас.

— На них словенские знамена, — сказал Лисенок, рассмотрев наконец-то, корабли.

— У них два корабля, у нас три. Хорошее соотношение сил для нас, — отметил Трюгви. — Точно. Они с ума сошли.

И, в самом деле, словенские суда оказались в крайне невыгодном положении — из-за встречного ветра они не имели свободы маневра, и, кроме того, по ветру стрелы данов будут лететь дальше. Обойти же данов или спастись бегством словены уже не могли, так как корабли данов летели к ним на всех парусах, и расстояние уменьшалось с каждой минутой.

Трюгви ликующе потер ладони, приговаривая:

— Ага, попались!

Воодушевленный удачей и желая ускорить дело, Трюгви приказал гребцам сесть на весла и грести изо всех сил.

Затем приказал сигнальщику дать сигнал остальным стругам, чтобы они обошли словенские суда и отрезали им путь к бегству.

Получив сигнал, два крайних корабля сначала выстроились в линию, затем стали опережать средний корабль, так что линия превратилась в мешок, в который даны хотели поймать словен

Трюгви удовлетворенно рассмеялся, — словене, увидев идущие на них корабли, обязательно испугаются и попытаются спастись бегством. Но для этого им придется остановиться. В это время своим судном Трюгви врежется между стругами словен, а два других стиснут их с боков. Таким образом, словенским кораблям придется отбиваться сразу с двух бортов, притом, что на крайних стругах против них окажется в два раза больше воинов. В результате словен можно будет легко перебить.

Трюгви отдал приказ лучникам сосредоточиться у бортов и ждать его приказа.

Глава 66

Девятко дошел до Невы, однако входить в реку не стал.

Он рассудил: дальше по берегам Невы были болотистые места, поэтому если бы даны сторожили вход в Неву, то они расположились бы на берегу Нево-озеро, где суше и удобнее и хороший обзор озера.

К тому же Девятко не хотелось попасть в засаду: разгром словенской дружины наглядно доказал, что даны способны на хитрость. Обнаружив словенское судно, они и на этот раз могли проявить коварство — пропустить его в Неву, а там отрезать путь к отступлению и уничтожить.

Разумеется, служба в княжеской дружине предполагает риск и даже гибель.

«Но нужно ли это мне?» — думал Девятко.

Многие приходят в княжескую дружину, не имея ни дома, ни добра, ни жены ни детей. Нет у них ничего, кроме только крепкой руки да отваги.

К старости дружинник успокаивается и доживает свой век в сытости и богатстве — все это дает им князь.

Но, когда князь беспокойный и лезет во все драки, немногие из дружинников доживают до старости.

Обычно задиристы молодые князья.

Князь Буревой в молодости также был лихим воякой, и потому его верховенство признавали племена на огромной территории от южных до северных морей. Но к старости он успокоился, и если раньше его в княжеском дворце застать было невозможно, то в последнее время он предпочитал далеко от молодой жены не уезжать, а в серьезные войны не ввязываться.

Поэтому служить в его дружине было одно удовольствие: и спокойно, и прибыльно.

Девятко сначала показалось, что Гостомысл по малолетству будет тихо сидеть в Кореле. Ну, разве, решится сходить собрать дань. Поэтому, когда другие дружинники ушли из дружины,

Девятко остался.

Но теперь ему стало ясно, что Гостомысл княжеских обычаев не нарушит, будет воевать, не щадя своей дружины.

А раз так, то дальновидный боярин побеспокоится о себе сам.

Поэтому, издали осмотрев берега Невы, Девятко отдал кормчему приказ идти вдоль берега в сторону города.

Он рассчитал, что у берега, под прикрытием лесистых берегов и камыша, встречный ветер был тише, поэтому таким путем быстрее можно было дойти до точки встречи с Гостомыслом.

Так оно и вышло, — когда струг Девятко вышел из зоны затишья, то он сразу увидел несколько парусов. Вначале Девятко обрадовался быстрой встрече, но затем насторожился: у Гостомыс-ла было только два струга, а он видел целых пять: два двигались в сторону берега и три против них.

Вскоре Девятко рассмотрел — три струга шли под знаменами данов.

Теперь Девятко догадался, что происходило: Гостомысл нарвался на отряд данов, при этом оказался в крайне невыгодной позиции.

— Князь попал в западню, — сказал старший мечник Ясен.

— Вижу, — зло ответил Девятко.

Девятко понимал, что он обязан идти на помощь Гостомыс-лу: он мог напасть на данов сзади, и тогда данам пришлось бы туго.

Но он тут же эту мысль отмел: корабли данов и князя вот-вот столкнутся, и пока он дойдет до места сражения, с одной из сторон будет покончено; причем угадать, кто будет разгромлен, не сложно. При таких обстоятельствах вмешиваться в сражение было равноценно самоубийству.

— Кормчий, уходим снова в камыши! — приказал Девятко.

Кормчий не поверил своим ушам.

— Боярин, да ты никак рехнулся? Там же наши сейчас вступят в бой, и им наша подмога очень пригодится! — горячо проговорил он.

— Не твое дело, смерд! Делай как я приказываю! — взвизгнул на кормчего Девятко.

Однако кормчего услышали мечники и гребцы, и между ними пошел ропот, — это предательство!