Читать книгу "Британская разведка во времена холодной войны - Колдер Уолтон"

Чтобы собрать как можно больше информации о политических взглядах Кеньятты, МИ-5 изучила его близкое окружение в Англии. В некоторых случаях это привело ее к совершению действий, которые с точки зрения гражданских свобод были по меньшей мере сомнительными. Одним из ближайших друзей Кеньятты в Лондоне был Питер Коинандж – сын вождя кикую, связанного с мау-мау. Как только в Кении было объявлено чрезвычайное положение, МИ-5 согласилась на просьбу колониальной администрации поместить Коинанджа под наблюдение, получив ордер министерства внутренних дел на его домашний адрес. Из перехваченной корреспонденции стало известно, что Коинандж был пылким сторонником Конгресса народов против империализма (COPAI) – объединения левого толка, целью которого была борьба за колониальное освобождение. МИ-5 была не склонна начинать расследование деятельности самого Конгресса, не в последнюю очередь потому, что среди его сторонников были несколько членов парламента от Лейбористской партии, в том числе Барбара Касл и Феннер Брокуэй.

Однако в конце октября 1952 г. под сильным давлением со стороны Министерства по делам колоний МИ-5 неохотно согласилась взять под наблюдение штаб-квартиру COPAI, хотя ясно дала понять, что, если это когда-нибудь раскроется, министерство по делам колоний будет нести за это ответственность наравне с МИ-5. Как в МИ-5 написали в министерство по делам колоний: «Это является не только защитой наших источников, о которых мы беспокоимся. Мы разделяем с вами ответственность за изучение деятельности организации, методы работы которой открыты и законны и среди приверженцев которой много членов парламента, из-за влияния, которое оказывает ее деятельность на состояние дел, представляющих интерес с точки зрения безопасности». Через несколько недель действия ордера Министерства внутренних дел МИ-5 доложила в министерство по делам колоний, что он не дал ничего, что представляло бы интерес с точки зрения безопасности, и поэтому его действие будет прекращено. Однако ясно, что в своем расследовании в отношении COPAI МИ-5 действовала на грани нарушения закона с точки зрения того, что позволительно разведывательной службе в свободной демократической стране. На самом деле, судя по некоторым примечаниям в досье Коинанджа, находившемся в МИ-5, у нее были досье даже на Касл и Брокуэя – тревожный факт с точки зрения конституционности, учитывая неприкосновенность, которой обладали члены палаты общин по британской конституции92.

По иронии судьбы, эти сомнительные расследования позволили МИ-5 с долей уверенности сделать вывод о том, что Кеньятта не является идеологически преданным коммунистом, а свою поездку в Москву он совершил скорее из любопытства, нежели по убеждению. В то время как МИ-5 успешно утихомиривала страхи в Лондоне насчет Кеньятты, меньший успех ей сопутствовал в Найроби, где колониальная администрация продолжала слепо верить в то, что он возглавляет восстание мау-мау, что он коммунист и агент Москвы. После объявления в Кении чрезвычайного положения офицер связи МИ-5 по вопросам безопасности в Найроби С.Р. Мейджор ошибочно полагал, что Кеньятта помогал организовывать некоторые инциденты мау-мау еще до октября 1953 г., после чего события стали нарастать как снежный ком – эффект, который он был бессилен предотвратить. На самом деле Кеньятта никогда не имел никакого отношения к движению мау-мау.

Однако Мейджор был прав, когда прямо сообщил МИ-5 в Лондон, что решение колониальной администрации отдать Кеньятту под суд мотивировано политической целесообразностью и необходимостью найти виновного, чтобы умиротворить европейцев, поселившихся в колонии, – Мейджор был резко против этого. Теперь мы знаем, насколько низко пала колониальная администрация, чтобы Кеньятта был признан виновным: она так отчаянно хотела установить его вину, что даже не постеснялась утверждать, что его изучение антропологии в свое время в Лондоне позволило ему заниматься колдовством и черной магией мау-мау. Свидетели короны на его суде были подкуплены и выступили с дикими сфабрикованными обвинениями. В апреле 1953 г. Кеньятта был признан виновным в «членстве и руководстве» движением мау-мау и оставался в тюрьме до 1959 г., после чего содержался в Лодваре – безводной местности на севере колонии. Когда в 1960 г. был опубликован доклад Корфилда – официальное заключение по движению мау-мау, – в нем все так же утверждалось, что Кеньятта – коммунист и руководитель восстания мау-мау. В реальности колониальная администрация перепутала символ восстания с его лидером93.

При чрезвычайном положении в Кении усилия МИ-5 были сфокусированы на обеспечении оперативной информацией вооруженных сил. Однако когда в ведении активных боевых действий наступил перелом, особенно после операции «Наковальня» в 1954 г., МИ-5 и особый отдел в Кении снабжали администрацию все нарастающим количеством дипломатической и политической информации. Губернатор Бэринг отметил в 1956 г., что офицер связи МИ-5 по вопросам безопасности в Кении тесно связан с администрацией, так что информация текла в обоих направлениях между Лондоном и Найроби.

Несмотря на протесты европейских поселенцев в колонии, в 1957 г. в Кении была введена так называемая «конституция Литтелтона», которая давала большее политическое представительство местному населению, как и в Нигерии несколькими годами раньше. Это впервые привело к избранию чернокожего африканца министром в Законодательный совет Кении. Этим африканцем был Том Мбойя – талантливый, блестящий политик с оксфордским образованием с «белого нагорья». Его избрание заставило МИ-5 и особый отдел задуматься о совместном использовании информации с местными политиками, многие из которых сами были объектами разработок МИ-5 и особого отдела.

Как это было в других колониях, двигавшихся к внутреннему самоуправлению и в конечном счете независимости, таких как Индия и Золотой Берег, особый отдел в Кении уничтожил компрометирующие документы, которые у него имелись на национальных лидеров, особенно документы, имевшие отношение к информаторам и шпионам. Один британский чиновник записал в августе 1963 г., накануне обретения Кенией независимости, что проблема особого отдела в Кении состояла в том, что «на него взвалили наследие недоверия». Для его преодоления он начал делиться информацией с министрами в правительстве, ожидающими вступления в должность, – по крайней мере, внешне. Новый свет на этот процесс проливают документы департамента разведки и безопасности Министерства по делам колоний, а также личные бумаги начальника разведки в Кении Мервина Мэнби. Когда в Кении начались конституционные подвижки, МИ-5 и особый отдел в Кении разработали систему, согласно которой «чистая» информация, то есть проверенная информация, «чрезвычайно тенденциозно освещающая угрозы безопасности и вопросы закона и порядка», передавалась министрам из числа африканцев, вроде Мбойи. Это называлось «материалы наследия». Однако эти документы раскрывают, что, несмотря на жест доброй воли, начальник разведки в Кении сохранил небольшую группу офицеров-европейцев из особого отдела, которые продолжали следить за деятельностью давних врагов колониальной администрации, даже если теперь они оказались избранными в Законодательный совет. Члены этой группы докладывали о своих находках Начальнику разведки и самому губернатору «непосредственно, но тайно» и всегда устно, никак не письменно94.