Читать книгу "До свидания там, наверху - Пьер Леметр"

– Вас ожидают большие неприятности, – сказал ему старый Перикур, когда Анри сел напротив него, все еще держа в руке визитную карточку, предписывающую ему явиться.

Анри ничего не ответил, потому что так оно и было. Все, что еще было поправимо, – мелкие проблемы с кладбищами – после обвинения в подкупе чиновника становилось почти непреодолимым.

Почти. То есть не совсем непреодолимым.

И стало быть, раз Перикур послал за ним и дошел до того, чтобы настичь его в постели одной из любовниц, значит он ему ужас как нужен.

О чем же пойдет речь, если тесть соизволил позвать его, Анри д’Олнэ-Праделя, чье имя он произносил не иначе как с пренебрежением? Анри не имел об этом ни малейшего представления, он только знал, что вот он здесь, сидит в кабинете старика, а не стоит, и что он ни о чем не просил. Забрезжил слабый лучик надежды, но Анри не задал ни одного вопроса.

– Без меня вам с неприятностями не справиться.

Анри совершил первую ошибку: самолюбие заставило его слегка скептически ухмыльнуться. Перикур отреагировал с яростью, какой Анри в нем не знавал.

– Вы покойник! – взревел он. – Вы понимаете? Покойник! С тем, в чем вас обвиняют, государство лишит вас всего: состояния, репутации – всего, и вы от этого не оправитесь. А закончите свои дни в тюрьме!

Анри принадлежал к тому роду людей, которые после крупной тактической ошибки способны проявить замечательную интуицию. Он встал и направился к выходу.

– Стойте! – крикнул Перикур.

Без тени какого-либо колебания Анри развернулся, решительным шагом прошелся по комнате, оперся ладонями о стол тестя, наклонился к нему и сказал:

– Тогда прекратите мне грубить. Я вам нужен. Не знаю для чего, но, чтобы все было ясно, о чем бы вы меня ни попросили, мои условия остаются прежними. Министр ваш человек? Очень хорошо, в таком случае вы лично переговорите с ним, сделаете так, чтобы все, что он мне инкриминирует, было бы выброшено на свалку, я хочу, чтобы с меня сняли все обвинения.

Высказав это, он снова сел в кресло и скрестил ноги. Можно было поспорить, что он сидит в Жокей-клубе в ожидании, когда мажордом принесет ему бокал отменного коньяка. Любой другой в таком положении дрожал бы, задаваясь вопросом, чего от него потребуют взамен, только не Анри. Три дня он думал о неминуемом крахе, и теперь он был готов на все. Велите убить – убью.

Перикур вынужден был все объяснить: свой заказ памятника погибшим, мошенничество в масштабах всей страны, в котором самой значительной, видной жертвой был он. Анри хватило ума не улыбнуться. И он начинал понимать, о чем попросит его тесть.

– Скандал неизбежен, – пояснил Марсель Перикур. – Если полиция их арестует до того, как они сбегут, ими завладеют правительство, судьи, газеты, ассоциации, жертвы, бывшие фронтовики… Я этого не хочу. Найдите их.

– Что вы хотите с ними сделать?

– Это вас не касается.

Анри был уверен, что Перикур и сам этого не знал, но это не его дело.

– А почему я? – спросил Анри.

Он тут же прикусил язык, но было поздно.

– Чтобы отыскать этих мерзавцев, нужен мерзавец того же пошиба.

Анри проглотил оскорбление. Перикур пожалел о сказанном – не потому, что зашел слишком далеко, а потому, что это было непродуктивно.

– Кроме того, время поджимает, – добавил он уже более примирительным тоном. – У нас остаются часы. У меня никого, кроме вас, нет под рукой.

Около восемнадцати часов, сменив дюжину раз место наблюдения, ему пришлось признать очевидное: стратегия ожидания в почтовом отделении на улице Лувра не сработает. Во всяком случае, сегодня. И никто не мог сказать, будет ли завтра.

Какая еще зацепка была у Анри, кроме как ждать на почте у Лувра гипотетического прихода абонентов почтового ящика номер 52? Только типография, изготовившая каталог?

– Туда не ходите, – предупредил Перикур. – Вам придется задавать вопросы, а если распространится весть о том, что этой типографией интересуются, доберутся до ее заказчиков, до самой компании, мошенничества, и разразится скандал.

Если не типография, то остается банк.

«Патриотическая Память» получала авансы от клиентов, но, чтобы узнать, в какой банк положены собранные средства, нужны были время и допуск – все то, чего у Анри не было.

Все возвращалось к исходному пункту: или почта, или ничего…

Он не стал идти против натуры и выбрал наступление. Несмотря на запрет Перикура, он поехал в типографию братьев Рондо на улице Аббесс.

В такси он еще раз пролистал переданный ему Перикуром каталог «Патриотической Памяти»… Реакция Перикура была значительно острее реакции закаленного делового человека, ставшего жертвой мошенничества, это была реакция человека, задетого лично. Тогда о чем идет речь?

Такси застряло в пробке на улице Клиньянкур. Анри закрыл каталог, испытывая смутное восхищение. Он занимался поисками опытных мошенников, организованной, опытной банды, шансов найти их было немного, потому что в его распоряжении имелось совсем мало данных, а времени еще меньше. Он не мог не почувствовать некое восхищение добротностью этого надувательства. Каталог был почти шедевром. Если бы все помыслы Анри не были устремлены на результат, от которого зависела его жизнь, он бы улыбнулся собственному определению. Но вместо этого он поклялся себе, что раз речь идет о том, кто кого, то, если понадобится, он уничтожит эту банду боевыми гранатами, горчичным газом, расстреляет из пулемета. Если отыщется хоть малейшая лазейка, он от них оставит мокрое место. Он почувствовал, как мышцы у него на груди и животе напряглись, а губы сжались…

Вот так, подумал он, дайте мне один шанс из десяти тысяч, и вы покойники.

40

Ему немного нездоровится, отвечал Альбер всем служащим в «Лютеции», которые беспокоились, что ничего не слышно о мсье Эжене. Вот уже два дня он не показывался и ни за чем не посылал. Все привыкли к его исключительным чаевым, и то, что они вдруг перестали их получать, вызывало огорчение.

Альбер отказался от услуг врача отеля, но тот все равно пришел. Альбер приоткрыл дверь, сказал, ему лучше, спасибо, он отдыхает, и закрыл ее.

Но Эдуару лучше не становилось, он мучился, извергал обратно все, что съедал, из его горла вырывались хрипы, как из кузнечных мехов, а жар не спадал. Выходил он из такого состояния очень долго. Альбер задавался вопросом, будет ли Эдуар в состоянии перенести поездку? Как, черт возьми, он достал героин? Альбер не знал, много ли его надо, он в этом деле совсем не разбирался. А если героина не хватит, что будет, если Эдуару понадобятся новые дозы во время многодневного плавания, что с ними будет? Альбер, никогда раньше не плававший на корабле, опасался морской болезни. Если он не сможет заботиться о товарище, кто будет этим заниматься?