Читать книгу "Отец и сын - Георгий Марков"

— Хорошо! Ах, как хорошо! — потягиваясь, сказал Алешка. — Ну, в путь, Надя!

Попробовали плыть, освещая реку горящей берестой. Надюшка сидела на носу, держала шест и, когда береста догорала, надевала на шест новый виток. Девушка немало уже походила по рекам, знала их норов и причуды. Доводилось ей плавать и ночью.

— Держись, Алеша, ближе к яру. Тут стрежь сильнее.

— А ты изредка подымай шест повыше, чтоб видел я дальше.

Они молчали, всматриваясь в темноту, прислушиваясь к завыванию ветра и плеску воды. Один раз обласок ударился боком обо что-то твердое, заколыхался. Оба они знали, что надо делать в таких случаях: сиди крепко, не выравнивай качания обласка, иначе не успеешь моргнуть, как окажешься в реке.

— На лесину наскочили. Вчера ночью, видать, ураганом свалило, — сказал Алешка, круто отталкиваясь от дерева, погруженного в воду.

Теперь коряги ему чудились всюду. Пришлось выйти на берег. Сидели у костра и томительно ждали, когда минует ночь.

На рассвете они решили, что надо плыть быстрее и у них есть для этого запас сил. Надюшка села спиной к Алешке, взяла весло, подаренное приемщиком. Теперь они гребли двумя веслами.

Алешка был уже отменный ездок на обласках, но он и подумать не мог, какой опытной мастерицей окажется Надюшка. Она работала веслом уверенно, соблюдала строгий ритм движений, и при каждом ее гребке обласок чуть вздрагивал, подаваясь вперед. Вскоре Алешка приноровился к Надюшкиной работе, и они летели по реке, словно под парусами.

От темна до темна без устали плыли они, рассказывая друг другу о всем пережитом, что выпало им на долю. Разговаривать было не очень удобно. Он видел только ее спину и затылок, а она не видела его совсем. Но изредка Надюшка оборачивалась, и тогда перед Алешкиным взором сияли счастьем ее голубые глаза. Алешка видел ее строго очерченный профиль, с прямым носиком, высоким лбом и словно точеным подбородком.

За весь день они сделали две короткие остановки, чтобы пожевать хлеба с брусникой. С наступлением темноты решили причалить на ночевку. Бересту сожгли в прошлую ночь, да если б она и осталась, плыть дальше они не смогли бы — силы иссякли.

Алешка развел костер, сразу же свалился на землю и уснул. Надюшка приготовила ужин, но есть одна не захотела. На все ее уговоры Алешка не откликался. Он спал так крепко, что поднять его сейчас было б не просто.

Надюшка сняла котелок с варевом, отставила под куст, подложила в костер побольше дров и прилегла с намерением караулить Алешкин сон. Она долго боролась с дремотой, пересиливала усталость, но в середине ночи уснула внезапно, не успев даже подсунуть под голову собственный кулак.

Когда она очнулась, Алешка бродил уже возле костра. Открыв глаза, она увидела, как, осторожно ступая на носки, он несет из топольника сукастую сушину. Не желая рубить ее топором, чтобы стуком не разбудить Надюшку, он положил сушину на костер целиком.

«Не сплю я, Алеша. Зря осторожничаешь», — хотела сказать Надюшка, но его забота была так приятна, что она лежала несколько минут неподвижно, молча наблюдая за ним.

Перед рассветом позавтракали, разогрев ужин. Прежде чем отправиться дальше, Алешка сходил к обласку, вычерпал воду, уложил припас. Вернулся от реки повеселевший.

— Забереги, Надя, за ночь такие образовались, что вот-вот река станет. А только она нам теперь не страшная. До Оби, по моим приметам, рукой подать, а Обь еще с недельку подымится.

Едва забрезжил рассвет, они сели в обласок, взялись за весла.

Часа три плыли без передышки. Снежная крупка секла их лица. Встречный ветер буровил воду, гнал волну, сдерживал движение. Алешка снова применил прежний маневр — прижимался к берегам, старался использовать каждую минутку затишья. Работать приходилось не щадя сил, и разговор не клеился. Вдруг в тот момент, когда Алешка направил обласок к берегу, чтобы сделать остановку на отдых, над тайгой разнесся протяжный гудок парохода.

— Ты слышишь, Надя?! — закричал Алешка. — Вот бы нам попасть на него! И базу догнали бы, и сами целее были бы!

— А может быть, Алеша, пароход-то этот в низовья плывет? — усомнилась Надюшка.

— Ни в коем разе! В низовьях поблизости ни одного затона нету. В Томск идет! Наверняка в Томск. Припоздал где-то!

И вместо того чтобы отдыхать, они приналегли на весла. В устье Тыма находился огромный дровяной склад. Здесь все пароходы делали остановку, чтобы пополнить запасы топлива. Если пароход станет под погрузку — часа два простоит, это уж наверняка. Неужели они за два часа не успеют добраться до Усть-Тымского?! По прямой тут до пристани пять километров самое большее, но рекой, да еще при встречном ветре, не сложить и в десять.

— Повезло нам, Надя! Только бы не упустить, догнать! — Алешка круто выбрасывал весло, глубоко погружал его, тащил к себе. Насчет сноровки и силенок Надюшка немногим уступала ему. Ее весло так и строчило воду!

Несмотря на студеный ветер, который с каждой минутой становился и резче и холоднее, оба взмокли от напряженной гребли. До пристани оставалось два-три километра, когда послышался гудок парохода, вначале протяжный и после перерыва короткий. Алешка хорошо знал сигналы судов. Пароход давал первый отвальный свисток. Через некоторое время раздастся второй, потом третий свисток — и пароход начнет отчаливать.

— Ну, Надя, отстать нам от него никак невозможно! Это же будет беда! — с хрипотцой в голосе от натуги сказал Алешка и с новой силой принялся грести.

Вскоре пристань открылась перед ними, и они увидели у причала буксирный пароход, прижимавшийся к барже.

— Это «Фрунзенец»! Он хоть и не ахти какой на вид, а силенка в нем есть, довезет нас до базы за милую душу, — обрадовался Алешка. Теперь было ясно, что пароход не уйдет раньше того, как они подплывут к нему.

Второй гудок парохода послышался как раз в тот момент, когда обласок заскрипел днищем по песку. Алешка плеснул в лицо ледяной водой, обтер его ладонью и бросился на палубу к капитану.

Надюшка стояла возле обласка, ждала. От долгого напряжения в глазах ее расплывались голубые, розовые, фиолетовые, зеленые круги. Одеревеневшие руки висели бессильно, пальцы не разгибались, будто до сих пор держали весло. «Вот это гонка! Сроду с такой быстротой не ездила на обласке. И все он, Алеша! Одной бы ни за что пароход не догнать», — думала она.

Алешка вернулся сияющий.

— Берут нас и с обласком в придачу! Как только сказал, что мы со скобеевской базы, капитан даже обрадовался. «Пожалуйста, говорит, заходите, грейтесь. Если, говорит, база ушла из Каргасока недавно, догоним ее. Мы все-таки в два раза быстрее движемся, да и ночью редко стоим». И как же пофартило нам, Надя!

— Удачливый ты, Алеша, быстрый! Другой бы замерз у Кедрового яра.

— Это ты удачливая, Надя! Ах, обрадуется Тихон Иваныч! Отправлял меня в путь, а у самого кошки на сердце скребли.