Читать книгу "Летописи Дорна. Белый воин - Алексей Осадчук"

— Да, конунг. Ты прав. Особенно приятно то, что я нахожусь в доме человека с не менее древней родословной, чем моя.

Тишина в зале. Некоторые воины потянулись к своим режуще-колющим инструментам. На лице конунга смешанные чувства — то ли улыбка, то ли…

Один из воинов приподнялся со своего места. Приклей легендарному борцу Карелину бороду, надень на него кольчугу, а в руки дай обоюдоострую секиру — вот и портрет поднявшегося.

«Серьезный дядька», — промелькнула мысль.

Конунгу стоило только взглянуть на гиганта, и тот опустился на место. Но это не помешало ему продолжать буравить наглого парнишку маленькими глазками.

— Что ж, и мне приятно видеть в своем доме человека с такой же долгой историей рода. Только вот хотелось бы уяснить кое-что, — произнес лукаво, будто даже по-отечески, конунг. Так всегда взрослые разговаривают с детьми, которые, перечитав умных книг, начинают поучать своих родителей.

«Что ж, придется тебя разочаровать», — подумал юноша.

— Да, конунг, чем я могу тебе помочь? — спросил Ксандр, делая невинное лицо.

Воины вокруг улыбаются. Думают — уест конунг молокососа. Ну-ну.

Только Ваянар, тоже присутствующий на совете, не смеется. У Ксандра сложилось такое впечатление, что дед знает или предчувствует проигрыш правителя лоримов, но ничего не делает, чтобы остановить его. Друид сидел с каменным лицом на троне справа от Икера и внимательно следил за происходящим.

Тем временем Седовлас продолжал:

— По древнему обычаю, который мы чтим по сей день, правителем Хирмальма всегда становился самый достойный. Из самого именитого рода. В любой момент каждый лорим может заявить свои права на трон Хирмальма. Каждый — мельник, рыбак, охотник. Для этого он должен прийти сюда, в эту палату, к Стене Рез и сказать только одно слово: «Право!» Верно ли, братья? — спросил Икер у собравшихся за столом.

— Верно! — загомонили ему в ответ, некоторые даже встали.

Седовлас повернулся к спокойно глядящему на него Ксандру:

— Тогда ярл обязан встать рядом с требующим права пред Стеной Рез. Он вместе с претендентом должен пройти до того столба, с которого начинается его прямая родословная. Это значит: отец — сын. Женщины не могут править — это закон.

Говоря это, конунг медленно шел по направлению к столбу, который стоял самым первым. Этот столб почти почернел от старости. Он, как древний свидетель прожитых веков, молча взирал на спорящих о чем-то мелких людишек.

Поравнявшись со старым столбом, Седовлас произнес:

— Мой предок Торм Грозный — основатель этого города, а я его прямой потомок. Пока я не уйду за Берег, ни один лорим не может претендовать на трон Хирмальма. Это закон!

— Любо! Любо! — прорычали воины, находившиеся в зале.

— Теперь ты понимаешь, насколько мне приятно видеть у себя в доме столь родовитого отрока, как ты! — произнес конунг по-отечески.

«Дядя думает, что уел малыша. Ну-ну. А народ какой довольный! Цирк, да и только! Только деду почему-то невесело. Странно… Ну что? Поехали?»

Даже если бы и захотел, Ксандр уже не смог бы остановиться.

Медленно, прогулочным шагом посетителя музея, он направился в сторону удалившегося от него конунга. Пока он шел, восторженные крики воинов поутихли. В зале повисла гробовая тишина. Все ждали, чем все закончится.

«Ну что, Альдор, надеюсь, ты не обманул меня», — мелькнуло в голове.

Ксандр смотрел на почерневший древний столб. На самом верху были вырезаны люди, ловящие рыбу, чуть ниже — маленькие дома. События, запечатленные на столбе, сами проплывали перед глазами. Небольшое племя живет ловлей рыбы. Из них выделяется один человек, фигуру которого резчик изобразил чуть больше, чем остальных. Но вот на землю племени пришел враг. Идет бой. Рыбаки проигрывают. И вдруг в море появляются корабли. Их борта ощетинились мечами и копьями. Воины с кораблей высаживаются на берег и вступают в бой с врагами рыбаков. Страшная сеча завершается победой неизвестной морской дружины и рыбацкого селения. «Вот оно!» Предводители жмут друг другу окровавленные руки, а под ними нарисована руна. Потом корабли уплывают, а спасенные закладывают первый камень в строительство города…

Юноша обернулся к молча наблюдавшему за ним конунгу. «Рискую!»

— Это ведь Рианн Мудрый, не правда ли? Тот, что отплыл когда-то на материк со своею дружиной и основал династию Королей?

Икер Седовлас молча кивнул. Сперва догадка, затем удивление, а потом, неожиданно для Ксандра, смирение — вот чувства, которые явственно отразились на лице конунга.

Ксандр вдруг неожиданно для самого себя, будто кто-то невидимый руководил его действиями, достал левой рукой руту. Быстрое движение — и на правой ладони расцвел алым цветком неглубокий порез. Юноша протянул нож конунгу. Тот стоял напротив Ксандра, буравя его тяжелым взглядом.

Первые капли крови упали на пол.

Седовлас, оторвавшись от созерцания странного отрока, позволил себе мимолетную слабость — посмотрел в сторону друида. Их взгляды встретились. Мгновение — и конунг снова обратил тяжелый взгляд на мальчишку. Только очень внимательные могли бы заметить легкий кивок старого Ваянара.

Руга, уже попробовавшая крови хозяина, впилась в правую ладонь Икера. Мгновение — и конунг возвращает клинок.

Приняв нож и спрятав его в ножны, Ксандр, улыбаясь, протянул окровавленную правую ладонь для рукопожатия:

— А ведь славно повоевали тогда наши предки!

Тишина. Ошеломленные глаза конунга. «Ради этого стоило рискнуть!»

Рукопожатие. Две окровавленные ладони соединились, и кровь их хозяев смешалась. Ксандр вдруг почувствовал странное биение Силы со стороны Столба Рез. Она пульсировала и билась, как выброшенная на берег рыбина.

Так вышло, что и конунг и Ксандр одновременно повернули свои головы к столбу. Их удивленные лица озарил красный свет, вытекающий из руны в центре столба, вырезанной прямо под рукопожатием Рианна и Торма…

На рассказ о злоключениях Ксандра с того момента, как за ним в интернат пришел Альдор, и до позавчерашнего вечера, ушло около часа. Конечно, если бы некоторые сотники не перебивали вопросами и не уточняли детали, он уложился бы и в десять минут.

Он старался рассказывать обо всем сухо и без лишних героических подробностей. О волках, о том, как голодал, как шил себе одежду, о тарках, что пленили женщин, о Ледяной у-дур, которая сожрала бы его, если бы не Аная, и всех остальных. Странно, но на душе немного полегчало. Особенно когда рассказал об отце и матери, о друзьях, оставшихся на Земле. Взрослые мужики слушали, и в их глазах читалось одобрение и понимание, а Ваянар только многозначительно кивал, одобряя его немногословность в этом отрезке рассказа — мол, мы потом с тобой поговорим.

Рассказ юноши быстро перерос в жаркую дискуссию и обсуждение. От воспоминаний перешли к насущной проблеме — к осаде. Молодой человек, посаженный рядом с конунгом и Высшим друидом как равный по происхождению, молчал, слушая горячо споривших сотников и паннов. «Если копнуть поглубже и хорошо подумать, то о равности предков конунга и моих не может быть и речи, — думал Ксандр. — Даже на Резах видно, кем был предок Седовласа — простым рыбаком. Может быть, старостой, но в первую очередь — рыбаком. Вряд ли сохранилась у них какая-то литература по этому вопросу, чтобы прояснить все до конца. Рианн же, мой предок, имел несколько кораблей, как это видно на Резе. И корабли эти были не простые, а военные. И дружина морская. Если вспомнить слова Альдора, как Рианн появился на материке во главе трехтысячной дружины, то со всей уверенностью можно предположить, что мой дальний родственник уже был конунгом или ярлом. Но эти мысли нужно гнать подальше. Мне сейчас не помешает быть попроще. Тем более конунг не дурак — сам все понимает и, похоже, даже благодарен за мою простоту».