Читать книгу "Меч на ладонях - Андрей Муравьев"

Одухотворение понемногу сходило с лица Варбокиса. То сияние, которое исходило от него после окончания выступления, вытеснялось выражением разочарования по мере того, как становилось понятно, что помощи от католической Европы Константинополь не дождется. Когда же кардинал с труднопроизносимым итальянским именем начал по новой рассказывать о проблемах Ватикана, то даже последнему клирику в зале было ясно, что посольство отправляют домой выслушанным, но неуслышанным.

И тут встал папа.

Урбан II за ночь помолодел лет на десять. Удар, который полчаса назад нанесла в адрес его злейшего и давнего врага собственная жена, подарил возможность понтифику взглянуть и на другие проблемы мира. Речь грека всколыхнула то, что давно лежало в душе, но не находило выхода. Обрисованная посланником басилевса ситуация стояла перед глазами, как увиденная воочию. И главе католического мира стало страшно. Как и вчера, когда он понял, что устами молодой императрицы говорят не месть или обида, а невозможность утаить увиденное и услышанное. Когда осознал, что за его спиной в сердце христианского мира проползла змея, жалившая прямо в сердце. Тогда он только догадывался, откуда эта змея. Теперь знал точно!

– Братья! – Слова с трудом слетали с уст престарелого главы Католической церкви, но с каждым произнесенным словом речь обретала твердость, а выражения – силу гранита. Черты лица патриарха каменели, а жесты становились все более точными и уверенными. – Братья! – Он молчал, давая возможность тем, кто отвлекся от нити дискуссии, вернуться в зал не только телом, но и мыслями. – То, что сказал нам посланник кесаря Византийского, тронуло меня. Тронуло и заставило задуматься. – Все затихли. Смолкли последние посторонние звуки. Только внимание, только широко открытые глаза. – Я услышал то, что мне давно шептало сердце, о чем беспрестанно спрашивал я себя и Бога в молитвах своих.

Понтифик сделал паузу.

– Верно ли мы поступаем, оставляя братьев наших, пусть и имеющих с нами теологические разногласия, но все же братьев нам по вере? Оставляем их? – Урбан умолк.

Греки заинтересованно заерзали на своих лавках.

– Прав кесарь, идет зараза, а мы погрязли в суете, и как свиньям тяжело увидеть дальше своего рыла, так и нам стало трудно узреть то, что находится дальше следующего дня нашей суетной юдоли! Так грешник тешит себя надеждой, что еще замолит свой грех, так падшие не находят прощения, потому что не находят времени на то, чтобы осмыслить свои грехи и постараться стать ближе к Богу! Что произошло сегодня?

Зал молчал. Молчали сбившиеся в кучку у входа монахи, молчали настоятели церквей и монастырей, епископы и кардиналы.

– Сегодня мы вынесли интердикт тому, кто обязан защищать нас! Государь Священной империи отлучен! Кто может быть следующим? Как сказал посол, змея уже вползла в дом наш! А мы и не заметили! Иноверцы склоняют в свою сторону слабых, нечестивцы сеют заразу! До чего дошла церковь, если христиане не могут удержать свои святыни и отдают их иноверцам? Разве можем мы считать себя христианами, если будем знать, что не сделали всего, что могли, а сделали меньше? Что скажу я, что скажете вы Господу, когда призовет Он вас на суд? Что были заняты?

Папа обреченно поник головой.

– Посол, скажи кесарю, что я, папа Урбан II, милостью Божьей глава Церкви и Святого престола, обещаю ему помощь военную. Такую, какую в силах предоставить. Через год, максимум через два, мои легаты поведут к его городу христианское войско. С помощью Божьей мы остановим заразу! И решим наши старые разногласия…

Варбокис поклонился, смущенный и растроганный одновременно. Он уже не ждал и возможности выступить, а тут! И выступление, и ответная речь папы! А главное – обещанная христианская армия. На фоне этого даже не стоит придавать значения последней фразе Урбана.

Взволнованный посол подошел к папе, преклонил колено, поцеловал перстень и получил благословение из рук главы церкви. После чего посольство в полном составе покинуло помещение для заседаний.

Зал сдержанно гудел. В один день, после целой череды софистических заседаний, увидеть воочию интердикт, пусть еще и не вступивший в силу (для придания официального статуса необходимо прочитать его с амвона собора), затем выступление послов самого басилевса, а после, как апогей дня, выступление самого папы с таким эпохальным заявлением. Ведь это может быть началом объединения двух распавшихся частей великого целого. Сорок лет, как восточная и западная христианские церкви живут отдельно, но после такого… После такого, возможно, бывшие половинки вновь сольются в одну единую церковь, равной которой не будет в пределах цивилизованного мира. После короткой благодарственной молитвы заседание было приостановлено на перерыв.

5

– Ну и дела! – Малышев не выдержал первым. – Это что же получается? Мы присутствовали при начале крестовых походов?

Вопрос относился к Сомохову, задумчиво грызшему ноготь. Ученый провел все утро в необъяснимо приподнятом настроении, был взволнован, но о причинах такого состояния умалчивал. Теперь становилось понятно, что археолог предвидел такой поворот дел.

– Что же ты, ваш благородие, нас не упредил-то? – Казак тоже почувствовал, что ученый утаил от них то, что знал о развитии событий. – Нам бы спокойней было бы, кабы ведать, шо вчерась нас на дыбу не поведут.

Улугбек пожал плечами:

– А я, собственно, не уверен был, что нас с дыбой не начнут допрашивать. – Археолог развел руками. – Вы должны понять. Если бы я рассказал все, что знаю о текущих событиях, то при допросе с пристрастием из нас могли бы выбить такое, что от костра уже никто б не отвертелся. Обвинили бы в чернокнижии, да много чего могли приплести, а так уж только я мог попасться. Меньше людей вовлечено в историю – меньше шансов на провал.

Малышев покачал головой осуждающе:

– Ну, не скажи. Если впереди пакость какая светит, то всегда лучше, если над ней не один человек думает, а несколько. – Но для обид времени не оставалось. – Так слушай, что – это действительно начало крестовых походов?

Улугбек мялся, но совместными усилиями казак и фотограф его разговорили. Так как вся беседа велась на русском языке, быть услышанными они не боялись.

– Видите ли, – начал ученый. – Как таковой, термин «крестовый поход» появился в обиходе только веке в семнадцатом. Теперь принято это называть «паломничеством по святым местам». Да и не уверен я. В той истории, которую я изучал, считается, что, например, императрица Адельгейда сбежала значительно раньше. По крайней мере, она упоминается при описании выступлений на Соборе, который был в городе Констанца почти год назад. А сбежала-то она только в этом году! Так что я уже и не знаю, насколько трактовки и даты, которые я учил, соответствуют реалиям.

Костя помолчал, подумал, потом хлопнул смущенного археолога по плечу и дружески хмыкнул:

– Ладно. Но на будущее старайся хотя бы предупреждать. А то проедем мимо, а рядом Да Винчи «Мону Лизу» рисует. – Он еще раз хмыкнул. – Кстати, не выходят из головы твои слова… Ни фига себе паломничество они здесь представляют! С огнем и мечом!