Читать книгу "Белый дракон. Разрубленное небо - Александр Логачев"

Посланец сиккэна вручил Артему дорожную коробку для бумаг, в которой находились все необходимые послу документы… Посол! Только когда это слово произнес порученец сиккэна, Артем в полной мере осознал, что он теперь действительно посол. Посол Хризантемной империи, страны Ямато и восходящего солнца, представитель тэнно Сидзё в других странах и империях. Вот такой вот очередной вираж судьбы… Главная бумага, в которой было прописано, кто такой нынче есть даймё Ямомото и каковы его полномочия, император заверил личной подписью и печатью. Все как положено…

А еще посланец сиккэна передал Артему сундук («Это подарки правителю твоей страны») и две связки денег: китайские серебряные монеты, нанизанные через отверстие в середине на крученый шелковый шнурок, и китайские золотые монеты. «Корабль отплывает завтра, — обрадовал под конец беседы посланник сиккэна, — собирайтесь».

Трудно сказать, как бы отреагировали самураи семейства Кумазава, если бы Артем просто предложил им — мол, айда, ребятки, со мной, маханем через полмира, прогуляемся, развеемся, себя покажем, на других поглядим! Думается, что они вежливо отказались бы от столь заманчивого предложения. Вернее, Хидейоши вежливо, а папаша его Садато — со всей самурайской прямотой. Но никто им ничего не предлагал. Императорским указом они оба, отец и сын Кумазава, гокэнины императора Сидзё, назначались в посольство даймё Ямомото. И тут уж совершенно неважно было, нравится им это или не нравится, нет ли у них каких-то своих планов на будущую пятницу или на ближайшие полгода, здоровы ли они или им еще надо подлечиться — должны идти и исполнять.

Другое дело — женщины. Артем хотел оставить обеих в Ямато, уж больно опасный путь ожидал их посольство. Да, сиккэн велел собираться всем… но, думается, он все же говорил о мужчинах, а не о женщинах. Зачем ему принимать в расчет женщин? Поскольку и брат Ацухимэ, и отец были с Артемом совершенно согласны, то дочь рода Кумазава он препоручил родственникам. Сам же занялся Омицу.

Не один час он объяснял лесной девушке, что ей нечего тащиться с ними. Обещал, что вернется к ней. Напоминал о ее положении, о ребенке. Говорил, что Такамори, ее отец, между прочим, мог остаться в живых, если это так, то он, конечно, направится в Ицудо, куда еще? Кто его там встретит, кто о нем позаботится, как не дочь! Артем уверял Омицу, что ей ничего не угрожает, сиккэн не станет преследовать ее, как не преследуют люди по всему лесу укусившего их комара. Поэтому Омицу спокойно доберется до Ицудо, там придет к Сюнгаку и Рэцуко, и те ей во всем помогут, особенно женщины ее клана и их мужья. Омицу спокойно родит ребенка и, ни в чем не нуждаясь, станет ждать его, даймё Ямомото, возвращения из дальних краев.

Как зачастую бывает в разговорах с женщинами, убедительные, логически безупречные аргументы не действовали. Они вдребезги разбивались о «не хочу!». Омицу заявила, что если он обманом оставит ее в этом доме, то она бросится за ним вплавь. И стояла на своем, то есть повторяла, что бросится, не слушая ни грозных окриков, ни ласкового убеждения. Эх, если бы Артем был уверен, что она и в самом деле не бросится в море, то связал бы ее, и всех делов. Но ведь Омицу как нечего делать может исполнить свою угрозу…

Между тем полночи до Артема доносились с другой половины дома крики отца и дочери Кумазава. Голоса Хидейоши слышно не было, из чего нетрудно было сделать вывод, что самурай сошел с дистанции, а вот папаша Садато продолжает биться со своевольной дочкой. «Неужели и там сильная половина потерпит поражение?» — подумал Артем. Показался провидцем…

О том же, вышло что-то из затеи с запиской, которую плутоватый слуга отнес хозяину одного из игорных домов Осака, или нет, Артем узнал перед самым отплытием. Узнал тогда, когда их посольство уже прибыло в порт.

Вышло. Записка дошла по назначению, и те, кому она была адресована, не отказались от своего недавнего хозяина и благодетеля, не предали его. Сюнгаку и Рэцуко, игровых дел мастера, ждали Артема в порту. И ждали не просто так, а, как и просил Артем, с деньгами. С большими деньгами. Артем не знал, что его ждет впереди, как оно там сложится, но золото и серебро в любом краю способны облегчить жизнь усталым странникам.

Только условности японской жизни помешали Артему при прощании тепло обнять бывших бродячих циркачей, а ныне владельцев игорных заведений. Не положено даймё и главе великого императорского посольства бросаться на шею простым, не самурайского звания людям. Пришлось довольствоваться прощальными поклонами.

Ну это ладно. Но ведь вместе с Сюнгаку и Рэцуко Артема поджидал еще один сюрприз. Поблизости от этих дяденек ошивался малец, господину даймё крайне знакомый — ёсимунэ, один из лучших учеников его Ямомото-рю, сын лесоруба.

— Бежал за нами от самого Ицудо, — поведал Сюнгаку. — Как-то догадался, что мы едем к тебе.

— «Как-то», — хмыкнул Артем. — Этот поганец был самым сообразительным в школе. Возможно, посообразительней нас с вами, вместе взятыми.

— Хочешь, я его поймаю, свяжу и увезу в Ицудо, — предложил Рэцуко.

— Давай лови, — вяло согласился Артем, уже понимая, что вряд ли из этой затеи что-либо выйдет.

Понятное дело, ничего и не вышло. Как умная собака, ёсимунэ догадался, с какой целью к нему направляется долговязый дядя. И рванул от него в сторону лежащих на досках мешков.

— До встречи на корабле, господин даймё! — прокричал он, прежде чем скрылся за мешками.

— И что тут можно сделать? — задал Артем Сюнгаку риторический вопрос и получил в ответ столь же риторическое пожатие плечами.

Ёсимунэ — конечно, лишняя головная боль, но в путешествии он может оказаться весьма полезен. Он знает китайский, изучал корейский и наверняка в этом деле не слабо продвинулся, если вспомнить его феноменальные способности к языкам. Словом, Артем смирился и с неизбежным.

К неизбежному относился и раненый Абуэ. Его тоже перенесли на борт, ничего не оставалось, как взять его с собой. Самостоятельно он двигаться еще не мог, а кому препоручишь яма-буси? Самураям, что охраняют… вернее, стерегут всех их даже в порту? Участь попавшего в руки самураев яма-буси можно было прочитать в их взглядах, какие они бросали на раненого. Передать Абуэ на глазах этих самураев Сюнгаку и Рэцуко — то же самое. Только вдобавок еще и этих двоих под удар подведешь. «Ладно, — решил Артем. — Пусть проплывет с нами до Китая. Будем считать, что морское путешествие — лучшее лекарство для яма-буси, и за время плавания он встанет на ноги. А из Китая потом легко вернется обратно на подобной же посудине».

Вот так они и отплыли…

Когда корабль отошел от причала, Артема окончательно отпустило. До последнего он жил с опасением, что сиккэн его обманет. Скажем, дал своим самураям приказ расправиться с Белым Драконом в порту. Но нет, не дал. Видимо, в роли уезжающего навсегда посла Белый Дракон устраивал его больше, чем просто мертвый Белый Дракон. Ну и слава Будде, что это так!

И вот они плывут. Или, выражаясь более правильно, по-морскому, — идут по морю.

Кроме Артема, на палубе сейчас никого не было. Все остальные находились внутри жилой надстройки, протянувшейся от кормы почти до самой мачты и загнутыми кверху уголками крыши напоминавшей пагоду. Остальные поступали благоразумнее Артема, продолжавшего торчать под дождем.