Читать книгу "Девятый император - Андрей Астахов"

– А что потом с ним было, с ангелом-то? – спросил Каша. – На небо улетел, или как?

– Не ведаю, – ответил Радим. – Верно, улетел. Спас меня, и вернулся на небеса. А может, в другое место отправился заблудшие души спасать.

– Про это токмо Бог знает, – молвил Каша, и все сидевшие за столом вздохнули.

– Ты, Радим, не серчай на меня, коли что тебе нелюбое скажу, – начал Збыслав Якунович, хлебнув для храбрости еще меду. – Вижу я, что благодать Божья на тебя в избытке снизошла. Но может, поспешил ты с решением постриг монашеский принять? Ты ведь жену-красавицу имеешь. Каково Светляне-то будет, коли ты в пустынь уйдешь? Подумай о ней. Вам жить вместе надобно, детишек рожать, счастьем наслаждаться. Может, Бог тебя для того от смерти лютой и уберег, чтобы домой тебя вернуть, к семье твоей?

– Я ведь грешен, – улыбнулся Радим. – Я как чужестранку ту увидел, так сердцем к ней и прикипел. Показалась она мне девой красоты необыкновенной. Вроде и не было в ней ничего такого, а сердце у меня ею было полно. О жене своей я и не думал тогда. Но потом, в лесу, когда исцелила она меня, я понял, что ангела перед собой вижу. Не может быть у простой женщины такой силы умирающих исцелять. Потому с тех пор я только о ней и думаю, хотя знаю – грех великий к ангелу Божьему такую любовь иметь! Но с той поры ни о ком, окромя нее, думать не могу. Даже о жене своей.

– Ты послушай меня, Радим Резанович: я хоть годами ненамного тебя старше, но чином малость повыше буду, – начал Збыслав. – Вижу я в тебе томление духа. Погоди немного, не торопись с постригом. Вернешься домой, к жене своей лебедушке, силы восстановишь, домашним теплом отогреешься, а там и решение примешь. Не время ныне воинам в монахи уходить. Врагов у Новгорода еще немало, да и вся русская земля сегодня в защитниках нуждается. Погоди, обдумай все, а уж коли решение твое останется неизменным – тогда помогай тебе Бог! За всех нас молиться будешь, заступником нашим перед Богом станешь… Каша, еще меду! За здоровье Радима Резановича, воеводы новоторжского!

– Исполать! За здоровье!

– Подумать? – Радим чувствовал, что пьянеет, торопился объясниться. – Подумать подумаю. Хотя, я ведь обет дал…

– Приедем в Новгород, владыка архиепископ разрешит тебя от обета… За здоровье!

– Если бы ты ее видел, Збыслав, – сказал Радим и, горько вздохнув, повторил: – Если бы ты ее видел!

– Он был в тебя влюблен, – сказала Липка. – Я по глазам его прочла. Он в тебя по уши влюбился, за тобой побежал бы, коли позвала.

– Опять ты о нем! – Руменика закатила глаза в картинном ужасе. – Мне одного воздыхателя хватает, а ты опять о Радиме.

– Ратислава-то? – Липка фыркнула, подавив смешок. – У тебя дар мужиков в себя влюблять. Какой не увидит, так сразу и идет за тобой, как привязанный.

– Пока лучшего ты себе отхватила, – Руменика показала глазами на Хейдина, который ехал в полусотне локтей впереди них. – Вот его бы я окрутила. А Ратислава тебе оставлю, хочешь?

– Ты что? – В глазах Липки появился настоящий испуг. – Хейдин мой! И не вздумай, подруженька!

– Не бойся, – Руменика ласково улыбнулась. – Я, может, и стерва, но не до такой степени. Я вижу, как ты его любишь. И вижу, как он любит тебя. Для него, кроме тебя, никого не существует. Он и на меня смотрит так, будто я всего лишь твое отражение в зеркале.

– Ты взаправду так думаешь?

– Конечно. Хейдин от тебя никуда не денется. Он из тех мужчин, которые всю жизнь верны одной-единственной женщине. Хотела бы я встретить такого! – Руменика вздохнула. – Мой Неллен был таким.

– У тебя был муж?

– Любовник. Убили его.

– Бедная! Ты такая молодая, а уже столько страдала.

– Опять ветер поднялся, – Руменика поспешила сменить тему разговора; ей почему-то стало грустно оттого, что Липка ее жалеет. – Третий день едем к вордланам в гости! Скорее бы уже добраться до этого затраханного Круга!

Это была идея Заряты – ехать на север. Именно там, сказал им дракон, находится место, которое им нужно – вход в Круг. Однако Зарята опять чего-то недоговаривал, и его скрытность начала раздражать всех.

– А я? – спросил его Хейдин. – Я оказался, выйдя из Круга, возле самой деревни. Зачем ехать куда-то на север, если вход в Круг рядом?

– Надо! – без колебаний заявил дракон. – Поскольку вы ничего не соображаете в магии, доверьтесь мне. Я знаю, что надо делать. Так что слушайте меня и делайте то, что я говорю.

За четыре дня пути они проехали почти двести лиг на север – направление задавал Зарята. Их путь лежал по пологой возвышенности, пересеченной замерзшими реками, через которые перебирались с особой осторожностью. Однообразный пейзаж почти не менялся, оттого Руменике казалось, что они едут очень медленно. Заснеженная холмистая равнина тянулась почти до самого горизонта, сменяясь дремучими хвойными лесами или группами скал. Зарята тщательно избегал лесов, почему-то предпочитая видеть движение отряда своими глазами.

– Так вы не потеряетесь, – так объяснил он это остальным.

Из Чудова Бора отряд выехал со всем необходимым для долгого путешествия. На месте сражения с монголами Ратислав и Хейдин нашли немало нужного снаряжения. К великой радости Руменики, одежда которой совсем изорвалась и заносилась за две недели, мужчины отыскали на поле боя неповрежденный огнем сундук с награбленной монголами одеждой. Сундук, видимо, принадлежал какому-то купцу, одежда была простая, без излишеств, но удобная и хорошего качества. Руменика смогла одеться хоть и по-мужски, зато во все новое и чистое, только сапоги оставила – среди рухляди не нашлось сапог нужного размера. Липка тоже оделась по-мужски; в аккуратном дубленом полушубке, заячьем треухе и валенках она напоминала крестьянского подростка, свежего и миловидного. Была еще одна неоценимая находка – монгольская юрта, ночевка в которой оказалась ничем не хуже ночевки в истопе. Благодарные чудовоборцы снабдили отряд провизией на две недели и даже, по решению старосты Куропляса, отдали Хейдину двух коней со сбруей – это были кони разбойников, убитых Хейдином. Староста не стал жадничать: вокруг Чудова Бора бродило немало монгольских коней, потерявших своих всадников. Провожали Хейдина и его спутников всем селом, хотя Додоль и Куропляс пытались отговорить Ратислава ехать с Хейдином на север.

– Его дело воинское, а твое крестьянское, – говорил староста юноше. – Оставался бы дома, на земле, где батька твой похоронен. Родная земля – она сердцу дорога!

Но Ратислав и слышать ничего не хотел. Утром, в день отъезда, он запер дверь избушки, в которой прожил столько лет, поклонился дому, потом пошел на погост, где побывал на могиле отца. Постоял он и у могилы Агея, в которую воткнул три стрелы. Хейдин и девушки уже ждали его на околице, готовые к походу.

Зарята не показался в Чудовом Бору ни разу – сельчане оттого охотно поверили Ратиславу, когда он рассказал им про ангела и огонь небесный, поразивший монголов. Чудовоборцы видели зеленые молнии, бьющие из облаков, вспышки огня, какую-то тень в небе и множество монгольских трупов на тракте и по бокам от него, сожженных огнем – тем быстрее они поверили в ангела, поразившего вражескую рать. Дракон объявился позже, когда отряд уже отъехал от Чудова Бора довольно далеко. Потом он навещал стоянку путников после заката.